Душа ночи (СИ) - Ледовская Светлана - Страница 44

— Перец? — он довольно оскалился, демонстрируя огромные клыки. — Ты идеальная девушка. Мне жаль, что я не встретил тебя раньше.

— Ты не в моём вкусе, — фыркнула я.

— Я бы утащил тебя в свою берлогу и показал, каким умею быть горячим, — хохотнул громила.

— Хватит с меня огня, — всё веселье сошло на нет.

— В тот момент, когда ты разбудила душу джинна, ты стала его огнём, — я кусала губы, понимая, что то, что он скажет, может изменить мою жизнь. — Без тебя он никогда не сможет полноценно управлять стихией.

— Твою ж… — теперь я стала понимать, как сильно влипла.

— Вся шутка мироздания в том, что те, кто будит душу джиннов, всегда стремятся их покинуть.

— Отчего?

— А кто говорил, что сказка будет доброй? — мужчина опрокинул в себя напиток и вздрогнул. — Я надеялся, что ты окажешься другой. Ты смотрела на него, как на особенного. Касалась его, как будто испытываешь что-то большее, чем просто страсть.

Кинар всегда спрашивал, нравится ли мне. На это я обратила внимания, считая его инкубом. И оказалось, что не зря.

— Избранники джиннов не испытывают к ним привязанности и обретший душу обречён потухнуть или….

— Или?

— Ты слышала о лампах джиннов? — я кивнула. — Красивая легенда. Только в этих лампах убежищах, не прячется джинн. Там он прячет свой огонь.

— Прячет? Или… держит?

— Ты можешь называть это домом. Здесь ты будешь в безопасности. Рядом с тем, кто будет относиться к тебе…

— Как к вещи, — продолжила я бесцветно.

— Как к собственному огню, — поправил он настойчиво. — Конечно, это не любовь, а намного больше.

— Но никто не спросил, хочу ли я этого.

— Понятно ведь, что нет, — Закари мрачно усмехнулся. — Ведьма. Это худшее, что могло случиться с джинном.

— Почему же? — я потёла кожу над грудиной. Под рёбрами подозрительно пекло.

— Вы не умеете покоряться. И не способны на любовь. У Кинара нет вариантов, кроме…

— Сделать меня… рабыней.

— Прости, милая. Досадно, что ты воспринимаешь это именно так, — казалось, громила искренне сожалел. — Ты действительно мне нравишься. Но, у нас всех нет выбора. Для нашего клана Кинар важен. Мы не можем его потерять.

Это я понимала. Долг.

— Мне хочется побыть одной, — попросила я и громила кивнул.

Он обернулся у самого выхода и передёрнул плечами.

— Всё могло сложиться хуже.

— Да? И как же? — силилась я улыбнуться.

— Я мог уволочь тебя к себе. А возможно, теоретически, я не так хорош в постели, как мне кажется, — он блеснул клыками и вышел.

Кофе давно остыл. А я смотрела перед собой невидящим взглядом. Наверно прошло много времени, потому, что из окна потянуло прохладой и стало темнее.

На занемевших ногах я прошла к мойке и бросила в неё чашку. Она раскололась, выплеснув гущу и та образовала странный рисунок. Зубы. Огромные. Или языки пламени… Смыв всё водой, я посмотрела наружу. Заметив движение у дерева, задернула занавеску и только после этого горько разревелась. Впервые мои слёзы смешались и принадлежали двум моим составляющим. Аями обнимала меня призрачными руками и твердила, что мы справимся. Всегда справлялись.

"Даже от Валса мы смогли уйти", — жалобно прошептала она. Я никогда не задумывалась, отчего не могу убить его и только теперь вдруг отчетливо поняла, что это моя сестра не позволяла причинить вред немёртвому.

— Почему?

"Люблю", — просто призналась она и сжалась внутри, тихо вздрагивая от обиды и боли. — "Но ты была несчастна с ним. А значит… и я тоже".

Мне было нужно выпить. Проверив шкафчики, ожидаемо нашла початую бутылку алкоголя.

— Они тут ещё и попойки устраивают, — возмущалась я, наполняя два широких бокала, которые не покупала. Ещё пара чужих вещей в ставшем чужим доме. И когда моя жизнь перестала мне принадлежать?

Настругала сыра и холодного мяса, почистила несколько зубцов молодого чеснока и, обваляв их в крупной соли, уложила на кусок слегка зачерствевшего хлеба, привезённого Рато накануне. В ящике со специями лежала связка свечей из пчелиного воска. Пару из них я зажгла, установив на блюдце, и уселась за стол. Запахи еды и воска смешались с терпким ароматом коньяка.

— Когда мы встретились, — заговорила тихо, — не смогла сказать ему "нет". Пошла следом и целую ночь позволяла ему всё. Словно в дыму была. Когда очнулась утром, испугалась. Так выходит, это ты была с ним. Ты занималась с ним любовью.

"Тебе ведь не было плохо", — усмехнулась сестра, толкая руку к стакану.

Глотнув обжигающий напиток, я скривилась и выдохнула прежде, чем забросила в рот немного телятины.

"Потом я украдкой приходила к нему в снах. Там я могла его любить. Тогда это всё, что мне было доступно".

— И он стал искать меня… тебя.

"Нас. Я жутко ревновала. А потом поняла, что только так смогу быть с ним. До его обращения…"

— Нам было хорошо. Но мне всегда казалось, что я сама не своя.

"Так и было. Я была так счастлива, — несколько новых глотков скатились в желудок раскалённой массой. — А потом он…"

— Изменился.

"Да"

Мы обе молчали, слишком хорошо помня, что Валс вытворял. Конечно, он не получал всего нужного ему от меня, просто не мог. Ведь его любила по-настоящему только половина меня самой.

— Если бы не я, — прошептала задумчиво, обводя пальцем гладкий край бокала, — у вас бы все получилось.

"Возможно, — ещё одна порция алкоголя обожгла желудок. — А может всё закончилось ещё хуже".

— У тебя не было шанса.

"У меня было время".

Аями показала мне всё, чего я не замечала.

Вот она прижималась во сне к Валсу, целует его сомкнутые губы и шепчет о любви, так тихо, что даже он не слышит. Вот беззвучно кричит внутри, понимая, что он отдаляется и теряет нас. Она ощущает его с другими женщинами и корчится от боли. Пытается помешать мне уйти и смиряется с необходимостью этого. Украдкой ходит к нему ночами и обнимает его холодное, содрогающееся от голода тело, гладит спутанные волосы и ловит каждый его крик, пропуская сквозь себя. Она ревнует его, ненавидит, рычит, оставаясь неслышимой. Моей рукой рисует его портреты и мечтает о его прикосновениях. Ненавидит себя за слабость и тайно радуется, когда он нас находит. Млеет в его объятьях и кричит от обиды, когда видит, что он снова…

— Как же ты смогла?

"Он не любил меня. Не знал обо мне. Я всегда была всего лишь тенью, — горечь сквозила в её шёпоте, — твоей тенью, сестра".

— Милая… Мила.

"Он всегда звал тебя так, когда ощущал меня. Это я знаю точно".

По моим щекам катились слёзы. Мы обе понимали, что нам никогда не стать счастливыми. Ни с Валсом… ни с Кинаром. Быть вещью и рабыней претило двоим и в этом мы не сомневались. Однажды моя сестра позволила мне уйти от Валса, в ущерб собственным желаниям. Возможно, настало мое время сделать подобное для неё. Для нас.

Свечи оплыли, и фитили принялись чадить. Бутылка давно опустела и кроме пары долек чеснока из еды ничего не осталось. Поднявшись со стула, я чуть было не упала и, едва успев ухватиться за спинку стула, осталась на ногах. Стены покачивались, а в тенях мне мерещилось движение. Добравшись до телефона, я смогла снять трубку и сползла на пол.

Конечно, это было глупо. Линия прослушивалась и Кинару доложат тотчас же. Но мне отчаянно хотелось услышать дорогой голос.

Он ответил на восьмом гудке. Голос был хриплый и настороженный.

— Зачем ты звонишь мне?

— Ты говорил, что я дорога тебе, — всхлипнув, я зажала трубку между ухом и плечом, — что ты веришь мне. Но так легко отвернулся. Почему?

— Я видел…

— Меня! Всегда меня настоящую! Так почему в этот раз ты смотрел, не видя? Ты предал меня так легко.

— Это не так, — Рато наверняка потирал переносицу, подбирая слова. — Рядом с тобой Меняющиеся. Ты укрылась за ними и это не говорит в пользу невиновности…