Заноза Его Величества (СИ) - Лабрус Елена - Страница 90

— А как ты там оказался?

— Мне кажется или ты этим недовольна? — угрюмо сходятся на переносице его брови.

— Мне кажется, я заслуживаю объяснений.

— А мне кажется, это я их заслуживаю. Но давай дома это обсудим, — просто читает он мои мысли.

В ответ на его включённый режим «ревнивый муж» молча засовываю письмо в сумку, и всячески демонстрирую, что разговор окончен, погружаясь в созерцание пейзажей.

И напрасно думаю, что у меня будет время пообщаться с Бартом и узнать подробности того, что же там случилось, пока я спала. Нет у меня возможности даже переодеться. Георг поднимается прямо за мной, и перехватывает едва не закрывшуюся у него перед носом дверь.

— Как у тебя только хватило ума отправиться одной к Дамиану? — с силой захлопывает он дверь.

— Мне нужно было передать ему письмо и поговорить, — развязываю я тесёмки плаща, кидаю его на спинку стула. — Никто не знал, что мы поедем в горы. Он не мог нас поджидать. Так вышло случайно.

— И ты великодушно отпустила охрану, и одна, без сопровождения поскакала с ним, задрав хвост, как… — толкает он стул.

— Как кто? Как течная сучка? — хватаю я сдвинутый им стул и ставлю на место. — Договаривай уже, раз начал.

— Не важно, — кривится он. — Важно, что я успел. И это меня пустили в замок беспрепятственно. Актеону пришлось бы брать его штурмом. И хорошо, что он не перебил из-за тебя всю стражу Дамиана и сам не остался лежать в тех горах. И что ты цела и невредима, в конце концов.

И хотелось бы мне смело выкрикнуть, что ничего бы со мной не случилось, зря волновался. Но язык как-то не повернулся. И сейчас совсем не это беспокоит меня, а то, что он смотрит на меня не отрываясь. Прямо, в упор, а совсем не так, как перед отъездом. Сейчас он не отводит глаз.

— Я не велела ему вмешиваться.

— Да неужели? Тогда я тебя расстрою. Увы, здесь повелеваю я. И только я. И я ещё спущу с них шкуру за то, что они позволили тебе уехать. Что пошли у тебя на поводу. Позволили застать себя врасплох, когда надо было покинуть эти горы немедленно.

— И даже не узнаешь, зачем мы вообще туда отправились? Или ты в курсе и так? Ты же всё всегда знаешь. Это только я сижу как дура в полном неведении. Собираю по крупицам какие-то крохи информации. Пытаюсь найти выход. Пытаюсь тебе помочь.

— А зачем? Зачем ты пытаешься это делать? Разве я просил твоей помощи? Разве хоть раз сказал, что мне она нужна?

— Да, ты сказал, — подхожу я к нему вплотную. — Ты сказал, что хочешь жить. Сказал, что любишь меня. Что я тебе нужна.

— А ещё, что не должен был этого говорить, — кладёт он руку мне на шею, обхватывая пальцами. — Не потому что этого не чувствую. А потому, что знал: этим я подставлю тебя под удар.

— Ты не имеешь права решать за меня, — всматриваюсь я в его глаза, сегодня такие ненасытные, жадные, внимательные. — За всех своих людей — пожалуйста. За эту страну — на здоровье, ты монарх. Но не за меня. И хватит, — отталкиваю я его руку. — Я наигралась в эту игру: купи семь чебуреков с заклинаниями и собери Катарину. Сядь, — разворачиваю я многострадальный стул.

— Я постою.

— Нет, сядь. И либо ты ответишь на все мои вопросы сейчас, либо больше никогда меня не увидишь. Больше никогда.

— Для этого ты ездила к феям, да? — всё же опускается он на сиденье, тяжело, устало откидываясь к спинке.

— Сейчас я задаю вопросы, — усаживаюсь перед ним прямо на стол. — И я начну не с этого, хотя ответ на твой вопрос: нет. Я начну с того как ты узнал, что я видела куклу из твоего дорожного сундука.

— Куклу?!

— Да, такую блондинку, в голубом платье, с длинными волосами. Ты подарил её дочери Гретхен.

— А ты её видела? Так я её девочке Гретхен и купил.

— Неправильный ответ, — пинаю я его по ноге. И кажется, делаю это зря. Его колену за грубой накладкой пофиг, а вот моим пальцам под тонкой кожей ботинка приходится несладко. Но я не подаю вида. — Ты вёз её из Империи для кухарки?

— Да, мне очень дорога моя кухарка. И кукла понравилась, — усмехается он. — Не пойму, что в этом такого. Да, я ехал мимо магазина с игрушками, увидел её в витрине и купил. Её, солдатиков и ещё кучу всякого барахла. Иногда я так делаю.

— И ради этого даже второй день рождения детям устроили? (1c5f6)

— Как оказалось, их настоящий праздник я пропустил. Так почему бы не устроить ещё один?

— Как мило, — хмыкаю я. — Интересно, как назвала куклу дочка Гретхен? Насколько я знаю, её близняшку в красном платье зовут Лола. Хорошее имя для глиняной подружки. Не находишь?

Он смотрит почти болезненно, уже безошибочно понимая к чему я клоню.

— Жалкий лгун! — пинаю я его снова. От собственного бессилия. Чтобы болью физической перебить свою невыносимую душевную боль.

— Пожалей пальцы, — ловит он мою ногу и зажимает в своих руках. — Оно того не стоит.

— Да, ты и правда того не стоишь. У неё ветрянка, Гош. У Мариэль. Меня позвала перепуганная Эрмина помочь, если смогу, — забираю я ногу и спрыгиваю со стола. Дёргаю шпингалет, чтобы глотнуть свежего воздуха — так тошно. Но от постоянных дождей окно разбухло и мне никак не удаётся с ним справится.

— Прости меня, — берёт он мою руку, обнимает, наклоняется к самому уху. — Я не знал, как поступить.

— Нет, ты знал! — вырываюсь я, чтобы продолжить своё бесполезное занятие. — Ты прекрасно всё знал!

— Я просто ждал подходящего момента, — одним движением справляется он со щеколдой и распахивает для меня окно.

«Как же хочется в него сигануть или лучше столкнуть туда этого наглого обманщика», — полной грудью вдыхаю я холодный вечерний воздух.

— И я не знал, как тебя представить, — кладёт он руки на мои плечи.

— Да, как обычно, Гош, — разворачиваюсь я. — Тётя, которую я сейчас трахаю. До этого я трахал другую тётю, но теперь с ней спит Медведь. А эта новая. Но тебе знакомиться с ней не обязательно. Потому что будут другие тёти. Много разных тёть. Что теперь со всем тебя знакомить?

Он смотрит на меня в упор, но молчит.

— Сегодня тебя от меня не тошнит? Или после того, как что-то побывает в руках Дамиана, оно становится слаще? Ведь я всё ещё Катарина. И кстати, — показываю я на часы. — Время вечерней прогулки. Пора, Георг Робертович! Ребёнок спать не ложится, ждёт.

— Ты сказала она больна? Но раз мне до сих пор не сообщили…

— Да, это неопасно, раз тебе до сих пор не сообщили, чёртов ты мудак.

— Даша!

— Что Даша? Да, её сыпь скоро пройдёт, не волнуйся, она поправится. Зря Эрмина так дёргалась. Так что, давай, убирайся! — толкаю я его в грудь ровно в тот момент, когда в дверь стучат.

— Простите, Ваша Милость, — кланяется на пороге Фелисия. — Вам из Живого леса. Просили передать.

— И ты подумай, как вовремя, — беру я в руки подарок. И даже сквозь бумагу чувствую нечто, похожее на цветочный горшок.

Разрываю упаковку, поставив на стол. И вижу то, что я так долго ждала: тонкие зелёные листья и среди них уже набравшие цвет, но ещё не распустившиеся фиолетовые бутоны крокусов.

— Нет, — подходит король со спины.

— Да, — сдираю я оставшуюся бумагу с горшка. — Езжай, Гош. Не заставляй больного ребёнка ждать. Не надо сейчас выбирать между мной и дочерью.

— Как ты не понимаешь, — покаянно упирается он лбом в моё плечо. — Ни сейчас, ни вообще… нет этого выбора. Между тобой и ей.

— И всё же ей ты рассказал про меня. А мне про неё — нет.

— Ты жена её отца. Жена короля. Это свершившийся факт. Думаешь, лучше если бы о тебе рассказали ей служанки? Но мне не приходится выбирать. Ты — моя жизнь, она — мой свет.

— Нет, Гош. Она из одной твоей жизни, а я из другой, — спугнув его как птицу со своего плеча, снимаю я с себя почтальонскую сумку, которая за два дня уже порядком отмотала мне плечо и кладу на стол. Даю понять, что больше нам говорить не о чем. И вообще надо хоть посмотреть всё ли у меня теперь есть для этого несчастного ритуала. Да и просто себя чем-то занять.