Нейро-панк (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич - Страница 46

«Ложь! – прошипел внутренний голос страдальчески, - Он лжет тебе, Соломон! Ему плевать на тебя и на то, что может разорвать твою голову. Он списал тебя, как бракованную заготовку для игрушечного солдатика! Он думает только о своем участке. Не хочет, чтоб ты отсвечивал здесь, деморализуя других детективов, точно бледный призрак давно умершего человека, ожившая статуя с могилы. Он просто хочет выпихнуть тебя отсюда!..»

- Хорошо, - сказал Соломон устало, - Понимаю. Да.

- И отлично, - комиссар Бобель улыбнулся, став похожим на растроганного дедушку, готового потрепать за волосы своего непутевого, но очень любимого внука, - Очень рад, что вы все поняли верно, детектив. Приступайте к отдыху. Это приказ. Мне нужны здоровые, полные сил детективы. Такие, что смогут нести бремя служителя закона и без устали работать над тем, чтоб сделать Фуджитсу самым безопасным городом в мире! Такие, что…

Соломон не помнил, о чем еще говорил комиссар перед тем, как отпустить его. В себя он пришел только тогда, когда открыл дверь собственного кабинета. И не сразу понял, что это его кабинет, только взгляд на табличку - «Детектив Соломон Пять. Обеденный перерыв. Подождите» - убедил его в этом.

Кабинет был его собственный и одновременно чужой. Находиться в нем было неуютно и тяжело, как в квартире малознакомого и неприятного человека. Обстановка, раньше казавшаяся ему нейтральной и привычной до мелочей, вызывала неприязнь, отторжение. Стойкий запах крема для обуви, влажного картона и старого дерева казался невыносимым. Воздух тут был застоявшийся, нездоровый, с близким к критическому уровнем кислорода.

Сам кабинет – крошечная каморка, для пересечения которой хватило бы и пяти шагов. Из окна открывался вид на старый дом коричневого кирпича, который медленно разваливался последние десять лет, постепенно обнажая куски перекрытий, и теперь напоминал забытый кем-то на жаре полу-разложившийся торт. Груда папок на столе тоже имела непривычный вид. Кто-то небрежно разложил их в стопки, но сделал это то ли торопясь, то ли не заботясь о том, как это будет выглядеть – папки разъехались в разные стороны, наружу высовывались исписанные черными и фиолетовыми чернилами листы.

«Это я их так бросил, - подумал Соломон, оглядываясь, - Больше некому. Но какое гадкое место… Нора земляного червя… Невозможно представить, что я сидел тут иной раз по двенадцати часов к ряду».

Соломон попытался привыкнуть заново к кабинету, без всякой цели касаясь руками то телефонной трубки, то рычажков термостата, то сейфа. Но нужного эффекта не добился. Напротив, кабинет стал казаться ему не просто чужим, но и враждебным. Как будто он, крохотный сердитый разум, замурованный в недрах бетонного здания, смотрел на незваного пришельца, не узнавал его и злился. Какой-то человек пришел вместо детектива Соломона Пять, ходит и трогает его вещи. Плохой человек, чужой человек, пусть он уйдет…

В конце концов, Соломон стал испытывать отвращение, только находясь здесь, в этой зловонной клетушке. Она не принадлежала ему, оставалась чужой и ужасно неудобной. Она несла на себе следы присутствия другого человека. Пугающе незнакомого и находящегося где-то очень-очень далеко. Соломон впервые подумал о том, что встреча с этим человеком могла бы ему не понравиться…

Он уже собирался выйти, когда телефон на столе разразился резким и протяжным звонком. Соломон не собирался брать трубку. Кто бы ни звонил сюда, он искал не того человека, который здесь сейчас находился. Лучше не создавать путаницы. Выйти из здания, вызвать такси – «Лексус-Москвич» он уже не водил, слишком уж раздражала его громоздкость и грохот неуклюжей механической повозки – и вернуться домой. Зайти в пустую спальню, где об Анне напоминает только едва уловимый аромат духов, лечь на кровать и просто лежать, глядя в потолок. Серый и пустой, как его собственный нейро-интерфейс. Ожидая мига, когда все закончится.

«По крайней мере, в гробу нас перестанут путать, - подумал Соломон с горьким мысленным смешком, - Все смогут сделать вид, что в этой деревянной коробке лежит Соломон Пять собственной персоной. Мертвый, но зато настоящий…»

Но телефон все звонил и звонил, не останавливаясь. Возможно, кому-то на том конце провода нужна помощь. Может, случилось что-то важное. Вздохнув, Соломон положил ладонь на неприятно-гладкий замусоленный пластик.

- …нец-то! – рявкнула трубка оглушительно, голосом знакомым и сердитым, - Где тебя носило?!

- Комиссар вызывал.

- Ах, комиссар… Короче, вылетай через служебный выход. Я выбил два экипажа, на всякий случай… Коротышку Лью найти не смог, сбежал куда-то, подлец… И черт с ним! Мы с Маркесом, четверо патрульных, да ты. Уже семеро, должно хватить… Ну же! Времени в обрез! Их могли предупредить… Правда, ребята из Мафии уже там, обещали помочь, но ты же знаешь этих хлыщей, если начнется серьезная заваруха, они внутрь не полезут… М-мменеджеры с автоматами, черт бы их…

- Не могу, - сказал Соломон тихо, - Извини, старик. Поздно.

- Что значит «поздно»?! – рыкнула трубка голосом Бароссы, таким звучным, что, кажется, даже стекло зазвенело в старой деревянной раме, - Совсем рехнулся? Говорю же, времени нет! Упустим!

- Да объясни же ты! Ничего не пойму!

- Некогда! Надо облаву проводить! В общем, на твоего маньяка наводка поступила. Хорошая наводка, верная. Если повезет, хлопнем его тепленьким, прямо в кроватке… Да шевелись же ты! Старая швейная фабрика в пригороде. Свои же сдали, из Мафии. Да чего там объяснять, берем его! Ты с нами?

Его собственное горло вдруг стало напоминать засорившуюся водопроводную трубу. Там что-то булькало и хрипело. Пришлось с усилием сглотнуть, прежде чем оно смогло пропустить сквозь себя слова. Благо слов оказалось немного.

- Ждите меня! Я с вами! Ждите!

Соломон отшвырнул трубку и бросился к двери. Он сделал это так поспешно, что трубка, промахнувшись мимо рычага, повисла, подпрыгивая на витом шнуре. Он заметил это случайно, уже находясь по другую сторону дверного проема. Ощущение этой мелкой неправильности чуть не заставило его вернуться. Ведь кто-то может звонить на этот телефонный аппарат, рассчитывая услышать его голос, а будет постоянно слышать лишь сигнал «занято»…

Да и к черту! Детектив Соломон Пять все равно не сможет подойти к аппарату. Он и в самом деле чертовски занят. Неизвестно, чем, но теперь, по крайней мере, ясно, где…

Соломон слышал укоризненные гудки телефона еще несколько секунд. А потом из всех звуков в мире остался только неровный гул колотящегося сердца.

Баросса дернул «Умляутмобиль» так резко, что Соломон, не успевший закрыть дверцу, чуть не вылетел с заднего сидения. Но даже не подумал окрикнуть водителя или ругнуть его, напротив, испытывал невыразимые мучения от того, как медленно автомобиль выворачивает со служебной стоянки. Позади взвизгнули тормоза – два патрульных экипажа проворно двигались следом за стремительным «Умляутмобилем», сверкая свежеокрашенными бело-синими боками. Сирен не включали, и Соломон понимал, отчего. В некоторых ситуациях Транс-Пол считает необходимым предупредить о своем появлении загодя. Но сегодняшняя ситуация была другого рода.

- Не лети ты так… - проворчал Маркес, сидящий рядом с Бароссой. На резком повороте, когда автомобиль крутануло, он едва не врезался лицом в ветровое стекло, и теперь поглядывал на водителя с раздражением, - Не на пожар же мчимся!

- Пожар или нет, а когда мы там появимся, всем станет жарко! – пообещал Баросса. Он прищурился и медленно, напряженно, дышал. Как охотничий пес, сдерживающий хриплый рык, чувствующий, что добыча вот-вот вильнет куцым хвостом прямо перед оскаленной мордой…

- Это может быть банальной пустышкой.

- Никакая не пустышка. Мне позвонил сам вице-капореджиме из регионального отделения Мафии. Не та фигура, чтоб чепухой заниматься. Раз позвонил, значит, дело верное. Он там, этот ублюдок, там!..