По следам Добрыни - Членов Анатолий Маркович - Страница 48

• Предыдущая
• 48/74
• Следующая

Летописи Константина и Остромира содержат много сведений, отсутствующих в других источниках, и служат яркими образцами древнерусской политической публицистики. Они проникнуты духом борьбы против самовластия и антиваряжскими мотивами. Стоит отметить и то, что в них большое внимание уделено могучей фигуре Добрыни. Это открытие Рыбакова показало, насколько превратен стандартный предрассудок, будто русские летописи являются церковной и чуть ли не византийской литературой и составлялись одними монахами.

Раз уж речь зашла о летописях, следует сказать, что Добрыничи оказали серьезное влияние и на киевское летописание: знаменитый Нестор Летописец (рубеж XI и XII веков) прямо указывает, что многие сведения внес в летопись со слов своего друга, боярина Яня Вышатича, внука Остромира (биография Яня развертывалась не в Новгороде, а на Юге). Еще Прозоровский предположил наличие у Яня Вышатича фамильной хроники Добрыничей, к мысли этой склонялись потом не раз и другие ученые.

Некоторые патриотические поправки, внесенные в проваряжскую и антирусскую летописную версию, явно восходят к сведениям Яня Вышатича, то есть к династии Добрыничей.

Старейшая дошедшая до нас русская рукописная книга была собственностью Остромира. Это – Остромирово евангелие (по его образцу писались потом книги по княжескому заказу). На нем есть надпись, «приписка», сделанная одним из дьяков Остромира. И в приписке развернута целая политическая теория, согласно которой Остромир (и Новгород) стоит выше всех князей (и земель), кроме государя державы (и Киева). Это побудило еще Прозоровского прийти к выводу, что боярин Остромир был в Новгороде «в качестве князя»[77], хотя и не носил этого титула. Что пост посадника Новгородского считался при нем не только княжеским по полномочиям, но и в ранге, равном княжескому. Прозоровский объяснил такой парадокс особыми привилегиями рода Добрыни (вытекавшими еще из древлянского брака Святослава).

Парадокс обнаруживается – на сей раз даже в Киевской летописи – и в положении Константина Добрынича. В 1018 году он один (с новгородским вечем, но без земельных князей) берет в свои руки право войны и мира для всей державы. Узнав о захвате Киева поляками, он отказывается признать поставленного ими в марионеточные государи русского князя и принимает решение продолжать войну. Против другого недостойного государя (по чьей вине разгромлена армия Юга Руси и захвачен Киев) он пускает в ход оружие, чтобы не дать ему дезертировать за рубеж. Константин вводит в Новгороде чрезвычайный военный налог, собирает новую армию и приводит ее с победой в Киев. Константин Добрынич в Смутное время 1015—1018 годов – как бы Минин и Пожарский в одном лице, истинный спаситель Руси от польско-печенежских захватчиков.

Но самое примечательное в этой ситуации то, что, хотя в стране есть в упомянутый момент еще не менее пяти земельных князей, ни один из них не указывает Константину, что тот поступает не по рангу. Ни один не говорит, что быть войне или миру подобает решать не новгородскому вечу, а князьям. Нет, все владетельные князья беспрекословно повинуются сыну Добрыни – всего лишь новгородскому посаднику. Более того, они явно признают его право ставить и низлагать государей. Киевская летопись недвусмысленно зафиксировала тот непреложный факт, что в 1018 году все владетельные князья державы ходят под высокой рукой боярина Константина Добрынича, но ничем его не объясняет.

Что же было источником невероятных полномочий Константина? Конечно, его положение главы Древлянского дома по старшинству линии, лет и поколения: он был тогда главой правящей династии, в которой все князья (сыновья и внуки Владимира) были лишь младшими ее членами. А источником привилегий Новгорода была победа 980 года!

Правление в Новгороде трех посадников (Добрыни, Константина, Остромира), которые, не будучи князьями, имели ранг, равный княжескому, подготовило переход в дальнейшем от Новгорода княжеского к Новгороду республиканскому. От правления посадников наследственных к правлению посадников выборных. И в этой связи примечательно, что в списках последующих посадников встречаются несколько раз имена Добрыня и Константин. Они могут быть династическими – ведь мы не знаем всех Добрыничей поименно.

В «приписке» к Остромирову евангелию Остромир рассматривается и как бесспорный законный наследник князя Владимира Ярославича Новгородского и его привилегий. Это возможно только в том случае, если Владимир Ярославич, строитель расширенного Детинца 1044 года и каменной Софии, тоже Добрынич! Владимир Ярославич, внук Владимира Красно Солнышко, мог быть Добрыничем только по матери. Кстати говоря, его сын Ростислав Владимирович был возведен на Новгородский стол самими новгородцами (то есть против воли триумвиров) и оказался затем в войне с триумвирами как союзник Всеслава.

Новгородские былины. Прочной связью Добрыни с Новгородом является и само наличие былин. В представлении читателей сочетание слов «Новгород» и «былины» вызывает обычно в памяти лишь фигуры Садко и Василия Буслаева, то есть былины, где речь идет о новгородцах (о них здесь речи не будет, ибо это былины значительно более поздние). Но новгородцами были и Владимир с Добрыней! А главное, весь основной ареал бытования былин в XIX и XX веках оказался связанным с Новгородом.

Открыт этот ареал в 1858 году П. Н. Рыбниковым – и открытие произвело сенсацию. Массовое бытование былин было обнаружено в Олонецкой и Архангельской губерниях, то есть в сегодняшних Мурманской и Архангельской областях и Карельской АССР.

Но это же не Новгород? Бесспорно. Однако это как раз те дальние окраины Новгородской земли, о которых говорилось выше. Постепенно они были заселены русскими из Новгорода. На самой же коренной Новгородчине былин удалось записать очень немного. Причиной тому, видимо, царские расправы с новгородцами в XV-XVI веках, а также сильное изменение состава населения в результате основания и роста Петербурга.

Русский Север оказался не просто главным очагом бытования былин. Он дал науке и культуре во много раз больше былин, чем все остальные территории страны. «Если в Архангельской и Олонецкой губерниях число записей былин достигает 676, – пишет исследовательница С. И. Дмитриева, – то во всех остальных оно не превышает 105 номеров, включая 43 казачьих песни на былинные сюжеты, которые… лишь условно можно считать былинами»[78].

Почему же былины сохранились именно на Севере? Долгое время причину видели в разных особенностях северного быта. И так как с XIV-XV веков в последующую Архангельскую губернию направлялся поток переселенцев и из прежней Ростовской земли (разбившейся к тому времени на множество княжеств), считалось, что былины занесены на Север в равной мере из Ростовской и Новгородской земель. Дмитриева показывает, что былины бытовали не повсеместно на Севере, а исключительно среди потомков новгородских поселенцев.

Таким образом, сохранением главного пласта русской былины мы обязаны Новгороду. Это, несомненно, связано с запретностью былин там, где княжили потомки триумвиров. Но еще и с тем, что среди новгородцев осталась жить неистребимая память о временах новгородской гегемонии в державе и борьбы за нее. Потому-то на далеких окраинах Новгородской земли (как когда-то по всей этой земле) продолжали столетиями бытовать былины о далеких X и XI веках.

Интересы, за которые сражались тогда Новгород и его союзники, были не областническими, а общенародными. И Новгородская земля сохранила для потомков не отдельный новгородский, а общерусский эпос. В том числе и древлянско-киевский (хотя и сама, конечно, принимала участие в сложении Владимирова цикла былин). Благодаря Добрыне.

София Добрыни. Но если София Новгородская возникла в Новгороде при Добрыне, то кем она заложена? Киевская летопись о ней вообще молчит. А из большой группы новгородских имя ее основателя называет только одна, приписывая постройку церкви первому епископу Новгородскому Иоакиму, что, однако, сомнительно, ведь новгородские летописи побывали в руках триумвиров. Кроме того, главные соборы земель в те времена закладывали вовсе не епископы, а хозяева земель, князья! Десятинную церковь в Киеве заложил сам Владимир, в ней он и погребен. Спас Черниговский заложен его сыном, Мстиславом, хозяином княжества Черниговского. В этом соборе Мстислав и похоронен. Каменную Софию Новгородскую заложил внук Владимира I, хозяин княжества Новгородского Владимир Ярославич, и в ней он покоится. Таких примеров можно привести и больше. Закономерность ясна.

• Предыдущая
• 48/74
• Следующая