Hospital for Souls (СИ) - "Анна Элис" - Страница 46

Юнги наклоняется вперёд, приближаясь к чонгуковым губам, но не целуя его, расстёгивает его джинсы, стянув их чуть вниз, и оттягивает резинку трусов, горячо выдыхая «Я тоже хочу слышать тебя. И знать, насколько тебе со мной хорошо». Для него это важно. Ему жизненно необходимо запомнить, как Чонгук, сдавшись под его напором и сломавшись, прекращает себя сдерживать. Как от резких движений ладонью по члену измученно стонет в целующие его губы, как давит на поясницу ладонью, чуть прогибая его, Юнги, в спине, как наощупь ищет ремень на его джинсах. У Чонгука сейчас будто нет никаких других целей, кроме как сделать Юнги так же хорошо и позволить ему, отпустив свои страхи, потихоньку начать сходить с ума. И Чонгук это делает, настырно, напористо, чтобы у Юнги вылетели из головы все до последней мысли, чтобы он не мог ни о чём больше думать. Лишь о том, что происходит с ними прямо сейчас.

Чонгук хочет, чтобы Юнги понял, что в любви нельзя быть таким эгоистом. Что это совершенно неправильно – подталкивать к чему-то. Например, к признаниям, на которые Чонгук был не готов изначально. Или требовать что-либо. Например, чувств, которые не должны были раскрыться. Но теперь уже поздно сбегать от ответственности. Глупо отрицать очевидное. И Чонгуку невыносимо больно от того, что он не может остановиться, целуя Юнги и касаясь его, не может надышаться им и перестать бояться хоть на миг отпустить.

Он хотел всего лишь любить его. А погряз так, что не представляет теперь, как выбраться и спастись.

Оставшись навсегда под кожей, растекаясь по венам, не сломает тебя. А научит жить, вкачивая в тебя безразмерно любовь, не ожидая ничего взамен. Будет любить не за что-то. А вопреки всему.

Станет твоей слабостью и твоей самой невероятной силой одновременно.¹

*

— Привет, — здоровается Юнги, входя в дом на рассвете.

Атмосфера напряжённая. На кухне, тишина которой разбавлена работающей кофе-машиной, сидят явно невыспавшийся Сокджин и подозрительно тихий и спокойный Намджун. Юнги страшно раздеваться и подходить к ним сейчас, но у него нет другого выхода: если он молча уйдёт, сбежав на второй этаж, Намджун настигнет его в спальне и устроит разнос. А здесь, внизу, есть хотя бы Сокджин, и Юнги очень надеется, что тот вновь защитит его, если Намджун в очередной раз внезапно слетит с катушек.

— Привет. А где Чонгук? — спрашивает Сокджин, когда Юнги, дошагав до холодильника, достаёт оттуда бутылку воды.

— Не знаю, — врёт тот. Расставаясь, они договорились, что придут домой порознь и о проведённой вместе ночи даже заикаться не станут.

— И как ты сюда приехал? — у Намджуна в голосе недоверие.

— На такси, — Юнги разворачивается и смотрит ему в глаза.

— Хочешь сказать, ночью вы были не вместе?

— Он отвёз меня в город, а сам уехал по делам, — продолжает ездить ему по ушам Юнги, присаживаясь за стол рядом с Сокджином. — Куда – не сказал. Я не спрашивал.

Намджун смотрит ему в глаза испытующе, будто пытается поймать в его взгляде хоть одну крупицу неуверенности в сказанном, но Юнги держится молодцом, разыгрывая перед ним абсолютную невозмутимость и бесстрашие. Однако Намджун всё равно не верит.

— Надо поговорить, — в приказном тоне озвучивает он, поднимаясь на ноги. — Прямо сейчас.

— А завтрак мне не полагается? — включает дурака Юнги, не предпринимая попыток встать с места. — Я слонялся по городу всю ночь, ждал, пока ты успокоишься…

— Я сказал сейчас, — строго повторяет Намджун, и его взгляд, который Юнги, повернувшись к нему лицом, ловит, такой холодный и пугающий, что решение не злить его лишний раз и не провоцировать приходит в голову моментально.

Путь к лестнице и подъём по ней наверх кажутся Юнги дорогой в преисподнюю. Сокджин видит это по выражению его лица, сводит брови и сочувственно выдыхает, сжав руки в кулаки от бессилия. Юнги не заслужил такого отношения к себе. Он не заслужил Намджуна. И Сокджин с превеликой радостью помог бы Юнги избавиться от его общества, если бы Намджун не был тем, кем является, и если бы на него были хоть какие-то рычаги воздействия. Но Сокджину неизвестно, как приструнить брата, как сделать его пусть и немного, но покладистей. Это подвластно, разве что, психиатру, который сможет закрыть того в психиатрической больнице. А может быть, и отцу. Но последнему всегда было плевать.

Намджун молча идёт у Юнги за спиной, разминает шею, наклоняя голову в разные стороны, и уже вскоре скрывается вместе с ним из виду, заставляя оставшегося на кухне Сокджина молиться про себя, что ничего страшного сегодня не случится. Но ругань до его ушей начинает доноситься практически сразу, стоит только двери в их спальню захлопнуться, и Сокджину не остаётся ничего, кроме как искренне надеяться на то, что измотанного морально и физически Намджуна, пропадающего всю ночь и пришедшего под утро без сил, надолго попросту не хватит. Сокджин тоже не спал – не смог уснуть после того, как обнаружил, что Намджун испарился из дома, но ему просто необходимо дождаться возвращения Чонгука и проводить его в спальню, ведь чёрт его знает, что на уме у Намджуна, пока он на эмоциях, и как он может встретить человека, который выкрал Юнги прямо у него на глазах и увёз неизвестно в каком направлении.

Крики со второго этажа не стихают ни через полчаса, ни через час. Слышны фразы о переезде в Америку, о новой жизни, перспективах. О вечности вместе. Сокджин устаёт и уже хочет вмешаться, как внезапно его останавливает звук повернувшегося в замочной скважине ключа и Чонгука, материализовавшегося в дверном проёме. Сокджин уверен, что его реакция на громкие вопли и гром падающих на пол книг, предметов мебели, вещей не заставит себя долго ждать, поэтому встаёт тут же из-за стола, спешно направляясь к нему, и решает сразу предупредить, что Намджун сейчас, мягко говоря, не в духе.

— Чонгук, — Сокджин хватает его за плечи, прося посмотреть на себя. — Не надо.

— Не надо что? — цедит Чонгук, пытаясь скинуть его руки с себя. — Убивать его?

— Просто не на…

Фразу Сокджина прерывает грохот, за которым следует звенящая тишина. Они с Чонгуком одновременно вздрагивают, вздёрнув на потолок головы, переглядываются друг с другом напуганно и, не сговорившись между собой, опрометью направляются на второй этаж.

Дверь в спальню оказывается незаперта. Чонгук резко вваливается в комнату, запнувшись о порог и чуть не упав, ищет глазами Юнги, его Юнги, а найдя его, громко сглатывает и перестаёт моргать.

— Намджун… — шокированно хлопает ресницами Сокджин, останавливаясь в проёме в полнейшем потрясении. — Ты что натворил?..

Комментарий к Part 23

**¹** (с) А. Хоффманн

Следующая глава будет последней.

========== Part 24 ==========

В коридоре отделения безлюдно и тихо. Чонгук сидит, облокотившись о бёдра и свесив вниз голову, и никак не реагирует на маячащего перед глазами Намджуна, выглядящего морально мёртвым. Ни из врачей, ни из персонала не вытянуть и слова: все мотают отрицательно головой, объясняясь тем, что доктор, сидящий в палате с Юнги, ничего им не доложил, и избегают любых вопросов, касающихся его состояния. Намджун на допросы Сокджина тоже дать ответа не может.

— Чонгук присутствует? — слышится мужской голос после того, как дверь в палату отворяется. — Я могу дать пять минут.

— К нему можно? — подлетает к доктору Намджун, пытаясь протиснуться к Юнги.

— А вы Чонгук?

— Нет.

— Тогда нет, — тот не отходит от двери, преграждая ему путь.

— Я Чонгук, — Чонгук, опираясь в бессилии ладонями о диван, медленно поднимается на ноги и подходит к ним.

— Ты туда не пойдёшь, — цедит сквозь зубы Намджун.

У Чонгука нет никаких сил вступать с ним сейчас в перепалку. И на то, чтобы открыть дверь в палату, подойти к лежащему на кровати Юнги и посмотреть ему в глаза у него тоже нет сил. Что он скажет ему? Чем поможет? Чонгук умрёт внутри себя в ту же секунду, как только услышит всю скопившуюся за эти годы боль в его самой первой фразе. Юнги не заслужил всего этого. Юнги должен был быть счастливым. А Чонгук понятия не имеет, что сделать для того, чтобы он почувствовал себя таковым.