Флаги над замками (СИ) - Фламмер Нат - Страница 7

— Вы смотрите выступления Митоко? Вы? — потрясенно спросил Ёситада.

— Конечно. Девочка отлично поет и замечательно танцует. И кто еще, кроме меня, проследит, чтобы малышку никто не обманул? И не обидел?

— Но... — Ёситада продолжал изумленно хлопать глазами, — но это вы лишили ее нашей фамилии! Почему? Если вы понимаете, что сцена — это ее жизнь?!

— А ты не кричи на меня, юноша, не кричи. Жизнь, без сомнения, принадлежит Митоко. А вот фамилия — моя. Подумай об этом как следует. Но позже. А сейчас мне нужно рассказать тебе об очень важном событии. Которое, вероятно, изменит дальнейшую судьбу нашей семьи. И я хочу познакомить тебя кое с кем. Как только он решит свои личные дела и вернется в Токио.

«Зеркало» оказалось вовсе не зеркалом. Киёмаса сосредоточенно рассматривал черную гладкую поверхность такого же прямоугольника, возле которого он увидел Иэясу в первый раз.

— Да, да. Это он. Монитор. Жидкокристаллический.

— Чего? — складка над переносицей Киёмасы стала еще глубже. — Жидкий? Он что, жидкий что ли? — он протянул руку, потрогал гладкую скользкую поверхность и довольно улыбнулся: — А-а-а! Лед! Да?

— Ну... почти, — рассмеялся Иэясу, — это на самом деле стекло. Только не обычное. Помнишь Зеркало Морского Дракона?

— Помню. Оно показывало прошлое и будущее.

— Ну вот. Это что-то вроде. В общем, я знаю, нервы у тебя крепкие, поэтому просто отойди и смотри. Хорошо? И ничего не трогай — это всего лишь картинки.

— Что я, дурак что ли? — обиделся Киёмаса. — Я же не хочу, чтобы крабы откусили мне пальцы!

Иэясу снова рассмеялся и поднял плоский черно-серебряный прямоугольник. Киёмаса попытался понять, что Токугава делает, но внезапно «зеркало» засветилось и откуда-то полилась тихая мелодия. Киёмаса закрутил головой, пытаясь понять, где находятся музыканты. Наверняка они замаскированы ширмой — его светлость очень любил такие шутки, а Киёмаса любил отгадывать такие загадки.

— Не ищи. Тут никого нет. Откуда звук, ты поймешь позже. Смотри на экран. Вот сюда, — Иэясу протянул руку, указывая, куда нужно смотреть.

На том, что он назвал «экраном», появилось изображение замка. Его, Киёмасы, замка, настолько натуралистичное, что Киёмасе показалось, будто он смотрит в окно. Он, как завороженный, уставился в «экран». Картинка задвигалась, и он едва не вскрикнул от неожиданности, но показывать перед лицом Иэясу удивление или страх? Нет уж. Хитрый тануки никогда не поймает его на слабости. Поэтому Киёмаса слегка поджал губы и одобрительно покачал головой:

— О! Это зеркало — превосходная, достойная вещь, я бы и сам хотел себе такую же. Наверное, стоит целое состояние?

Иэясу махнул рукой:

— А, брось. Это ничего не стоит. Небольшой подарок тебе. Смотри, я тебе покажу, как оно работает.

Картинка с замком снова поплыла, поворачиваясь разными ракурсами, потом замок оказался снизу, а Киёмаса смотрел на него с такой высоты, что у него слегка закружилась голова. И он увидел, что замок стоит в самом центре города. Странного, непривычного города.

Киёмаса не знал, как выглядят теперь человеческие города. Он просто ощущал, что с каждым годом людей вокруг его святилища становилось все больше и больше. Он слышал их мысли, их молитвы и просьбы. И именно из них узнавал, как все это время менялся мир. Но это уже начинало забываться, покрываться легким туманом, словно сон, который он помнил, но не более.

А вот эти картинки — они настоящие. Киёмаса, не отрываясь, следил за изображением, которое разворачивалось перед ним. Огромные каменные дома, по сравнению с которыми его величественный когда-то замок казался игрушкой, множество сверкающих стальных повозок, снующих туда-сюда по отличным гладким мощеным дорогам. И люди. Везде просто толпы людей в разноцветной, странной, непривычной одежде.

Губы Киёмасы растянулись в довольной улыбке, и глаза увлажнились:

— А ведь они же неплохо живут, да Иэясу? Смотри? Они выглядят довольными!

— Да, Киёмаса, да. Ты отлично справлялся все эти годы. Оберегал своих людей и защищал их, — Иэясу коснулся пальцем блестящей поверхности прямоугольника, который он держал в руках, и изображение замерло. — Я расскажу тебе, на что похож современный мир. И покажу.

«Ты моя бесконечная ночь,

Ты мой закат и рассвет...» — разносилось по коридору.

Эту песню Иэясу знал уже почти наизусть: очень популярная в этом месяце, она звучала практически отовсюду. Из приемников проезжавших мимо машин, в магазинах, кафе. «Ты мой закат и рассвет», — раздавалось едва ли не из каждого второго телефона, прежде чем владелец подносил его к уху.

И — из покоев Като Киёмасы. Четыре комнаты было в его номере, и окна двух из них выходили во двор. И Иэясу, вылезая из машины и отпуская водителя кивком головы, ничуть не сомневался — Като Киёмаса прекрасно разобрался с подаренной ему техникой.

«Ты растаешь в моих лучах,

Я замерзну в твоих объятьях...»

Иэясу постучал в дверь номера.

— Киёмаса! — крикнул он, но ответа не последовало. И он дернул за ручку, открывая дверь. И глубоко вздохнул, остановившись на пороге.

Киёмаса сидел посреди комнаты, скрестив ноги, и таращился на экран огромными удивленными глазами. Пальцы его рук, лежащих на коленях, слегка подергивались, рот был приоткрыт, и по подбородку стекала струйка слюны.

— Киёмаса... — снова позвал Иэясу, осторожно приближаясь. Но тот продолжал сидеть, все так же уставившись в экран ошарашенным немигающим взглядом.

Да, зрелище и правда было завораживающим для человека, видевшего что-то подобное в первый раз. На экране по залитой разноцветными огнями сияющей сцене скользила юная девушка. Серебристый, почти зеркальный шелк ее длинных одежд отражал все огни, направленные на нее. Длинные волосы, уложенные на макушке и украшенные сияющими камнями, спускались ниже пояса и золотом струились по ее телу, прячась в складках одежд. Певица будто двигалась по лунному лучу, поднимаясь все выше и выше над сценой. Голос тоже был неплох. Иэясу закатил глаза, покачал головой, наклонился, поднял пульт и тронул кнопку посередине.

Девушка исчезла, и на экране появилась заставка — плывущие над морем облака.

— Госпожа Луна! — взревел Киемаса, вскакивая.

— Ты! Ты что наделал?! — он выхватил из рук Иэясу пульт и принялся тыкать в него пальцем. Но ничего не происходило: Иэясу не только нажал «стоп», но и заблокировал сенсор, ожидая такой реакции.

— Где? Госпожа Луна?! — Киёмаса в отчаянии развернулся к экрану, словно ожидая, что девушка появится там опять.

— Прекрати, Киёмаса, — слегка скривил губы Иэясу, — это не живое выступление. Я найду тебе запись этого концерта, и хоть всю ночь сиди со своей «госпожой Луной».

— Иэясу! — верхняя губа Киёмасы дрогнула, обнажая зубы, и он сжал кулаки. — Я не хочу эти песни читать! Я хочу слушать! И смотреть, как танцует госпожа Луна!

Иэясу судорожно сглотнул и отступил на шаг. Сердце сжала ледяная ладонь, по спине поползли мурашки. Бежать. Бежать отсюда, пока не поздно. Иэясу попытался вдохнуть, и, к счастью у него это получилось. Он выставил вперед ладони, и тепло заструилось по его пальцам, сбрасывая с тела оцепенение. И в эту секунду раздался треск, и во все стороны брызнули мелкие черные и серебристые осколки.

— Като! — выдохнул Иэясу и поднял голову, ловя взгляд Киёмасы, но тут же понял, что это уже не нужно: Киёмаса и сам смотрел на него, и в этих, еще мгновение назад прозрачных ледяных глазах, плескались недоумение и обида. Киёмаса медленно поднял руку, в которой только что был пульт, и стряхнул с ладони капельки воды. И виновато посмотрел на Иэясу.

— Как же так?.. — в его голосе звучала растерянность. — Иэясу, как же так?.. Я клянусь тебе: со мной такого лет с двадцати не случалось!

— Ничего... ничего, все в порядке, Киёмаса, — Иэясу поднял руки в успокаивающем жесте и постарался говорить ровно и спокойно, восстанавливая дыхание.

— Это новое тело всему виной. Точнее, то, что ты отвык управлять телом и силой. Немного тренировок — и все придет в норму. Просто пока будь сдержанней в выражении своих чувств. Ты чуть не убил меня! А кто знает, удастся ли моим потомкам фокус с воплощением еще раз, — он по-доброму весело рассмеялся.