История одного Волка (СИ) - Фролова Машенька - Страница 21

Марк увидел неподдельный, чистый ужас в глазах ребенка, и понял, что это не был опытный артефактор в теле отрока. Нет, этот ребенок был именно ребенком, слишком уж искренне он испугался.

Волк одним скользящим движением оказался у готового броситься щенка. Резкий удар в висок. Бета упал на песок, а Марк по звериному припал к земле, повинуясь посылу внутреннего волка. Положил кольчужную перчатку на грудь поверженного волка и изменившимися зрачками обвел толпу юнцов, которые растерялись так, что вместо слов могли только поскуливать.

— Еще кто задумает охоту, — прорычал Марк, кивая в сторону путников, — лично глотки вырву!

С трудом отстранившись от аромата артефактника, Марк принюхался, выискивая местных альф. Оба вожака волков и один лев были на территории. Волк посмотрел еще раз в перепуганные глаза мальчика. Широкий нос, большие глаза, тонкие бледные губы, тени на нижних веках и бешенный галоп пульса на тонкой шее. Их глаза встретились, мальчик как-то определил, что Марк сейчас вытворил. За секунду из глаз ушла паника. На ее место встало до дрожи знакомое все понимающее умиротворение.

Марк вздрогнул, видя этот взгляд. Нет, он был немного не таким, как у действительно мудрой наставницы, но что-то общее в них имелось. Этому ребенку предстояло прожить не один век, чтобы и в его взгляде появилась истинная мудрость, но что-то уникальное только для этих созданий в них все же имелось. А еще там имелась боль. Марк увидел ее, почувствовал и зверь. Боль, от которой нет лекарства, боль которая не проходит — боль предательства, когда уже никому и ничему не веришь.

Волк вскинул голову к небу и долго, откровенно угрожающе завыл, так что молодняк попятился, а прочие наемники вздрогнули. Марк, наплевав на все правила открыто и четко объявил всем оборотням, не только гильдии, но и города, что мальчик под его защитой. Это вышло как-то само собой, он не принимал такого решения. Когда Марк закончил и загнал зверя поглубже, вокруг уже никого не было. С балкона ушел и Глава гильдии.

Под рукой по-прежнему лежал бессознательный волк, а эльф уже вел мальчика к дверям, прикрывая его от возможных опасностей. Мальчишка в последний момент все-таки вывернулся из-под руки эльфа и снова взглянул на Марка. Оборотень поморщился, поняв, что и сам сейчас выглядит для ребенка страшным монстром, с исказившимся лицом и горящими глазами, поэтому поспешил отвернуться.

Когда к арене подоспели альфы со своими приближенными, Марк как раз стягивал поддоспешник, оставшись в тонкой рубашке и еще более тонких брюках. Мальчишка-бета был напоен целительным зельем и отволочен в тень ближайшей статуи.

Марк слишком хорошо понимал, что совершил преступление, причем не просто преступление, а нарушил один из извечных законов. На территории чужих стай, находясь на правах одиночки, он позволил приказать и волкам и львам не трогать кого-то. За такое его не ждал суд или простое наказание. Возмездие должно было прийти мгновенно и именно от рук альф, как вожаков и самых сильных.

Трое мужчин, как по команде сделали знак своим: «стоять на месте», и двинулись к Марку. Тот молча уложил поддоспешник на доспех и медленно встал, готовый к справедливому наказанию.

С минуту все молчали, а вокруг стали собираться разумные. Еще бы, не так часто, тем же дроу или людям удается увидеть, как карают оборотни своих. Обычно за оборотня мстит вся стая, особенно за щенков и самок. А тут будет именно наказание!

— Зачем? — спросил, наконец, лев.

Оба волка рыкнули на него, но тут же опять повернулись к Марку.

Волк пожал плечами.

— Здесь чистокровный артефактор, и это маленький ребенок без родни и защиты. Возможно, они и прибыли сюда, чтобы нанять охрану, но, — Марк указал подбородком на волчонка, — этот решил напасть из-за запаха. Я решил, что не позволю этому случиться.

Снова повисла пауза, а Марк не понимал: почему еще никто не нападает на него?

— На арену, одиночка! — с рычанием скомандовал один из волков.

Марк склонил голову, принимая приказ и двинулся к песку. Он и не думал оспаривать их волю. Любое сопротивление сейчас означало бы, что он бросает альфам вызов, а именно этого Марк делать и не собирался. Это их стаи, правила его народа, и эти законы он только что нарушил ради чужака, пусть и ребенка, пусть и артефактора.

Оба волка быстро разделись. Второй волк пристально посмотрел на ожидающего Марка и бросил:

— Без зверя и магии!

Марк снова склонился в полупоклоне. Их право определять наказание.

А затем пришла и боль.

Оба мощных, сильных зверя одновременно, не уступая друг другу ни в скорости, ни в ловкости, ни в праве первого укуса, налетели на Марка, моментально сбив его с ног. Марк сжал зубы и еще сильнее прижал зверя внутри себя, чтобы не сорваться и не перекинуться от боли. Для себя волк уже все решил еще на той скале. Если его смерть за нарушение древних законов продлит жизнь ребенку — он будет только рад. Законы требовали от него покорности, но гордость аристократа, которую зародила в нем наставница, не позволила издать ни звука, кроме собственного дыхания.

Достаточно быстро Марк понял, что волки, будто сговорившись, рвали его аккуратно. Ран было много, как и рева, звериного воя и крови. Но, оба альфы не отрывали от него куски мяса, хотя могли бы, не стремились вцепиться в уязвимое горло, хотя это было логично. Но и, более того, не трогали живот. Они вцеплялись в руки, плечи, ноги, спину и бока, но не касались живота, хотя пара укусов их мощных челюстей — и Марк предстал бы перед Прахом. Все раны, которые наносили альфы были глубокими, было много крови, но все же они не ломали кости, не отгрызали пальцы. Хотя подобного Марк ждал от них в первую очередь. Уже через полминуты наказания Марк осознал, что его не станут убивать, а через две понял, что не станут и калечить, хотя отгрызть ногу или руку, при таком проступке было бы правильно.

Оба альфы устроили красивое, кровавое представление из наказания. Минут десять, если не больше, его пинали по арене, щедро поливая его кровью песок, страшно рычали со всей силой своих звериных флюид, но Марк понимал, что все это именно представление. Опыт прошлых лет помог немного отстраниться от боли и довольно сносно переносить рану за раной, не вскрикивать, не пытаться отмахнуться или заслониться. С некоторым удивлением, Марк признал, что вскрикивать или истошно орать от острой боли ему не хотелось. Да, боль была, но сдерживать ее проявления было просто.

Перед глазами снова и снова вставало лицо наставницы. Оно дрожало и иногда сменялось оскаленными пастями из реальности, но Марк легко отмахивался от вида альф, уходя в воспоминания. Ощущение правильности происходящего невообразимо грело застывшую в холоде утраты душу. Он решил защитить кого-то и за это, по законам этого мира и своей расы получал наказание. Все верно, как и должно. И кажется, Марк начал понемногу понимать, что такое аристократ, в понимании некоего Синего Дракона, и о чем так часто говорила Дарая.

«Если не я, то никто, слышишь, никто не сделает…» — снова и снова звучали слова наставницы в ушах.

Долг — это не всегда море рутинных, ненужных обязанностей, за которые никто и никогда не поблагодарит, как думал раньше Марк. Долг, иногда, редко, еще и — боль.

— Не-е-ет! — истерический, совершенно лишенный разума крик пробился сквозь рычание и звук разрезаемой плоти.

Оба волка в тот же миг отступили от жертвы. Марк с трудом сморгнул кровь с век и смог повернуть голову на голос. На балконе третьего этажа гильдии, едва не переваливаясь через перила стоял тот самый мальчик с медными волосами. Его запаха оборотень не почувствовал. Вокруг слишком сильно воняло его собственной кровью. Лицо ребенка побелело так, что даже с такого расстояния это было заметно. Необычное лицо исказилось невообразимым ужасом. Марк даже не мог предположить, что простая мимика может так исказиться и столько всего выразить на одном детском лице.

Вокруг почему-то стало очень тихо, хотя волк был уверен, что еще минуту назад многочисленные зрители галдели, может и ставки делали. Сейчас же все, как по команде, кроме волков-альф, смотрели на балкон. Марк увидел, как стремительно рядом с мальчиком появился эльф, как встревоженно опустился на колени и попытался повернуть ребенка к себе. Мальчик что-то сказал, схватил эльфа за камзол и стал указывать на арену, на Марка. Эльф обернулся. По тому, как сильно изменилось лицо светлого оствоуха Марк понял, что что-то явно не так. Волк медленно поднял голову и огляделся.