Черная царевна - Глазнева Оксана - Страница 35

В последний день зимы одна из морских тварей, несмотря на огонь из пушек и ружей, добралась до набережной. Погибли шестеро гражданских и один военный.

В первый день весны Наде исполнилось семнадцать. Впервые в жизни она встречала день рождения одна. Царевна купила себе новых лент в косы и пирожное с кремом.

О Роджере Надя старалась не думать.

Днем это удавалось. Днем была работа, сухие строки деловой переписки, голова была занята цифрами и словами, но ночью, откидываясь на подушку, она не могла не думать.

Как будто душу привязали к нему шелковой ниткой. Нитка тонкая и почти неразличимая, но нет сил разорвать ее, и больно рвать, и не хочется рвать. Жить с душой на поводке сил нет, но от страха, что поводок оборвут, она просыпалась ночью в поту. Надя дала имя странному зверьку, что поселился в груди, под ямочкой на шее. Приняла его и старалась лишний раз не трогать. Но прошло четыре месяца, и все чаще через тонкий лед напускного равнодушия стал пробиваться страх. Что, если она была не права? Что, если, прогоняя ее, Роджер хотел, чтобы она ушла? Может, она придумала выражение в его глазах, неверно истолковала слова и поступки?

Она не пыталась обмануть себя. Она точно знала, насколько красива и насколько умна. И честно признавалась себе, что ни первого, ни второго недостаточно, чтобы быть достойной его любви. Так какой должна быть женщина, которую полюбит бог мертвых? Она могла дать ему лишь одно — преданное сердце, но достаточно ли такого подарка? Воспримет ли он его всерьез?

— Ты помнишь меня? — мысленно спрашивала она у тишины. — Ты слушаешь меня?

Маяк называли просто маяком, потому что в Царстве Мертвых не было других. Он стоял на вершине горы Флегетон, на берегу замерзшего озера Коцит с начала времен.

Белая штукатурка на стенах потерлась и местами осыпалась, стекла запылились. Внутри фонарного помещения стоял кофейный стол и два плетеных кресла. Лампа была обычной. Медная, наполненная маслом, под абажуром из синего стекла. Здесь всегда было холодно и тихо, всегда пахло старой мебелью и сухой травой. Роджер любил это место.

С начала времен и до их конца он был единственным смотрителем. Отсюда были видны все его земли, окруженные серой пеленой Завесы: заснеженные склоны горы, неровные лоскутные одеяла городов, серая лента Леты, лес самоубийц, пустыня, зарево огненного кольца на границе мира и голубой лед озера Коцит. Четыре земных месяца он не появлялся в мире живых. Проводил все свободное время на Маяке. Ждал, когда врастут в плоть новые обручи. Его жизнь текла по привычному руслу, заполненная привычными делами.

Когда рассветало, он отправлялся осматривать владения. Проверял границы с Завесой и огненных великанов. Навещал каждый из городов, не столько проверяя, сколько демонстрируя бдительность.

Потом отправлялся в замок. Слушая мерный шелест песка в часах, читал книги судеб, присланные канцелярией сестры.

Когда на Царство Мертвых опускалась ночь, он отправлялся в Лено. Бродил по улицам, где земля была устелена битым стеклом, где не прекращался стон и всегда стоял запах гниющего мяса. Медленно шел между дыбами и колесами для четвертования. Его сердце ровно билось в груди, сжатое железными обручами, не способное на сопереживание и жалость.

Легкокрылый напрасно дразнил его. Трогательная девочка, назначенная ему в невесты, пусть живет своей жизнью. Роджер не собирался больше вмешиваться в ее жизнь.

Но невольно он прислушивался.

Роджеру много молились. Умоляли, выпрашивали, проклинали. Но еще никогда за три тысячи лет он не получал чьей-то любви.

Когда она заберет свои слова обратно? Через месяц? Через год? Что он будет делать?

А если не заберет? Если останется верна своему слову, как верен ему он?

Роджеру нравилась тишина и невозмутимость маяка. В его мире ничего не происходило внезапно, все было подчинено правилам и распорядку. Он любил привычное и известное, и его совсем не радовало новое ощущение в груди: до боли вжимаясь в железные обручи, там билось сердце.

В Морин-Денизе начался последний месяц весны.

Цвела сирень на проспектах города и вишневые сады в Слободе. Дни стояли жаркие, ночи — теплые, проснулись пчелы. Надя убрала в сундук под кроватью плащ и калоши, заплела в косы новые ленты.

Все книги по магии, которые она смогла найти в доме госпожи Ван Варенберг — позолоченные и показушные, — уже были прочитаны. Там были основы и множество цитат, призванных показать обилие магических дисциплин, но не хватало по-настоящему полезных сведений. Морин-Дениз был одним из трех прибрежных городов, где король Веит открыл публичную библиотеку, но, чтобы посещать ее, нужно было быть подданным одного из городов Побережья, так что первый визит Нади в библиотеку закончился ничем.

Потребовалась еще неделя, чтобы набраться смелости и попросить госпожу Ван Варенберг о рекомендации.

Прошение и рекомендательное письмо Надя отнесла в Городскую канцелярию Морин-Дениза. Спустя десять дней ее вызвали для беседы. Комиссия из трех человек — двое мужчин и женщина — долго изучали письмо, дотошно выспрашивали о семье и ничего не обещали. Домой Надя вернулась измученной. Ей никогда еще не приходилось так много врать. Если бы она знала, что это будет так сложно, то даже не пыталась бы пробиться в эту дурацкую публичную библиотеку, но отступать было поздно.

Ответ пришел через неделю. Наде разрешили посещать библиотеку под ответственность поручителя, оставляя денежный залог.

Публичная библиотека Морин-Дениза оказалась трехэтажным зданием в нескольких кварталах от порта, на перекрестке улицы Ирисов и Бродяжьего переулка.

На первом этаже за столом библиотекаря царевну встретила суровая дама из комиссии.

— Даже не думай что-то стянуть!

Надя покорно кивнула и отдала ей залог.

Из вестибюля царевна по лестнице поднялась на второй этаж и попала в разветвляющийся коридор с золочеными алфавитными указателями с обеих сторон. Тома по истории, математике, физике и медицине…

Библиотека привела Надю в восторг.

Леший запрещал рубить деревья в центральной части континента. Их приходилось валить на севере, оттуда по рекам сплавлять на юг, и уже здесь превращать в мебель, лодки и бумагу. Такое долгое и сложное производство не могло быть дешевым. Вот и книги были дорогим удовольствием, доступным лишь для знати.

Надя нашла несколько интересных работ по ботанике Побережья и островов и на несколько часов просто выпала из времени. За чтением книг ее застала архивариус. Бесцеремонно подняла со стола книгу, которую царевна читала, удивленно подняла брови, увидев руководство по разведению роз, но ничего не сказала. Надя решила, что ей пора уходить.

В следующие две недели, преодолевая жажду деятельности, царевна намеренно не читала ничего кроме ботаники.

Она опасалась, что книг по колдовству здесь не будет, но ошиблась. Они стояли на полках посреди читальных залов. В золоченых обложках, украшенные, как шкатулки богатых господ. Трогать их Надя боялась. В конце зала с точными науками была небольшая деревянная лестница на четыре ступени. Двери были плотно прикрыты, но не заперты.

Надя несколько дней посматривала на эту дверь, пока решилась заглянуть за нее. Комната за дверью была в два раза меньше читального зала и лишена украшений. Простые деревянные панели на стенах, высокие пыльные стеллажи со стопками книг. Книги лежали как попало, многие были перевязаны по несколько штук бечевкой.

Здесь были книги слишком особенные, чтобы найти читателей, вроде «Методика выведения мопсов в лесных городах». Были книги, ждущие ремонта, с потрепанными обложками и выпавшими листами. Были книги, совсем не поддающиеся ремонту, с потерянными навсегда страницами. Книги по магии Надя угадала сразу — от них покалывало кончики пальцев.

Царевна подошла к одной из связанных стопок, стоящих прямо на полу, присела на корточки и погладила верхнюю из книг, открыла.