Возвращение: Полночь (ЛП) - Смит Лиза Джейн - Страница 45

Ей не хотелось соблазнять его, но она сделает это, если он вынудит ее.

Она бы приняла душ и надела длинную, облегающую сорочку, она бы ласкала его клыки между поцелями, мягко касаясь их кончиком языка, чтобы не порезаться, и они бы среагировали на ее ласки и увеличились.

У него бы закружилась голова, он бы потерял самообладание, и он был бы всецело в ее власти.

«Все, сдаюсь!» — мысленно капитулировал Стефан. — «Милосердия!»

— Никакого милосердия. Я не хочу, чтобы ты покидал меня, — сказала она, обнимая его, и услышала свой голос, мягкий и нежный, и полный страсти.

— Я хочу, чтобы ты обнимал меня и никогда не покидал меня, и я хочу обнимать тебя, и не расставаться с тобой никогда.

Лицо Стефана изменилось.

Он смотрел на нее взглядом, который был у него в тюрьме, когда она навещала его в одежде, не такой грязной, как она носила теперь. И он, сбитый с толку, сказал: — Все это… это для меня?

Тогда между ними была колючая проволока.

Теперь не было ничего, чтобы разделить их и Елена могла видеть, как сильно Стефан хотел быть с ней.

Она немного подвинулась, а затем Стефан обнял ее вокруг руками и держал крепко, но с бесконечной осторожностью, но, не используя достаточно сил, чтобы причинить ей боль.

Когда он расслабился и прислонился лбом к ее, Елена осознала, что какой бы она ни была усталой, грустной или напуганной, чтобы она ни чувствовала, что Стефан поддержит ее всегда.

Наконец, они вместе зарывались в простыни, лаская друг друга в одинаковой мере; обменивались сладкими, теплыми поцелуями.

С каждым поцелуем Елена чувствовала, что окружающий мир со всеми его ужасами уносился все дальше и дальше.

Как все может идти не так, когда рай так близок от нее?

Мэтт и Мередит, Дэймон и Бонни, конечно же, все в безопасности и тоже счастливы.

Тем временем каждый поцелуй приносил ее ближе к раю, и она знала, Стефан чувствует то же самое.

Они были так счастливы вместе, что Елена знала — скоро вся Вселенная отзовется эхом их радости, переполненной чистым светом, преображая все вокруг.

Бонни очнулась и обнаружила, что была без сознания всего несколько минут.

Она начала дрожать и, казалось, не могла остановиться.

Она почувствовала обволакивающую её волну тепла, и осознавая, что это Дэймон пытался согреть ее, все не могла унять дрожь.

— Что-то не так? — спросил Дэймон, и его голос отличался от обычного.

«Я не знаю,» сказала Бонни. Она не двигалась. «Возможно это — потому что они хотели выбросить меня из окна. Но я не собираюсь плакать,» торопливо добавила она, в случае, если он предполагал, обратное. «Но когда они говорили о том как будут мучить меня…»

Она ощутила какой-то спазм, прошедший через Дэймона. Он держал ее слишком крепко.

— Мучить тебя! Они угрожали тебе этим?

«Да, потому что, звездный шар Мисао заканчивался. Они знали, что он почти пуст; я не говорил им это. Но я сказала им, что это была моя ошибка, что последняя половина была вылита, и они рассердились на меня. О! Дэймон, ты делаешь мне больно!

«Так это была твоя вина, что он был вылит?»

«Ну, я полагаю, что так и было. Ты, возможно, не сделал бы этого, если бы я не напилась, и что случилось, Дэймон? Ты как безумный?» Он действительно держал ее так, что она не могла дышать.

Медленно, она почувствовала, что его руки ослабили хватку. «Небольшой совет, маленькая птичка. Когда люди угрожают замучить и убить тебя, было бы более — целесообразно — сказать им, что это — вина когото другово. Особенно, если это, правда».

— Я знаю это! — с возмущением сказала Бонни. — Но они собирались убить меня в любом случае. Если бы я рассказала о тебе, они бы и тебе причинили вред.

Дэймон потянул ее назад, так, чтобы она смотрела ему прямо в лицо.

Бони почувствовала мягкое прикосновение телепотической связи

Она не сопротивлялась; она была слишком занята, вопросом, почему у него под глазами были тени цвета сливы.

Тогда он потряс ее немного, и она прекратила думать об этом.

— Ты не понимаешь даже основ самозащиты? — сказал он, и она подумала, что он снова выглядит рассерженным.

В любое другое время, он, конечно, был другим, таким — она его видела только один раз, подумала Бонни, когда Елена «Понесла Наказание» за попытку спасти жизнь Леди Ульме, когда Ульма была рабыней.

У него было выражение, настолько угрожающее, что даже Мередит испугалась бы, но он был переполнен чувством вины и Бонни хотелось его утешить.

Но была и другая причина, — твердил разум Бонни.

Потому что ты не Елена, и он никогда не будет вести себя с тобой так, как вел себя с Еленой.

Коричневая комната встала у нее перед глазами и она была уверена, что он никогда не оставил бы там Елену.

С другой стороны — Елена не позволила бы ему.

«Я должна туда вернуться? спросила она, понимая, что была мелкой и глупой и что коричневая комната была приютом лишь на некоторое время.

«Вернуться?» быстро сказал Деймон.

У нее сложилось ощущение, что он видел коричневую комнату в ее глазах.

«Почему? Владелица отдала мне все что было в комнате. У меня есть вся твоя одежда и связка звездных шаров… Но почему ты думала, что тебе придется возвратиться туда?»

— Ну, я знаю, что ты искал благородную леди, и я не она, — просто сказала Бонни.

— Это было только ради того, чтобы снова стать вампиром, — сказал Деймон. — И кто ты думаешь держит тебя сейчас в воздухе?

Но на сей раз Бонни знала что, так или иначе, впечатления увиденного в звездных шарах «Ни за что, Никогда» не покинули ее, и Дамон «видит» это.

Он снова был вампиром.

И содержание этих звездных шаров было настолько отвратительным, что каменная внешность Деймона, наконец дала трещину.

Бонни могла почти предположить то, что он думал о них, и от них каждую ночь её под одеялом пробирала дрож.

И затем, к ее полному удивлению, Дэймон как будто совершенно новый вампир выпалил:, «я сожалею. Я не думал о том, как тебе будет в том ужасном месте. Есть ли что-нибудь, что заставит тебя чувствовать себя лучше?»

Бонни моргнула. Ей, серьезно, было интересно вдруг она во сне?

Деймон не извинялся. Деймон никогда не изменялся, или не объяснял, никогда не говорил хорошо с людьми, пока не хотел чего-нибудь от них.

Но одна вещь, казалась реальной. ей больше не придется спать в коричневой комнате.

Это было настолько захватывающим, что она покраснела, и осмелилась сказать:

«Можем ли мы опуститься на землю? Медленно? Потому что на самом деле я просто боюсь высоты».

Дэймон моргнул, но сказал:

«Да, я думаю, что могу сделать это. Что ты еще хочешь?»

— Ну, есть несколько девушек, которые стали бы донорами… с радостью… если… ну… если осталось, хоть немного денег… что бы ты их спас…

Деймон сказал немного резко:

— Конечно, есть немного оставшихся денег. Я даже заберу свою долю обратно у этой хозяйки.

— Ну, тогда есть секрет, про который я тебе говорила, но не знаю, помнишь ли ты.

«Как ты думаешь, насколько скоро ты будешь чувствовать себя хорошо, чтобы начать?» спросил Деймон.

Стефан проснулся рано.

Он провел время от рассвета до завтрака просто смотря на Елену, от которой даже во сне, казалось, исходило внутреннее свечение, как золотое пламя бледно-розовой свечи.

За завтраком все еще обдумывали то, что случилось накануне.

Мередит показала Мэтту фотографию ее брата, Кристиана, вампира.

Мэтт кратко рассказал Мередит о внутренней работе судебной системы Риджмонта и обрисовал Керолайн в роли оборотня. Было ясно, что они оба почувствовали себя безопаснее в пансионе, чем где-либо еще.

И Елена, проснувшись в объятья рук и разума Стефана, с горечью осознала, что в ее собственном разуме, все еще наполненном светом, не родилось никакого Плана «А», впрочем, как и любого другого.

О чем она мягко сообщила остальным.