Желтый дьявол (Том 3) - Мат Никэд - Страница 6

Уже около ста иен просадил фон-Фридрихс на этом банке. Нужно вернуть. Восьмая рука… Неужели не пройдет!

— Ладно. Вали.

Банк сделан. Напряженное внимание.

— Даю.

— Требуется.

У Кучко на руках «жир» и двойка. Званных медленно переворачивает карту.

— Шестерка.

— Восемь! — кричит обрадованно Кучко, бросая карты.

— Девять, — спокойно заявляет Званных, открывая свои.

Все игроки на мгновение застывают. Потом с шумом рвется плотина молчания:

— Что такое?! Что?!

— Дал откупиться на девятке… Ну и рискучий человек!

— Ай да полковник!

— Вот здорово!

— Однако!

— Восемь рук побил. Пустяки — прапорщик.

Сумрачный Куч ко отсчитывает деньги. Фон-Фридрихс — тоже… дрожащими руками.

Полковник Званных спокойно пересчитывает кучку кредиток, сортируя их по стоимости.

— Снимайтесь, господин полковник, снимайтесь, — рекомендует кто-то.

Званных прищуренным глазом смотрит на говорящего… А потом:

— 768 иен, дальше.

— Девятая рука… И талью прорезал.

— Это и лучше… Всегда так надо.

— Ой ли?

Игроки в ажитации смотрят на эсаула фон-Фридрихса: его рука.

Фон-Фридрихсу кажется, что он сидит на раскаленной плите. Глаза с мокрой дрожью уставились в середину стола, где дразнит… дразнит разноцветная куча. Нос покрывается потом.

Званных ждет.

Эсаул фон-Фридрихс медленно вытаскивает из кучи отыгранных карт две карты (гадает)…

— Красные?.. Гммм! Признак хороший.

Ноющий ток проходит по телу. Вперив белесые глаза и пытаясь быть спокойным, эсаул произносит придушенным голосом:

— Ва-банк!

— Ого! Аааа!..

Игроки поднялись со своих мест и уставились на эсаула.

— Деньги на кон!

— Но… господин полковник…

— Деньги на кон!

Влажные руки комкают судорожно бумажник…

— 400… 500… 600… 610… 615… Все… Господин полковник! Полторы сотни нет… Но я после…

— Нет! На кон.

— Вот кольцо, господин полковник… с бриллиантом… Подарок жида одного… Больше стоит.

— Идет! Ставьте.

Званных спокойно сдает карты.

Тихо. Все замерли… Словно не дышат. Только из лабиринта фон-Фридрихсова носа несется сдавленное порывистое сипенье. Он взял карты и, не смотря их, ждет.

— Дается.

— Фу! Слава богу!

Медленно вытягивает карту из-за карты…

Шесть.

— Ой, мало… мало… Но как быть… к шести не прикупают… надо схитрить… надо сделать вид, что у меня пятерка… Если у полковника пять, он не прикупит…

Фон-Фридрихс, воровато бегая мутными глазками, неестественно деланно произносит:

— Нет! Не прикуплю. Довольно.

Сказал и ждет.

Званных щурит глаза и, улыбаясь, цедит сквозь зубы:

— Значит по шести?..

И открывает под королем три сбоку.

— По шести… — напряженно произносит фон-Фридрихс.

— А по семи не хотите?

Званных сдергивает короля.

— Семь.

Что-то екнуло в груди у эсаула. Белый, как полотно, он покорным мякишем валится на стул и, кажется, не слышит ни шума ни говора.

Стук в двери.

— Войдите! — кричит Званных.

Дежурный телеграфист броневика подает телефонограмму:

«Адъютанту полковнику Сипайло, эсаулу фон-Фридрихсу немедленно прибыть в штаб атамана Семенова…».

Прочитав, Званных передает телефонограмму…

— Подымайтесь, эсаул, подымайтесь!.. Вам налегке-то идти вольготнее.

Игроки смеются.

Фон-Фридрихе поднимается… Дрожащими руками пристегивает шашку и молча выходит из вагон-салона.

Чита… Вокзал…

Ночь.

— А, чорт возьми!

Лунообразное лицо атамана прыгает из угла в угол. Ежовой щетинкой топорщатся усы.

— Да, да, — цедит Сипайло, взглядом тяжелых глаз уставившись в паркет, — шпионы передают, что Войцеховский настроен по отношению к вам далеко не дружелюбно.

— Я его не боюсь.

— Но ведь у него армия… Невеликая, но все же…

— Ну, что ж?.. И у нас армия.

— У нас? — вставляет Унгерн. — Да вы, атаман, что… Шутите, что ли? Давно ли в монгольской дивизии бунт был, а?.. А? А дивизия генерала Скипетрова… Забыли?

— Хотя оно… да… Конечно, — мнется атаман, — наша армия… да… Гммм. Э, чорт! Так что же делать?

— Попытаться каппелевцев привлечь к себе, — говорит Сипайло.

— Как?

— Принять их как следует.

— Ну?.. А Войцеховский?

— Убрать.

— Как?.. Здесь?.. Но ведь это…

— Нет, зачем? Здесь неудобно. По дороге. Пока они еще не прибыли.

— Но кто?.. Кто?

— Найдется… Не беспокойтесь… Были бы деньги.

— О!.. Это сколько угодно.

— Отлично. Где у вас телефон? Я сейчас вернусь. Сипайло уходит.

По лицу атамана ползет надежда.

О, только бы избавиться от этого Войцеховского… Тогда он приберет каппелевцев к рукам. Тогда у него будет сила. «Тогда… тогда… О о-о!.. мы еще повоюем».

Эсаул фон-Фридрихс стоит на-вытяжку перед атаманом.

Сипайло снова застыл на стуле, уставясь в паркет.

— Эсаул! Вот мой приказ… Немедленно поезжайте навстречу каппелевцам, явитесь к генералу Войцеховскому от моего имени для переговоров о размещении армии в Забайкалья.

— Слушаюсь, ваше превосходительство!

— Постойте! Оставшись при нем, выберите удачный момент и…

Атаман на секунду замолкает.

— …Одним словом… я не хочу, чтобы… чтобы он живым добрался до Читы. С ним должно случиться несчастье. Поняли?

— Но… ваше превосходительство… Я…

— Эсаул фон-Фридрихс! Вы получаете на расходы 10 000 иен. 10 000 иен!? Покроется проигрыш… И еще…

Глаза эсаула вспыхивают злым огоньком…

— Ваше превосходительство! — громко говорит он, уставясь в атамана оловянной мутью. — Я по долгу офицера доношу вам, что командир броневика «Беспощадный» халатно относится к делу… Распустил команду и…

Унгерн и Сипайло подымают глаза на эсаула.

Атаман глядит недоуменно. Потом, сообразив:

— Хорошо. По выполнении задачи получите броневик. А сейчас… через два часа в путь.

— Слушаюсь, ваше превосходительство!

Идут.

Жалкие остатки колчаковской армии. Десятая часть.

Далеко сзади осталась Красная армия.

Торопятся. Почти без отдыха, с короткими привалами и ночевками катятся на восток лавиной.

Идут и днем и ночью…

Идут и по железной дороге… и параллельно… по глухим дорогам… снежным… сибирским… таежным.

Как только село или деревня, сразу по домам:

— Эй, хозяйка! Хлеба давай… мяса… и всю провизию волоки… не утаивай… Жрать хочем. Да одежонки малость давай, коли есть лишняя… Холодно.

А в сельском правлении:

— Эй! Кто у вас старшина?.. Или староста?.. Ты? Лошадей! Сейчас же. Живо! Всех мужиков наряди к подводам. Слышишь?

И через час снова в путь… За колонной колонна…

Идут.

У станции «Зима» бой с иркутскими революционными войсками.

Дрались свирепо.

Назад дороги нет. В плен идти опасно. Осталось одно: пробиваться.

Пробились.

И дальше… без задержек.

Но в Иркутск не зашли: незачем.

В обход… С севера по тракту и с юга по горам… Все дальше и дальше на восток.

Идут.

И вот… 60 верст от Иркутска… впереди… Байкал.

Священное море ледяной глыбой, белой пеленой лежит, обрамленное уступами лесистых скал.

Прямо по льду — 40 верст… А в обход… кругом — двести.

Как быть?

И командующий армией генерал Войцеховский — приказ:

«Через Байкал… по льду… прямо… вперед. Кавалерия для охраны фланга — справа по берегу. Омский полк — здесь… в арьергарде… на прикрытие тыла…».

А Омский-то полк:

Генералов — 5.

Штаб-офицеров — 30.

Обер-офицеров — 65.

Фельдфебелей — 90.

Унтер-офицеров — 100.

Ефрейторов — 20.

Рядовых — 1.

Двинулись…

Идут.

Длинной лентой тянутся по льду от берега к берегу.