На войне Дунайской (Документальная повесть) - Цаллагов Мамсур Аузбиевич - Страница 21

Через два дня князь Имеретинский доложил Главнокомандующему Дунайской армии:

«Взято два знамени. Одно из них представляю, другое хранится в Калужском полку, дерущемся в настоящее время с противником, а потому представить его не могу.

По выступлении моем из Ловчи, генералом Давыдовым в центре и на моем левом фланге позиции неприятеля похоронено 1200 тел. Во время нахождения отряда в Ловче 23 августа похоронено 1000 тел. Во время преследования неприятеля 22 августа Кавказской бригадой и эскадроном собственного его величества конвоя изрублено 4000 человек». Далее в донесении перечислялись трофеи.

Так закончилось дело 22 августа.

Победа у Ловчи была добыта ценой великого ратного труда русских воинов при весьма незначительных потерях. Но потеря и одного боевого товарища, горька и безутешна.

Вечером 24 августа охотники Осетинского дивизиона понесли на высокий холм завернутого в зарамагскую бурку Гуда Бекузарова, за ним шел осиротевший боевой конь. Друзья положили тело героя к братскую могилу — рядом с русскими богатырями, павшими при штурме города и, склонив голову, произнесли тихое слово:

— Рухшаг[17].

Падение Ловчи перепутало все карты Турецкого командования. Теперь войска корпуса Сулеймана-паши как бы отодвинулись от Плевненского укрепленного лагеря, в котором находилась многотысячная армия Османа-паши. Взятие Ловчи и уничтожение ее гарнизона русскими войсками обеспечивало безопасность Шипки с юго-запада. Этим и объяснялось сравнительное затишье на Шипкинском рубеже.

Но укрепленный лагерь Плевны сковывал значительную часть Дунайской армии на ее правом фланге и, естественно, не давал покоя русскому командованию. Передовая часть офицерства и такие генералы, как Скобелев, утверждали, что только прочная круговая осада Плевны обеспечит безопасность Западного отряда, а следовательно, и удержание Балкан. Блокада требовала большого резерва войск. Они еще формировались в глубине России.

Армия не располагала достаточными силами ни для осады, ни, тем более, для штурма города-крепости Плевны. Но в разгар Ловчинского сражения к Западному отряду генерала Зотова присоединились Румынский корпус и пять кавалерийских полков из бывшего передового отряда Гурко.

Окрыленный солдатской славой ловчинской победы Главнокомандующий великий князь Николай принял решение — наступать. Перед ним лежала прекрасно вычерченная карта укрепленного лагеря. Несколько ярусов глубоких траншей окружают Плевну. Обращенная к русским войскам линия обороны имеет протяжение 15 верст. Это — внешний обвод крепости. Несколько рядов укреплений, связанных между собой лабиринтом ходов сообщения с перекрытиями; на господствующих высотах — свыше 70 орудий. Гарнизон лагеря составил 36 тысяч аскеров низама, не считая конницы башибузуков.

Главнокомандующий и его штаб должны были исходить из опыта предыдущих неудачных сражений у Плевны и разработать глубоко продуманный план, учитывая, что штурм такой твердыни может повлечь за собой огромные потери русских войск.

Но на этот раз, после очередного приступа меланхолии, в штабе Дунайской армии царили «шапкозакидательские» настроения.

Чтобы выиграть «Третью Плевну», нужны были тщательная подготовка к наступлению и выбор удачного момента для штурма. Главнокомандующий пренебрег этими требованиями. Он назначил атаку на день именин Александра II, дал ему многообещающую телеграмму, и 30-тысячная армия двинулась вперед.

Не было осадных орудий. Артиллерийскую стрельбу затрудняла плохая видимость из-за дождливой погоды. Главный удар был направлен именно туда, где противник больше всего ожидал этого — на восточные укрепления лагеря (холмы Омар-Табия). Командир корпуса, наступавшего на центральном участке, Крылов, бросал в бой разрозненные полки и батальоны своих дивизий, не соблюдая элементарный принцип наращивания удара. Действия этого генерала нельзя даже назвать управлением войсками. Как видно из всех оперативных документов, это было преступное расточительство сил в бесплодных лобовых атаках отдельных частей.

Наиболее активно действовала ударная группа войск Имеретинского, наступавшая с юго-востока. Авангардом этой группы был небольшой отряд Скобелева. По приказу главкома отряду Скобелева отводилась второстепенная роль, главным образом, прикрытие русских войск от возможного удара с юга силами корпуса Сулеймана-паши.

Но действия авангарда вышли за рамки поставленной задачи и, при известной поддержке, могли бы решить исход сражения.

Кавказская казачья бригада в начале сражения была на отшибе от войск, она «сидела верхом» на шоссе Ловча — Плевна. С рассвета и до пяти часов вечера 26 августа всадники Владикавказско-осетинского полка наблюдали артиллерийскую канонаду по всему восточному полукружию Плевны. Но они не были сторонними наблюдателями потому, что турецкие гранаты долетали и до расположения полка. Казаки и осетины роптали, стремились вперед. Левис успокаивал их своими шутками: «Не волнуйтесь. Нас выставили здесь напоказ туркам, чтобы отвлекать на себя огонь из пушек…» В 7 часов вечера Тутолмин получил приказ князя Имеретинского: «Одному полку вверенной вам бригады с батареей поступить в распоряжение генерал-майора Скобелева, другому же охранять пространство между плевненским отрядом и Ловчей».

Владикавказско-осетинский полк был назначен к Скобелеву, а Кубанский — остался в боевом охранении.

Группа войск, названная впоследствии Зеленогорским отрядом, под командованием Скобелева пошла в атаку на укрепленные высоты не в 3 часа дня, как предусматривалось диспозицией, а в 11 часов утра, когда еще не рассеялся туман. Части отряда прорвали фронт турок и продвинулись в глубь обороны противника на 7 километров. Горная артиллерия действовала против турецкого редута и впереди лежащих ложементов так хорошо, что дала возможность 7-му пехотному Ревельскому полку с весьма малыми потерями занять редут и ложементы.

Генерал Скобелев вводил свежие полки и отдельные батальоны в прорыв в тот момент, когда находящиеся в бою части еще не потеряли своей боеспособности и, таким образом, натиск на противника усиливался.

Батальоны Калужского пехотного полка захватили две оборонительные линии и закрепились.

Продвигаясь вперед, отряд Скобелева захватил одну за другой господствующие высоты. Осетинские сотни находились на юго-западной половине Зеленых гор, и всякий раз, когда калужцам или ревельцам удавалось сбить турок, всадники бросались в сабельную атаку, чтобы не дать возможность аскерам закрепиться на промежуточном рубеже. Но чаще всего Осетинскому дивизиону приходилось иметь дело с кавалерийскими разъездами турок, которые делали вылазки для завлечения казаков под огонь своей пехоты. Этот прием хорошо был известен кавказцам, и они стремились «перехватить» башибузуков на пол-пути.

На следующий день в 8 часов, утра аскеры повели контрнаступление на отряд Скобелева. «И на этот раз, — писал И. Тутолмин, — осетинские сотни не остались праздными зрителями пехотного боя». Пехота опрокинула турок, и в их ряды врезались с фланга всадники осетинского дивизиона.

Генерал Скобелев с удовлетворением наблюдал эти картины боевого содружества пехоты и кавалерии, любовался лихостью сынов Кавказа. Он умел ценить и беречь их; командиру бригады послал приказание: «Соберите и накормите осетин. Вместо них придвиньте к общему резерву две сотни».

Для начала всеобщего штурма Плевны необходимо было отбить три гребня Зеленых гор. На участке отряда Скобелева третий гребень был настолько укреплен, что, генерал, воздержался от атаки 29 августа, чтобы избежать бессмысленных потерь.

Штурм был назначен на 30 августа. Скобелеву предстояло захватить высоту у деревни Кришино и нанести удар в самый центр плевненского лагеря. Донскому и Владикавказско-осетинскому полкам приказано, в случае успешного хода дел, прорваться к левому берегу реки Вид и совместно с конницей генерала Лошкарева закрыть путь отхода турок на Софию.