Чары Клеопатры - Головнёв Леонид Петрович - Страница 26

Клеопатра — или женщина, столь поразительно напоминающая ее, — держалась спокойно, естественно, улыбалась, о чем-то перешептывалась с членами президиума. На полу, у края сцены, стояла большая корзина, куда избиратели клали записки.

Неожиданно женщина поднялась с места. Зал замер.

— Дорогие друзья! — произнесла она, и Алексей вздрогнул: это был ее голос! В конце-то концов можно изменить все: внешность, прическу, даже пол, черт возьми! Но голос — голос изменить нельзя.

— …Дорогие друзья! — продолжала Клеопатра. — Я иду во власть с одной-единственной целью: сделать вашу повседневную жизнь более сносной. Я уже говорила вам об этом. Нет, я не сулю вам золотые горы. Но твердо могу обещать одно: если вы мне окажете доверие, проголосуете за меня — я свою жизнь посвящу вам, и только вам. И это не пустые слова. Вот вы задаете мне сейчас вопросы, — указала Клеопатра на корзину с записками. — Пишите обо всем, что у вас наболело. Обещаю, что отвечу на все вопросы.

— Для этого придется здесь сидеть до утра!.. — крикнул кто-то с места.

— Если надо — будем сидеть до утра! — ответила Клеопатра.

Алексей пошарил по карманам, но нашел только клочок бумаги с телефоном избирательного штаба Клеопатры. Он нацарапал на нем, стараясь, чтобы рука не дрожала: «Дорогая Клеопатра! Любимая! Я верю, что это ты — так говорит мое сердце. Нам о столь многом нужно переговорить… Не ищи меня взглядом. Я нахожусь в зале, но так изменился, что, боюсь, ты меня не узнаешь».

Он попросил девушку, сидевшую перед ним, передать записку и проследил взглядом, как его сложенный вчетверо клочок благополучно пропутешествовал через весь зал и упал в корзину.

Между тем Клеопатра начала отвечать на вопросы, и Ильин ждал, когда дело дойдет до его записки.

А вопросы были интересные: о засилье криминала в районе, о коррупции, о произволе местных начальников, о других кандидатах — соперниках Клеопатры.

Она отвечала четко, уверенно, не боясь острых углов и не пытаясь сгладить их. Ворох записок быстро таял, как и сердце Алексея. Похоже, его послание все же затерялось, растворилось в общей массе записок. Многие из ее ответов приходились не по вкусу сидящему в президиуме начальству.

Сердце Ильина забилось — он увидел в руках у Клеопатры свое послание.

— Автора этой записки прошу подойти ко мне после собрания, — попросила она, кладя ее в карман. — Этот вопрос надо обсудить тет-а-тет.

Тут Алексея ждало еще одно потрясение: на сцену вышла Люсинда. Она что-то прошептала Клеопатре на ухо.

— Нет, на сегодня все встречи отменяются, — громко ответила Клеопатра. — Я занята.

Ильин, спотыкаясь и пошатываясь, медленно приблизился к Клеопатре. Ее приветливое лицо будто источало солнечный свет. А глаза как бы говорили: «Ну что же ты, смелее». Но ноги Алексея предательски подкашивались, не слушались.

Клеопатра поразилась внешнему виду Ильина: худой, какой-то потерянный. Чем ближе он подходил к ней, тем сильнее сжималось ее сердце. От жалости или от любви? Неужели она все еще любит его?

Увидев, что губы у Алексея дрожат, она опередила его:

— Не надо слов, Леша. Еще наговоримся.

Люсинда смотрела на них удивленно и испуганно: «Ну и ну, я знала, я чувствовала…»

В местном кафе им отвели укромный уголок за пыльным фикусом. Они молча смотрели друг на друга. Потом она приложила свою теплую, нежную, пахнущую «Елисейскими Полями» ладонь к его щеке и начала свой рассказ. История Клеопатры потрясла Алексея, хотя он вроде бы отвык удивляться. Слушал ее, затаив дыхание, радуясь, что вновь видит это дорогое и милое лицо, внемлет тихому, певучему голосу. Во время скромного ужина Клеопатра несколько раз прерывала свой рассказ и поглядывала на часы. Наконец объявила:

— Сейчас появится один человек. С того света.

— Это как?

— Увидишь.

Ровно в половине десятого к ним подошел… Гримо. Отлично одетый, улыбающийся.

— Но ведь он погиб в тюрьме?! — вырвалось у Ильина.

— Погиб не он, а другой, — прошептала Клеопатра ему на ухо. — Подставное лицо. А воскрешение Гримо обошлось мне в полмиллиона баксов.

В отличие от Клеопатры, которая была «совой», Ильин являлся типичным «жаворонком». Когда бы ни ложился спать, хоть глубокой ночью, он просыпался рано, ни свет ни заря. И в их возобновившейся семейной жизни (теперь они брак зарегистрировали) это обстоятельство способствовало гармоничности отношений.

Ильин по старой армейской привычке проснулся рано. Клеопатра еще спала. Полюбовавшись ее прекрасным лицом, Ильин тихонько сполз с кровати, чтобы не потревожить любимую, и отправился на кухню. Там он сварил кофе по-турецки, налил по рюмке коньяку из запасов, привезенных Клеопатрой из Испании, нарезал квадратами сыр маасдам, поломал на кусочки плитку шоколада, поместил все на поднос и понес в спальню.

Они уже заканчивали завтракать, когда зазвонил мобильный телефон. Ильин никогда не брал первым трубку ни мобильного, ни квартирного телефонов — таков был у них с Клеопатрой негласный договор. Клеопатра поставила чашку с кофе, взяла трубку.

— Да… — И Алексей сразу уловил в ее голосе тревогу. — Как это случилось?.. Ага, понятно. А когда?.. Так. Хорошо, еду в штаб.

Она стала быстро одеваться.

— Что случилось?

— Милый, мы немедленно едем в избирком.

— Ты можешь объяснить?

— Потом, потом, в машине, — сказала она, причесываясь у зеркала.

Когда они в вишневом «мерседесе» мчались в Бронницы, Клеопатра рассказала, что произошло.

— С Пал Палычем беда…

— Нашим конкурентом?

— С нашим конкурентом и другом, — поправила Клеопатра. — Ты же знаешь, у него рабочая смена начинается затемно… Он ехал туда на своих «жигулях». КамАЗ притер его к обочине и опрокинул в кювет.

— И что Пал Палыч?

— Он в тяжелом состоянии. Серьезная травма черепа.

Ильин присвистнул:

— Не жилец.

— Думаю, да, — согласилась Клеопатра.

— Заказуха?

— Не исключено.

— А что может быть еще?

— Например, сам не справился с управлением.

Они помолчали. Клеопатра о чем-то сосредоточенно думала, даже считала на пальцах. Наконец заговорила:

— Понимаешь, Леша, тут как в шахматах. Когда с доски исчезает какая-нибудь фигура, позиция меняется… После гибели Пал Палыча, — а я думаю, что можно говорить о его гибели, — позиция Ромашова резко усиливается.

— И эта пешка вполне сможет пройти в ферзи, — продолжил ее мысль Ильин.

— Вот именно, — кивнула Клеопатра. — Этого допустить нельзя.

— И что делать?

— Эту пешку надо заблокировать.

— Может, Ромашов и сделал заказ?

— Может быть, — сухо ответила Клеопатра. — Но это дело милиции.

У избиркома уже собралась большая толпа — когда только успели? — с красными флагами и транспарантами, славящими Пал Палыча. Митинг разворачивался по всем правилам агитационного искусства. На грузовике с откинутыми бортами стояли доверенные лица Пал Палыча. Выступая по очереди, они требовали от властей найти и наказать бандитов.

Опустив окно, Ильин прислушался к очередному оратору:

— Мы все вместе должны добиться элементарной справедливости. Конечно, нужно найти убийц, хотя все мы надеемся, что Пал Палыч выздоровеет. Но, для того чтобы найти бандитов и заказчиков, необходимо время. На этом, я думаю, и строится весь расчет наших противников.

— Что же делать?! — послышался крик из толпы.

— Обратиться к министру внутренних дел!

— Отправить делегацию к губернатору!

— А как сам Пал Палыч? — раздался женский возглас. — В больницу пойдемте! Может, ничего страшного?

— К сожалению, дело плохо, — произнес оратор. — Поэтому я вношу предложение: отменить выборы или, по крайней мере, перенести их, пока не решится вопрос с нашим кандидатом.

Собравшиеся на площади громко поддержали его предложение.

— Я в избирком, — сказала Клеопатра.

— Я с тобой? — спросил Ильин.