В синих квадратах моря (Повесть) - Золототрубов Александр Михайлович - Страница 34

Петр покраснел.

— Я помогу вам, мамаша. Не волнуйтесь, тот матрос больше сюда не придет.

Дарья Матвеевна перекрестилась.

— Слава богу, а я-то боялась.

На пороге послышались чьи-то шаги, и не успел Петр подумать, кто бы это мог прийти, как в комнату вошла Таня. Увидев Грачева, она выронила из рук платок.

— Добрый вечер, — она подняла с пола платок. — В гости, значит? А я вас не ждала.

Петр не понял, что означали ее слова «я вас не ждала», то ли это был упрек за то, что в тот раз, на причале, он повел себя грубо, то ли она сказала так от растерянности. Во всяком случае, он сделал вид, что не обиделся.

— Я к вам по делу, Татьяна Васильевна, — начал Петр.

— Вижу, что по делу, — усмехнулась она. — Даже не сняли плащ-пальто. Или у нас холодно?

— Нет, нет, я просто так…

Она подошла к нему и тихо, чтобы не слышала мать Кирилла, сказала:

— Потом поговорим, когда она уйдет…

Пока она готовила чай, Дарья Матвеевна достала из сумки листок, разгладила его на ладонях и подала невестке.

— От Кирюши весточка. Сейнер прибудет в порт через три дня.

Таня глазами пробежала телеграмму и молча спрятала ее. Потом она попросила Дарью Матвеевну сходить к молочнице, а на обратном пути зайти к соседке за сыном. Федя с утра гуляет, пора ему и домой.

Когда она вышла, Таня села напротив Петра.

— Слушаю вас, — она улыбнулась, подала ему папиросы.

— Спасибо, не хочется курить. — Он помолчал. — Крылов у вас часто бывает?

Хозяйка сощурила глаза.

— Это что, допрос?

— Я по-серьезному, Таня.

— Ну, бывает. А что?

«Муж там в море, а она с другим…» — осуждающе подумал Петр, заламывая пальцы.

— Крылов не должен больше сюда приходить и…

Она перебила его:

— Да ну? Опоздал, лейтенант. Я давно сказала ему то же самое. Надеюсь, он на меня не жалуется? — И, не дождавшись ответа, усмехнулась: — Тебе-то Лена пишет?

«Зачем тебе моя жена?» — хотелось спросить Петру, но его так смутил ее вопрос, что он растерялся и не знал, как ответить.

— Не придет она к тебе, вот увидишь, — жестко сказала Таня.

У Петра дрогнули брови.

— Она у меня не как другие жены, — сухо ответил Петр, особо сделав ударение на последних словах.

Таня засмеялась.

— Эх, лейтенант, мало ты знаешь натуру женщин!..

— Возможно.

Она с грустью в голосе заговорила о своей подруге, Марине, что вместе с ней трудится на рыбозаводе. Холостячкой долго была. А потом парень попался, моложе лет на десять. Живут в полном согласии. Он просто ее на руках носит. Боже упаси, чтоб обидел. А вот Кирилл у нее нервы повымотал. А ведь был раньше добрым, и шептал ей ласковые слова, и обещал пройти с пей всю жизнь. Обещал… Видно, только в сказках жизнь сладкая, а что до Тани, то горя хлебнула вдостаток. Не раз собиралась она уйти от мужа, да не так это просто.

— Дарью Матвеевну да сына жаль… — Таня встала, отошла к окну. Она вспомнила Крылова, и теперь без стеснения говорила, что славный он парень. Чистый, верный и надежный друг. Глупенький, правда. Однажды пошли они в парк. Таня встретила там своего соседа — мичмана, заговорила, так Игорь потом неделю дулся. Ревнивый.

— Да, немало вам пришлось пережить, — посочувствовал Петр.

— Кирилл все разбил, — тяжело вздохнула Таня. И тихо, с какой-то внутренней обидой стала рассказывать о себе. Не сладко сложилась у нее судьба. Мечтала окончить институт — не прошла по конкурсу. Куда теперь податься? Поступила на работу. А потом познакомилась с Кириллом, думала, что счастье свое нашла, а оно… видишь, как обманулась в человеке. А как она раньше гордилась Кириллом! Бывало, придет на причал и долго, терпеливо ждет, когда из-за острова появится судно. Муж стоял на ходовом мостике, в кожаной куртке, шапка набекрень, как моряки носят бескозырки. Расцелует Кирилл нас на людях. А потом все изменилось. Может, потому, что Кирилл связался на судне с радисткой, красивой, чернявой девушкой, не раз захаживал к ней домой, а однажды даже привел ее к себе, когда Таня лежала в больнице, я сын жил у Дарьи Матвеевны. А может, она, Таня, чем-то оттолкнула его от себя? Может, и так, но своей вины она не видела и не чувствовала. Она все делала для мужа, только бы дорожил он семьей, и даже первая семейная ссора не обескуражила ее, думалось, просто не сдержался Кирилл, наговорил ей глупостей. Но вскоре вспыхнула новая ссора, еще и еще, и тогда она поняла: Кирилл стал совсем другим.

— Иногда жены сами капризны, — сказал Петр.

Она возразила ему:

— Я не такая, и совесть моя перед мужем чиста. А что поначалу полюбился Кирилл, так это не грех. Разве не бывает так, что с первого взгляда тебе понравился человек, а узнал его чуть больше — и разочаровался, хоть беги от этого человека. Какие уж тут капризы?

— Значит, с Крыловым вы так встречались? — спросил Грачев.

«Он совсем меня не понял», — Таня ладонью потерла висок. Ей не хотелось больше откровенничать, потому что лейтенант подумал, будто бежит она от мужа потому, что нашла другого. Нет, она вовсе не бежит. И то ли от обиды, которая наполнила сердце до отказа, то ли от растерянности она сказала:

— Игоря никому не отдам. Мой он… Будет мой, вот вскорости развод возьму.

Петра словно хлестнули плетью. Неужели можно вот так?..

Она усмехнулась:

— Испугался? Чудной… — Таня вдруг сникла. — Сыну отец нужен. И Дарья Матвеевна вот плачется. Так что от Кирилла я никуда. — Голос у нее сорвался и показалось, что на глазах заблестели слезинки.

Петр почувствовал себя неловко. Он встал:

— Ну, вот и хорошо. Семью надо беречь. А Крылову я скажу…

Она отступила назад, словно испугалась, что Грачев ударит ее, и с болью выдохнула свою просьбу: только но упрекать Игоря, он не виноват, она сама. Петр стал успокаивать ее:

— Кирилл, видно, все понял. А Крылов — это просто… — Он старался подобрать нужные слова, — это просто увлечение. Я знаю, такое бывает. Нет, я не осуждаю вас. Просто так бывает… — И вышел.

У трапа на корабле его поджидал Крылов. Увидев лейтенанта, он вытянулся:

— Разрешите обратиться, товарищ лейтенант. У вас есть закурить?

Петр остановился, окинув матроса пытливым взглядом. «Ну, чего ты хитришь? Закурить… Тебе надо знать, как меня там встретили и что говорили. А ты — закурить». Он подошел к матросу ближе, положил ему руку на плечо:

— Забудь ее. Сама она просила…

— Не то говорите, товарищ лейтенант. — Лицо Крылова стало бледным.

Холодным серым утром корабль вышел в море на поиск подводной лодки «противника». Серебряков стоял на мостике в черном реглане, необычно толстый, и жадно курил. Когда прошли узкость, он вызвал к себе на мостик Грачева.

— Заступайте дублером вахтенного офицера, — сказал Серебряков. — Вот старший лейтенант Кесарев введет вас в курс дела. В случае чего — я рядом.

— Есть!

Петр нет-нет, да и косился в сторону Кесарева. Тот словно прирос к палубе. Недавно на партийном собрании Кесарев критиковал его за то, что радисты в прошлый раз не приняли телеграмму. Море — три балла, а Грачева укачало. Засел в рубке и глаз не показывал. Где уж тут контроль вахты?.. «Служба — не курорт, понимать надо». Тогда Петр и слова не обронил, горько было от мысли, что раскис в море, как та промокашка.

Корабль рвануло в сторону. Грачев нагнулся к переговорной трубке и предупредил вахтенного рулевого удерживать точный курс.

— На десять градусов скатились влево. Что? Ах, море бесится. Смотреть в оба!

Кесарев улыбнулся:

— Это верно, в море глаз не смыкай. Нам бы лодку не упустить, она где-то здесь.

Грачев и сам думал об этом. В училище он был первым, а тут ему как-то не везет. Нелегко к морю привыкнуть, это Петр почувствовал, когда еще был на практике. Его раздумья нарушил Серебряков:

— На румбе?

— На румбе сто сорок, товарищ командир!

— Возьмите десять градусов левее, — буркнул в усы Серебряков.