Душа ночи (СИ) - Ледовская Светлана - Страница 45

— Совет одел на меня ошейник! — заорала я, теряя терпение. — Как на дрянную дворнягу! Потом они поставили бы мне клеймо? Выжгли его рядом с предыдущим? Я уже это проходила!

— Ты опасна…

— Только когда меня держат на цепи! — внезапно я запнулась и едва слышно проскулила, — Я ведь не убийца детей…

— Ты уверена? Твоя сущность…

— Заткнись, Рато, — выдохнула устало. — Я ошиблась, думая, что у меня есть друг. Ты такой же чужой, как и все остальные. В моей жизни нет никого… Ты лишил меня последней иллюзии.

— Послушай…

— Расскажи им кто я. Подготовь к встрече с ночным кошмаром. Потому что я приду и выясню, кто творил эту мерзость. И Меняющиеся не смогут защитить вас. Никто не остановит… меня.

— Милана, если джинн узнает…

— Когда узнает, — поправила я с горечью. — Наверно, меня уже не спасти, Рато. Наверно, оно умирает…

— Что именно? — он действительно не понимал.

— Моё сердце… никто не предупредил, что будет так больно…

Отбросив трубку, я поднялась на ноги и, шатаясь, поплелась к лестнице. Где-то на середине пролёта, я легла на ступени и уставилась в потолок. Сил идти дальше не осталось. Внутри меня волновалась аями. Мы обе были пьяны, и она хотела к Валсу.

— Иди… — шепнула я и закрыла глаза.

"Не могу без тебя", — ворчливо отозвалась она.

— А я посплю здесь.

"Пойдём", — твердила сестра и дёргала меня прочь из тела.

Она часто уводила меня за собой, тащила куда-то, но впервые я осознавала происходящее. Мимо мелькали огоньки, чьи-то зоркие глаза успевали нас заметить. Вслед нам неслись охранные молитвы, которые щекотали, словно пёрышко. И вдруг…

Мы оказались в клубе, высоко над колыхающейся толпой. Цветной дым вился над самым потолком. Сестра тенью скользнула в тёмный коридор, ведущий к апартаментам хозяина, и я не смогла воспротивиться, следуя за ней.

Мы оказались в просторной комнате. На огромной, застеленной атласными простынями кровати лежал мужчина.

"Мой", — простонала аями и спустилась к нему.

Валс откинулся на изголовье роскошного ложа, забросив наверх руку и расположив на коленях книгу. Моя половина прижалась к нему, нежно касаясь призрачными губами небритой щеки. Она обводила пальцами, его хмурящийся лоб и стиснутые губы. Постепенно лицо немёртвого расслабилось и веки опустились. Книга скатилась на кровать и я смогла прочесть мелкие буквы: "Как освободить огонь из лампы джинна".

"Он никогда не сдастся".

"Он такой", — со смесью грусти и гордости подтвердила сестра.

"Часто приходишь к нему?"

"Всегда, как могу вырваться из нашего тела. Ты обычно молчишь и смотришь в пустоту, так, словно не понимаешь где ты и кто ты. А я… иногда он не один и я ненавижу его за это. Но он не виноват. Если бы я была с ним… если бы я могла быть с ним по-настоящему…"

"Прости".

Внезапно нас скрутило дикой болью и мы обе закричали. На мгновенье, я решила, что это смерть. Только она могла быть такой холодной. Валс вскочил, обводя комнату мутным сонным взглядом и, возможно я сошла с ума, но уставился на Аями. Он протянул руку в ее направлении.

Жгучее ощущение в груди, заставило взвыть и выгнуться… Вокруг души было тяжёлое тело и через мгновенье стало холодно.

В темноте и тишине своего дома я осталась одна. От неожиданной свободы кружилась голова… если бы она была. Моя душа, свернувшись на ступенях, подрагивала рядом с неподвижным телом. Такого ещё не случалось со мною и что делать дальше, я не знала. Аями со мной не было. Я ощущала её очень далекой и почти потерянной для меня. От накатившего ужаса тихо всхлипывала. Раньше я часто считала себя одинокой, но именно в этот момент осознала насколько была не права. Сейчас я была одна.

"Кинар", — позвала я почти неосознанно, но так отчаянно, что самой стало горько и тошно.

Неужели у меня никого больше нет и этот джинн единственный, кого я зову от страха и безысходности?

У ведьм не принято просить о помощи и признаваться в слабостях. Может поэтому нас и не любят. Будучи юной, я не осознавала своей сути и часто плакала от обид, нанесённых сёстрами. Им доставляло особое удовольствие травить меня. Убегая, я пряталась в тёмных подсобках, пыльных чердаках и читала учебники, стыдясь приходить на ужин. Из своих убежищ я выбиралась, когда все расходились по комнатам и пробиралась на кухню. Помогая делать заготовки на утро, я делилась с молчаливой кухаркой своими успехами в учёбе, забываясь, говорила о мечтах переехать в городок у реки и заниматься учительством. Старая ведьма улыбалась мне и рассовывала ванильные сухарики по карманам моей курточки.

Возможно, она любила меня. Наверно, это было несложно. Я была тихой и ненавязчивой. Учила старые, давно никем неиспользуемые песни и заклинания из её юности и часто засыпала в чулане, на полке рядом с банками с томатной пастой. Возвращаться в бараки по ночам было опасно для той, у кого никак не проявлялся дар. Но я не унывала. Точнее, не подавала вида. Хотя это никого и не волновало. Даже кухарку, которая отдала меня сёстрам, вытолкнув сонную из каморки и шлепнув пониже спины. Она пожелала мне удачи, зная наверняка, что меня продадут людям. Дефективные ведьмы в общине были лишними. Таким как я не было места даже в помощниках уборщиц. Мой дар проявился слишком поздно…

С тревожным скрипом открылась входная дверь, и я воззрилась на тёмную фигуру в гостиной. Это был джинн. В несколько шагов он оказался у моего тела и легко подхватил его на руки. Мне ничего не оставалось, как следовать за ним в спальню. Уложив меня на кровать, мужчина сел на её край и отвёл мои волосы с лица.

— Маленькая вредная ведьма, — прошептал он с тоской, — как же с тобой сложно.

Хотелось возразить, хотелось сказать ему… хоть что-то, но даже будучи в теле, мне было сложно с Кинаром. И практически невозможно без него.

— Ты позвала меня в своём пьяном сне. Это ведь ответ, верно? — он взял мою ладонь и потёрся об неё щекой. — Я ведь нужен тебе, милая. И ты мне… очень нужна.

Казалось, я ощущаю лёгкое покалывание в кончиках пальцев. Изумлённо прислушиваясь к себе, забралась на кровать и прильнула к джинну всей душой. Он замер и на несколько секунд мы оказались одни в целой вселенной. Странное тягучее ощущение. Как-будто застывшая карамель, сквозь которую просвечивают солнечные лучи.

"Люблю тебя", — признаться было легко, учитывая, что он меня не слышит.

— Ты могла бы меня любить, — низкий голос отдавался во мне вибрацией. — Я не совсем безнадёжен, милая… — мужчина поцеловал моё запястье. — Не могу иначе. Ты нужна мне так сильно…

Отстранившись, Кинар вынул из кармана джинсов небольшой флакон, пальцем отбросив крышку, поднёс к моим губам. Меня пронзило догадкой и я испуганно подалась назад. Это не могло быть реальностью. Но происходило… отвратительное и мерзкое — джинн решил подчинить меня…

"Нет! Нет! Только не ты! Не так!", — кричала я, стуча кулаками по его спине. Только он не ощущал меня и не останавливался. Надавив на подбородок, джинн открыл рот моему телу и влил остро пахнущую смесь горянки со своей кровью. Заставив сделать глоток, он запечатлел на моих мягких губах поцелуй.

— Не могу тебя отпустить. Однажды ты поймёшь и простишь меня, — шептал он в бледную кожу.

Я корчилась и выла, желая размазать этого гада, разорвать его глотку. Он обнимал меня податливую и бездушную, не замечая, не видя разницы, и я ненавидела за это не только его, но и себя саму.

Уложив тело в постель, укрыв одеялом, джинн поднялся на ноги.

— Теперь всё будет иначе, — он словно оправдывался и, постояв у порога, вышел за дверь.

Теперь я боялась оказаться в своей оболочке и ощутить себя игрушкой любимого. Вытянувшись вдоль кровати, я считала минуты, с каждой мрачнея и придумывая ему месть одну коварнее другой. Ведь даже мне спящей он не сказал о любви. Только о необходимости. Валс был прав: джинн бы сжёг меня, посчитав это верным и сделал это беспрепятственно.