Вспомним мы пехоту... - Мошляк Иван Никонович - Страница 52

В 4-ю роту, остановившуюся на опушке леса у подножия горы, пришел командир батальона капитан М. А. Пупков, приказал построить бойцов. Встав перед ними, сказал:

— Есть опасное задание, гвардейцы. Кто пойдет?

— Я! Я! Я! — нестройным хором ответила вся рота. А двое бойцов, Петров Василий Васильевич и дружок его Поляков, сделали шаг вперед.

Когда мне рассказали об этом, я живо представил себе картину полуторагодовой давности: поляну в лесу под Алексеевкой, шеренгу бойцов, Петрова, сделавшего шаг вперед, чтобы сесть в траншею, через которую должен пройти танк…

И здесь, в лесу, под хребтом Маре, Петров сделал этот шаг вперед. Такой уж он был человек: товарищу готов был отдать последнюю щепотку табаку, Родине — жизнь.

Петрова с Поляковым и выбрал комбат. Отошел с ними в сторону, сказал:

— Видите гору? На ней немцы. Быстро проберитесь туда, за траншею, выберите место, где фашистов побольше, ударьте по ним гранатами в самую гущу, а потом из автоматов косите. Да так, чтобы они вас двоих за десятерых приняли. Наведете панику — поддержите атаку всего батальона. — Комбат помолчал, внимательно посмотрел в глаза одному, другому. — Посылаю вас на очень опасное дело. Но это нужно. Ясно?

— Так точно, ясно, товарищ гвардии капитан! — дружно ответили гвардейцы.

Получив в дополнение к тому, что у них было, еще по нескольку гранат, Петров и Поляков двинулись к высоте. Кончился лес, мелкий кустарник, иссеченный пулями, и вот они уже ползут, укрываясь за камнями…

Капитан проводил их взглядом и приказал командиру роты Герою Советского Союза старшему лейтенанту А. Ф. Соболевскому приготовиться к атаке, в которой будет участвовать весь батальон.

Проходили минута за минутой, а на горе было тихо. Далеко справа слышалось «Ура!», захлебывались автоматы, а здесь тихо… Командир роты то и дело поглядывал на часы. Десять… пятнадцать… двадцать минут прошло… И вдруг впереди слитно один за другим загрохотали взрывы гранат, взметнулось облачко пыли, застрочили автоматы. Потом беспорядочная стрельба началась в других местах.

Роты батальона пошли в атаку. Сопротивление врага было сломлено мгновенно. Немцы опомниться не успели, как третья траншея оказалась в наших руках.

Петрова и Полякова нашли на обратном скате горы. Лежали они неподалеку друг от друга, живые, но без сознания. У обоих было по нескольку пулевых ранений. А вокруг валялось тридцать семь гитлеровцев, сраженных пулями и гранатами.

Больше я Петрова не видел, затерялся его след в далеких тыловых госпиталях.

Когда подошли немецкие резервные части, они были встречены таким мощным огнем с горы, что их контратака сразу же захлебнулась. 182-й и 184-й полки перешли в атаку и отбросили противника. К исходу дня дивизия прорвала главную полосу обороны гитлеровцев, продвинулась местами на шестнадцать — двадцать километров.

Передовые подразделения 184-го полка овладели местечком Леушень. Теперь полкам Могилевцева и Грозова предстояло взять сильно укрепленный опорный пункт Тарбешти.

Вечером с группой офицеров штаба я поехал в Леушень, где решил развернуть свой НП. Нагнал на марше колонны, составлявшие главные силы 184-го полка. Вместе с ними пешим порядком двигался и Могилевцев. Я вышел из машины, поздоровался с подполковником, попросил его доложить мне, как он собирается наступать на Тарбешти. Мы присели на камень, Могилевцев развернул на коленях планшет, под прозрачной целлулоидной прокладкой которого лежала карта нужного участка.

— Вот, Иван Никонович, смотрите. Справа, восточнее меня, — Грозов, он подойдет к Тарбешти раньше. Я один батальон посылаю вперед, в обход. Он атакует с юга, отвлекая силы противника, остальные батальоны завершают дело.

— Какой батальон пошлете вперед? — спросил я.

Могилевцев ответил не сразу, — видно, еще не решил.

Мне-то его колебания были понятны.

— Пошлю третий батальон, — сказал наконец Могилевцев. — Зубалов уже не раз успешно совершал обходные маневры. Ему и карты в руки.

— Хорошо, — согласился я, — действуйте.

Я проводил полк до Леушени и долго смотрел ему вслед, пока последние ряды бойцов не растаяли в сумеречной мгле.

Когда пришел на НП, разместившийся в подвале дома, там уже кипела работа. Связисты налаживали связь, офицеры штаба уточняли положение частей и подразделений, разведчики работали над картами, сверяя данные разведгрупп.

А я думал об одном — Тарбешти… Выйдет Зубалов в срок к намеченному рубежу атаки или нет? И выйдет ли вообще? От этого зависели сотни, а может быть, и тысячи жизней. От этого зависела скорость продвижения 6-й танковой армии. Томительно тянулось время ожидания. Начинало светать. Каждые десять минут кто-нибудь из офицеров штаба поднимался на чердак, смотрел в стереотрубу в сторону Тарбешти. Поднялся и я. Бой за опорный пункт врага уже начался. Над Тарбешти тянулись в небо густые столбы дыма. Атаковал 182-й полк. Но где же Зубалов?

Я спустился в подвал. Почти следом за мною туда вбежал наблюдатель.

— Товарищ гвардии полковник, на южной окраине Тарбешти началось!

Минут через десять в телефонной трубке я услышал возбужденный голос Зубалова:

— Товарищ Первый! Захватил семь домов, штурмую дальше!.. — Голос затерялся в шуме и грохоте, но вскоре послышался снова: — Товарищ Первый! Еще семь домов взяли. Мало карандашиков (людей)! Противник контратакует…

И опять голос пропал в грохоте, а потом и грохот оборвался — прервалась связь. Батальон захватил четырнадцать домов, понес потери, не хватает людей для отражения контратак… Все это я хорошо себе представлял. Надо немедленно развить успех — это будет самой действенной помощью Зубалову. Я позвонил Могилевцеву, чтобы поторопить его атаковать опорный пункт главными силами. Но мое вмешательство оказалось лишним — Могилевцев уже ввел в бой второй эшелон полка. А через несколько минут позвонил Грозов: траншея на подступах к опорному пункту взята с боем, батальон Данько вместе с дивизионом пушек ворвался в Тарбешти. Никакое ожесточенное сопротивление уже не могло спасти фашистов. К восходу солнца части дивизии овладели городом.

Во второй половине дня, продвигаясь вперед, 182-й и 186-й полки окружили усиленный пехотный полк гитлеровцев. Наши радисты перехватили отчаянные просьбы его командира о помощи, посылаемые в эфир открытым текстом. Но вышестоящему командованию было уже не до него — оборона гитлеровцев разваливалась на всем участке фронта. Полк, наполовину уничтоженный, сдался в плен.

Танковая армия генерал-лейтенанта А. Г. Кравченко на нашем участке прорыва вышла во фланг ясско-кишиневской группировке. Немецкое командование поняло, что его войскам грозит окружение. В ночь на 23 августа, оставив на переднем крае для прикрытия лишь разрозненные группы автоматчиков, противник начал отход. Армейская разведка вовремя разгадала маневр врага. Во все части наступающих армий поступил приказ: энергичными атаками пехоты и танков отрезать противнику пути отхода, громить и рассекать его боевые порядки. Уже к вечеру 23 августа отступление немецких и румынских частей превратилось в бегство. Все дороги на запад от Кишинева были забиты обозами, артиллерией, сотнями машин. Наши штурмовики утюжили эту технику с утра до вечера, наводя ужас на фашистов и сея панику.

Войска 2-го Украинского фронта стремительно продвигались на юг по долине реки Прут. С востока на соединение с нами спешили войска 3-го Украинского фронта. Темп наступления нарастал с каждым часом. Западню надо было захлопнуть прежде, чем гитлеровцы вырвутся из нее.

До полудня 24 августа противник еще мог выйти из кольца по мостам через реку Прут в районе Немцень. В полдень же 24 августа к этим переправам вышел батальон Героя Советского Союза капитана Данько. Ему была поставлена задача до подхода главных сил дивизии задержать отступающие от Кишинева немецкие части.

Опрокинув вражеский заслон, батальон со всеми приданными ему средствами усиления — пушками, танками, минометами — вышел к переправам и занял оборону по обоим берегам реки. В сумерках подошли первые колонны противника с обозами. Сильным огнем из всех видов оружия батальон заставил врага отойти и занять оборону. Завязался затяжной бой. Атаки противника следовали одна за другой. Их поддерживал огонь минометов и пушек. По атакующим прямой наводкой били наши орудия. Первые колонны гитлеровцев отступили, но через некоторое время подошли другие — и опять атака, еще более массированная. У батальона кончались боеприпасы. На левом фланге завязалась рукопашная…