Противоречия любви (СИ) - "Ка Lip" - Страница 67

Дара запела. Ее голос серебром разлился по площади и заполнил ее. Переливы звучания, слова, смысл которых он не знал… Гер погружался в глубину того мира, который она открыла для него. Он перестал дышать, хотя воздух и не нужен. Ее голос был живительным источником, и он впитывал его в себя. Он растворялся в нем и чувствовал, как обретает самое главное в жизни. Он обретает себя, свою вторую половину, которую так долго искал и, отчаявшись, смирился с одиночеством. Судьба преподносит нам подарки. И Дара была подарком судьбы. Только понял он это слишком поздно…

Только сидя за столиком в кафе, Дара наконец пришла в себя. Она смутно помнила, как закончила петь, поклонилась и сошла со сцены. И Гер, взяв ее за руку, повел за собой. Все это она воспринимала как во сне. Песня, которая возродила ее душу после всего перенесенного горя, заполнила ее, и она перестала видеть мир вокруг. Сейчас она была в другом мире, она обрела крылья и взмыла ввысь. Только даря песню людям, она обретала счастье.

Но песня была спета, и она вернулась в действительность.

Уютная кофейная со столиками на улице и она, сидящая напротив Гера.

Гер бросал на нее обеспокоенные взгляды, но понимал, что выступление на сцене вернуло ему ее настоящую, именно ту Дару, которую он так долго уничтожал. От осознания своих действий Гер отвел глаза. Но затем взял под контроль свои эмоции. Что толку теперь копаться в прошлом? Его не изменить и не исправить. Сейчас он хочет будущего, и свое будущее он видит с ней, такой прекрасной, нереальной, так и не покоренной им цыганкой.

Официант принес их заказ. Дара посмотрела на маленькую чашечку кофе и растерялась.

— Это кофе, — Гер видел ее смятение. — Ты не любишь кофе?

— Я никогда его не пила… А можно чай?

Гер опять понял, что прокололся. Как подросток на первом свидании, опять ошибка не в его пользу.

— А какао с молоком? Это вкусно, — пытаясь спасти ситуацию, предложил Гер.

— Хорошо, — Дара не пробовала какао, но слышала, что оно вкусное. У цыган принято пить чай или заваривать разные листья растений, полезных для здоровья.

Дара улыбнулась, осознавая, что Гер хочет сделать ей приятное. Это было неожиданно.

Гер видел эту улыбку и понимал, что впервые она улыбается ему. И он завис. Именно завис, смотря на улыбающуюся ему девушку и чувствуя, что в душе распускаются цветы. Он знал, что все это глупости, да только его душа воспарила. Всего лишь улыбка, но она дала ему крылья и ощущение полета над землей.

После выступления Дара долго приходила в себя. Песня возродила ее, и в то же время она всю себя отдала песне. Вот поэтому, сидя за столиком кафе, она чувствовала себя опустошенной. Потом слова Гера, и опять его взгляд вернул ее из состояния отрешенности. Она видела, что тигр стал ручным. Дара улыбнулась ему, еще пребывая в странном отчуждении от действительности.

Когда официант поставил перед ней чашку с какао и блюдечко с очень красивым и аппетитным кусочком торта, она вернулась в реальность. Пригубив какао и почувствовав его вкус, она сделала еще глоток. Ей понравился этот напиток. Потом она стала есть торт. Он оказался удивительно вкусным.

Гер так и сидел с чашкой кофе в руке и смотрел на нее. Он еще не отошел от того, как она пела. Что это было — мистика или реальность? Почему, слушая ее голос, он потерял связь со временем и видел только ее? И сейчас, смотря, как девушка отпивает какао, медленно отламывает небольшой кусочек от торта и подносит его к губам, он думал — можно ли исправить то, что он совершил?

Зная, что этот разговор не стоит откладывать, Гер дождался, когда Дара закончит с тортом и допьет какао.

— Хочу показать тебе очень красивое место… там горы и облака.

Дара встала и пошла за ним к машине, а Гер понимал, что вдруг стал нереально сентиментальным. И с чего он решил, что этот разговор лучше вести на фоне гор и облаков? Но он хотел этой романтики. Он хотел, чтобы Дара видела мир с высоты птичьего полета, и тогда он скажет ей о своих чувствах.

Их машина взбиралась в горы по серпантину. Дорога была извилистая и постоянно петляла, как любая горная дорога здесь. Наконец, они добрались до смотровой площадки, и Гер, галантно открыв дверь, подал девушке руку. Дара вышла из машины и застыла при виде красоты, окружающей ее.

Эта смотровая площадка была высоко в горах, и с нее открывался потрясающий вид. Горные склоны простирались до самого горизонта, а над ними небо и облака. Глядя на все это, создавалось ощущение полета над этим миром. Как будто ты паришь над землей, и только пронзительная синева неба над головой, и ослепительное солнце, и земля внизу. Мир людей здесь, на вершине, становится таким маленьким и смешным. Ты смотришь на него с высоты птичьего полета и понимаешь, что все твои проблемы, печали и невзгоды растворяются и исчезают. Только небо, солнце и свобода.

И Дара задохнулась от этого ощущения свободы. Ей казалось, что она, вдохнув воздух, не может выдохнуть. Только сейчас она поняла, что выбирается из того вакуума, в котором была все это время. Здесь, на вершине, когда только небо над головой и солнце слепит глаза, она осознала, что должна начать жить. Просто жить. Она должна позволить себе быть счастливой, несмотря ни на что. Она это заслужила, она это выстрадала.

— Тебе нравится здесь? — услышав голос Гера, Дар обернулась.

— Красиво… здесь очень красиво.

Девушка подошла к перилам и посмотрела вниз. Там была земля, мир людей. Там жила и она, и эта жизнь принесла ей лишь боль и разочарование. Она подняла взгляд и посмотрела вдаль. Горные вершины, прекрасные в своей вечной красоте, а над ними бесконечное небо.

"Я буду счастлива", — мысленно произнесла Дара, смотря в пространство перед собой.

— Я хотел поговорить с тобой, — девушка обернулась на его голос. — Сказать тебе, — Гер замолчал, понимая, что эти слова он никому и никогда не говорил.

— Я люблю тебя.

Дара услышала эти слова. Они прозвучали в этом искристом горном воздухе и растворились в нем. Она слышала их звучание.

Гер понимал, что после всего, что он делал с ней, сейчас не стоит ждать ответа. Он сам уничтожил свою любовь. Только что об этом вспоминать? Прошлое осталось в прошлом. Есть настоящее. Это Дара, стоящая перед ним, а за ней горные склоны и бесконечное пространство синевы.

— Прости меня, — это было очень трудно сказать, но Гер смог. И он произнес то, что тысячи раз повторял в своем сердце: — Я причинил тебе столько боли… Прости.

Он знал, что сейчас слова не смогут передать то, что он чувствует. Ту глубину раскаяния, которую он ощутил, осознав, что любит.

Теперь, произнеся эти слова, он ждал своего приговора.

Дара выдохнула воздух и попыталась вздохнуть. Было очень тяжело, настолько, что ее плечи под этой непосильной ношей ссутулились, как будто она приняла на них всю тяжесть сказанного. Она давно простила Гера. Все это осталось в прошлом. Она не хотела жить прошлым, там была боль. В ее жизни было слишком много боли. Вот поэтому она простила всех, кто причинил ей боль. Она хотела жить будущим.

— Я не держу на тебя зла, — смотря в глаза цвета меда, произнесла Дара, — но я не могу ответить на твои чувства… во мне все умерло… прости.

Она честно сказала ему то, что чувствовала. В ней действительно все умерло. Слишком долго Гер выжигал в ней эту любовь. Слишком долго он топтал все, что было между ними. И сейчас она уже ничего не чувствовала. В ее душе была тишина и умиротворение. Она хотела смотреть на небо, бесконечное небо, и быть свободной.

— Ты отпустишь меня? — Дара так боялась, что опять в ее жизни все повторится. Опять она станет узницей в золотой клетке.

— Да… отпущу, — Гер знал, что это его расплата за содеянное. Это его приговор. Он сам себе его подписал, и теперь некого было винить, только себя. — Я куплю тебе квартиру и положу деньги на счет.

— Мне не нужна квартира… я люблю свободу. А что делать со счетом, я не знаю.