Там, где нет тебя (СИ) - Снежная Александра - Страница 50

— Что ты здесь делаешь? — первый вопрос, который срывается с её губ как только они уходят со сцены.

— Я тоже рад тебя видеть, — улыбается Влад в её удивленно-смущенное лицо. Как же он по ней соскучился. Если бы она только знала. Если бы только могла понять, что день без нее это пытка и мука.

— Прости, — она виновато пожимает плечами. — Ты сказал, что приедешь завтра.

— Я и собирался завтра, — оправдывается Влад. — Но позвонила Лера и сказала, что я должен буду её награждать, а вместо нее почему-то дали награждать тебя.

Анин смех мелодичным звоном оседает Владу на плечи, затрагивая самые чувствительные струны его души. Как же он любит её смех. Удивительно… Есть ли в этой женщине хоть что-то чего он не любит?

— Какой ужас, — качая головой, добродушно возмущается она. — Вечно у нас все перепутают. Бедная Лера. Бедный Игорь.

— Какой Игорь?

— Нестеренко, — не переставая улыбаться, сообщает Аня. — Ты представляешь, он меня на эту церемонию вытащил, платье нашел, прическу сделал, потому что хотел перед камерами засветиться, а его в итоге так продвинули. У него наверно сейчас глубокий шок.

— У меня тоже был глубокий шок, когда я из конверта твое имя вытянул, — очень правдоподобно врет Влад. — Я-то был уверен, что там Лера! Хорошо, что хоть прочитал, что там написано. А если бы сдуру Лерку назвал? Вот это конфуз бы был!

Аня начинает звонко хохотать и в порыве смеха хватается тонкой ладошкой за его руку, утыкаясь лбом в его грудь.

Нокдаун…

Дайте воздуха…

Выстоять бы.

— Тебе смешно, а меня Лерка прибьет, — Влад отчаянно пытается собрать в кучку мозги, превращающиеся в кисель от такой будоражащей кровь близости с ней.

… Черт, с этим надо что-то делать. Я превращаюсь в озабоченного маньяка. Губы… Опять эти губы…Облизала…Господи, зачем она так делает?

— Перед Лерой я тебя так и быть обелю, — шутливо вздыхает Аня. — Я правда собиралась уехать сразу после церемонии, но теперь видимо придется остаться на банкет.

— А там кормить будут?

— Вольский, ты в своем репертуаре, — Аня опять смеется и даже не представляет какое удовольствие для Влада видеть её такой счастливой и жизнерадостной. — Тебе бы только поесть.

— Я с самолета — нежравши, — наиграно-обижено дуется он. — А меня вместо того чтобы покормить — одели в вот это, — оттягивает он полы своего пиджака, — и на сцену речь толкать.

— Чудесный костюм кстати, — вдруг замечает Аня. — Ты в нем какой-то другой совсем.

— Что, слащавый? — кисло кривится Влад.

— Нет, — тепло улыбается она, неожиданно поправив рукой узел его галстука. — Очень строгий и элегантный.

Слова застревают в горле, да и нет их вообще, только глупая мысль:

— Неужели заметила? Неужели что-то меняется? Что-то, чего она еще и сама не поняла.

— А ты очень красивая, — как же сложно говорить это так ровно и безэмоционально, без единого намека на ту одержимость ею, что рвет его сейчас изнутри. — Никогда не видел тебя в таком нарядном платье, и с прической, — врет. Беззастенчиво, нагло и грубо врет, потому что перелопатил весь интернет, выискивая её снимки с различных мероприятий, и именно поэтому хотел увидеть её такой рядом с собой.

— Спасибо, — кажется, она смущается, и в воздухе повисает неловкая пауза, которую Влад заполняет свои вопросом:

— Ну как там мой дом? Стены еще целы или мне перебираться к маме?

— Целы твои стены, — уверяет она. — И даже некоторые добавились.

— Засада. Посмотреть охота, но не буду.

— Почему?

— Хочу увидеть все целиком, когда полностью будет готово.

— И как у тебя терпения хватает? — искренне изумляется Аня. — Я бы не выдержала и уже хотя бы одним глазком взглянула. Ну и сила воли у тебя!

Влад, усмехаясь, опускает глаза, потому что его хваленая выдержка, кажется, трещит по всем швам от одного взгляда на нее в этом потрясающем платье.

…Черт, и нафига я его ей купил? Это не платье, а откровенная провокация.

Церемония заканчивается и покидающая зал публика шумно заполняет фойе, а вездесущие журналисты и фотографы разводят Аню и Влада по сторонам, начиная задавать вопросы и щелкая перед ними затворами объективов.

Влад что-то нехотя отвечает, напряженным взглядом выискивая в толпе её фигуру, с досадой понимая, что потерял её из вида.

…Мать вашу…Где вы взялись на мою голову со своими интервью. Хоть бы не сбежала.

Она не сбежала. Видя его свирепый и рассерженный взгляд, подошедшая к нему с лукавой улыбкой Лера тихо шепнула ему на ухо:

— Владик прекрати смотреть на журналистов, как палач на потенциальных жертв. Аня в соседнем зале. Через полчаса начнется вечеринка, расслабься.

Расслабиться не получилось. Их с Аней усадили за разные столы и вместо того, чтобы наслаждаться беседой с любимой женщиной, он выслушивал нудное брюзжание какого-то депутата и его жены, жалующихся на погоду, вечные пробки и мировой кризис. Изредка Влад бросал косые взгляды в сторону Ани, завидуя белой завистью, сидящим рядом с ней людям. Вечер начинал его раздражать. На эстраду выходили отечественные звезды, развлекая публику веселой попсой, и Вольский, с глухой досадой думал — «неужели в их репертуаре нет хоть одной лирической песни, под которую можно бы было пригласить женщину на медленный танец?»

Наконец, неожиданно приглушили свет, и в зале зазвучала нежная мелодия. Влад нетерпеливо вытянулся на стуле, собираясь выждать несколько минут чтобы подойти к Ане, и вдруг замер, уставившись на её застывший профиль, напряженно прислушиваясь к словам песни.

…Кто приходит и заводит эти часы,

Словно наших дней возводит солнце на весы -

Дней до разлуки…

Как мы жили — не ценили каждый светлый час,

Мы с тобою позабыли все, что выше нас -

Там, во вселенной…

****

Знаю, сердце разорваться может любя,

Это как с душой расстаться — жить без тебя…

Ты боль моя, любовь моя,

Я все тебе отдам любовь моя, всю себя.

Океаны расплескаться могут любя,

Это как с душой расстаться — жить без тебя

Ты боль моя, любовь моя,

И над тобою стану солнцем я, для тебя!

Вольский смотрел на хрупкую, сжавшуюся, как пружина фигурку любимой, понимая, что все пошло не так. Под эту песню невозможно было танцевать, более того — её нельзя было Ане даже слушать. Она воскрешала горестные воспоминания, мучая болью её израненное и едва зажившее сердце.

Тяжело сглотнув, Влад проследил взглядом за едва заметным движением Аниной руки.

Тонкая кисть сжимается в кулак, но лишь на мгновение, а затем безвольно распластывается на поверхности стола, словно на это движение ушли все её силы. Губы изгибаются в легкой улыбке, лицо спокойно и безмятежно. Со стороны кажется, что женщина внимательно слушает музыку, получая от этого эстетическое удовольствие. её улыбка может обмануть весь мир, но только не его. Он читает её, как раскрытую книгу, замечая малейшие изменения в мимике её лица, улавливая каждый её слабый жест.

Брови еле заметно дрогнули, дыхание участилось, тонкая жилка забилась на гибкой шее. По горлу пробежала волна судороги. Лицо Ани улыбается, а сердце плачет, и она стойко, смиренно, безропотно, выносит эту пытку, не жалуясь и не обременяя своей болью окружающих. Владу вдруг отчаянно захотелось разгромить все в этом зале, вырвать провода из системы акустики, наступить песне на горло, заткнуть её, чтобы эти звуки не мучили такую дорогую его сердцу женщину. Вольский с силой сдавил вилку, и она согнулась в его ладони пополам.

Аня внезапно поднялась с места, что-то сказала сидящим за столом с ней гостям и с тихой улыбкой на устах покинула зал. Влад бессильно сжал руки в кулаки, стараясь унять сбившееся дыхание. Он понимал, что ей нужно побыть одной, успокоиться, но сердце не хотело соглашаться, сердце не могло оставаться равнодушным, наблюдая за Аниными душевными муками. Сердце болезненно и мучительно хотело биться в унисон рядом с ней.