Туз Черепов (ЛП) - Вудинг Крис - Страница 84

«Хорошо. Великолепно. Теперь мне надо только их найти».

Он выскользнул из гостиной в коридор. Сражение снаружи было в самом разгаре. Время от времени воющий ветер приносил слабые крики. И он чувствовал ползучее демоническое присутствие, где-то в темноте, где-то недалеко.

Он заглянул за угол. Перед ним простирался длинный коридор, вдоль одной стороны которого шли окна, выходившие на ущелье и белые склоны долины. Он находился на самой далекой от деревушки стороне особняка, снаружи не было ничего. Скудный свет вливался внутрь, отбрасывая тени окон на полированный пол.

«Где же вы?» — думал он, пока крался вперед. Чувства обострились, его грызло подозрение. Император близко. Не должен ли он вернуться обратно? Что, если враг крадется за ним по пятам?

Он подошел к открытой двери и заглянул внутрь. Ничего. Он вошел, и в следующее мгновение его схватили сзади.

Рука зажала ему рот. Он, едва не упав от неожиданности, отшатнулся назад, к дверному проходу. Он попытался сопротивляться, но внезапно его схватили и повернули, и он оказался лицо к лицу с

императором

Морбеном Кайном, чьи зеленые глаза сверкали из-под капюшона. Один из пальцев рыцарь прижал к своему рту-решетке, настоятельно требуя молчать. Тревожный крик Крейка умер, не выйдя из горла. Кайн медленно показал на стену, в том направлении, откуда пришел Крейк.

«Значит один из них идет за мной».

Кайн отвернулся от Крейка и уставился на голую стену. Посмотрел сквозь нее.

«Он может видеть их. Он действительно может. Кровь и сопли, что за знания он должен иметь, что за ресурсы! Демонист, получивший санкцию на работу от эрцгерцога! Вот что я мог бы делать, если бы не был вынужден прятаться, как преступник. Вот что я мог бы узнать от него!»

Кайн вытащил крупнокалиберный револьвер и шагнул в коридор. Крейк заглянул за край дверного проема. Он чувствовал приближающегося императора, страх, который тот излучал. Кайн вытянул руку и направил револьвер на пустой коридор.

— Кайн! — прошептал Крейк. — Что ты делаешь? Они обрушат на нас ужас раньше, чем ты увидишь их на линии стрельбы.

Кайн, похоже, вообще не услышал его. Он стоял бесстрастно и спокойно, как статуя. Темнота в конце коридора начала скручиваться и сгущаться. Крейк беспомощно наблюдал за этим, наполовину с надеждой, наполовину со страхом, зная, что, если император взглянет на них, все будет кончено.

Пуля вспыхнула, вылетев из ствола. Полоса синего пламени аркой помчалась по коридору, слегка отклоняясь влево, к окнам, как вдруг — невозможно! — она изогнулась на лету и, поменяв направление, завернула за угол. Последовала глухая вспышка. Части тела и куски дымящейся плоти пронеслись по воздуху, ударились о пол, разбили окно.

Кайн повернул голосу к Крейку и холодно посмотрел на него механическими глазами.

— Мне не нужно видеть их на линии стрельбы, — сказал он.

Лицо Крейка вытянулось от изумления. Зачарованные пули. Оружие, которое ищет демонов. Такое он даже представить себе не мог. Заставить пули двигаться таким способом! Насмешка над физикой!

Сразу за углом они нашли остатки императора. Их было немного — пара ног и таз. В коридоре пахло горящим мясом.

Кайн поглядел на тело сверху вниз.

— Первый раз они застали меня врасплох, — сказал он. — Больше такого не повторится. — Он поднял голову и его замаскированное лицо повернулось к Крейку. — Давай найдем Плома. И помни, последний император нам нужен живым.

Крейк усмехнулся.

В белизне она двигалась между ними. Она чувствовала их прежде, чем они видели ее. Она предвидела выстрелы и исчезала прежде, чем пули прилетали туда, где она была. Она мерцала в крутящемся снегу, обманывая взгляд.

Но когда она добиралась до них, о, тогда она была более чем реальной. Потом они чувствовали ее, ураган из нечеловеческой силы и сверкающих клыков. Она кусала, отрывала и разрывала их на куски, оставляя на снегу расчлененные трупы, лежащие в обрамлении собственных внутренностей.

Волосы Джез выбились из-под резинки и, как мокрые ремни, хлестали ее по лицу. Безумные глаза, руки по локти в крови, зубы, подбородок и щеки промокли от крови.

Маны громко выли в ее голове, радуясь вместе с ней, празднуя вместе с ней. Песня братьев и сестер пульсировала в ней, билась как в ушах, так и в сердце.

Это была свобода. Быть собой, и ничего больше.

— Джез?

Он позвал ее человеческим голосом. Этот странный, этот отвергающий. У него есть дар, но он не хочет открывать ящик. Он держит его закрытым и спрятанным, и делает вид, что его нет. Но вы только посмотрите на него, летящего через снег! Как быстро он движется, как легко избегает врага, идя по ее следу из мертвецов. Сейчас он больше, чем человек, и может стать кем-то еще большим. Но он боится, боится того, кем является.

Она любила его. Она ничего не могла с собой поделать, и любила в нем подобие себя. Но и жалела его, как жалкого недомерка.

— Джез! Вернись! Ты не можешь сражаться со всеми!

Но она не хотела возвращаться. На ее пути стояло еще больше мужчин, по меньшей мере дюжина, против нее послали целый отряд. Организованные и решительные люди, не запаниковавшая добыча. Единство придавало им храбрость.

Она сознавала опасность, но не сделала ничего, чтобы уклониться от нее. Убийство опьяняло, азарт кружил голову. Она была маном, и только им. Она выбрала манов и приняла их, полностью.

Дюжина? Она может убить вдвое больше.

Позади и сбоку от нее стоял в снегу урчащий и дымящий генератор деревушки. Он находился немного в стороне от других зданий — узел проводов, рычагов и цистерн, каждая размером с небольшой амбар. Поэтому они не могли обойти ее и были вынуждены идти напрямик к своей цели, или рисковать взорваться. Колебания и неуверенность разрушат их единство. Она пронесется сквозь них, как волк среди овец, и они рассеются, как и их товарищи.

— Джез!

Пелару, вынырнувший из колючего хлещущего снега. Она не обратила на него внимания, ее взгляд не отрывался от приближающихся солдат. Они еще не видели ее; у них не такие острые глаза. Они все еще искали ее.

Он схватил ее за руку, и она оскалила зубы и резко повернула голову. Он не давал ей уйти. Его прекрасная одежда промокла, вся его осанка и элегантность исчезли, но, тем не менее, она смягчилась при виде него.

— Пожалуйста, — сказал он. — Их слишком много. Твои друзья нуждаются в тебе.

Она не шелохнулась. Слова пронеслись мимо, бессмысленный поток звуков.

— Сражайся вместе со мной, — сказала она.

— Они задавят нас числом! Мы должны помочь защитить деревушку, чтобы твой капитан мог…

«Сражайся вместе со мной!» На этот раз она использовала мысленную речь, а не рот, толкнув к нему мысль; она протянула ее как меч, рукояткой вперед.

Но он не взял его. Он услышал мысль и отверг меч. Речь манов ужасала его. Он отпустил ее и, потрясенный, отступил.

Она с отвращением отвернулась. Кто-то неподалеку закричал. Они увидели ее. Пора.

Она прыгнула к ним и полетели пули. Некоторые, выпущенные в спешке, отлетели, опасно звеня, от труб, окружавших генератор. Громкий голос, заглушивший ветер, пролаял приказы, стараясь уменьшить панический огонь. Предводитель. Она займется им первым.

Она пригнулась и замелькала, летя зигзагом через снег. Солдат охватил страх, несмотря на всю их дисциплину: страх перед демоном, страх перед маном. Она проскочила мимо них и набросилась на предводителя. Он вытащил револьвер. Слишком медленно. Она мгновенно свернула ему шею и исчезла прежде, чем он упал.

— Сержант! Она достала сержа!

Линия подалась назад, когда она начала рвать их изнутри. Они спотыкались, ругались и крутились, пытаясь увидеть ее. Они стреляли, но вместо нее попадали друг в друга. Она выла от радости, прыгая от жертвы к жертве, оставляя за собой тела, делая снег красным.

И это лучшее, что они могут?

И вот появился еще один, который брел через снег, согнувшись под тяжелым рюкзаком. А что у него в руке?