Я твоё отражение (СИ) - Амусина Ю. - Страница 76

Ты знаешь, как меня зовут? — грубо прервала я и, вспомнив взгляды своего брата, попыталась таким же образом заглянуть в глаза доктора. Тот заерзал.

Конечно, Марина Ивановна…

Хватит дурака валять. Ты знаешь, о чем я говорю.

По его глазам я поняла — конечно, он прекрасно осведомлен о том, кто я такая. Тем не менее он предпочитает разыгрывать передо мной идиотский спектакль и звать именем, которое наверняка придумал Вадик.

Почему меня все время окружают одни сумасшедшие психи?! Чем я заслужила столь повышенное внимание с их стороны?

Вам нельзя нервничать…

Катись отсюда, — сурово заявила я и, более не обращая внимания на раздражающего доктора, легла, подбив под спину подушку.

Тот продолжал нести какую-то приторно любезную чушь, но я старательно делала вид, что не слушаю этого клоуна. В конце концов, этот энтузиаст выдохся и, пожелав мне «приятного отдыха», ретировался с моих глаз.

Где-то через пару часов приперся Вадик.

За это время я, очумев от скуки, успела отнять газету у Ивана, который, конечно же, разозлился, но тем не менее драку из-за паршивого клочка бумаги завязывать не стал. В печатном листке я прочитала о собственной смерти, с гневом полюбовалась на свою фотографию, перенесла несколько приступов ярости подряд… Но к приходу Вадима уже была в относительном спокойствии, но оно по-прежнему грозило сорваться из-за любого неосторожного слова. В том, что неосторожных слов со стороны Вадика сейчас будет много, я не сомневалась, а потому заранее нахмурила брови и сложила руки на груди.

Мой бывший доверенный, видимо, желая добиться моего расположения, притащил огромный букет кроваво-красных роз, который я старательно проигнорировала. Помявшись, Вадик аккуратно пристроил цветы на постели у меня в ногах, а я смерила его таким ненавидящим взглядом, что парень даже отошел на шаг назад. Это его действие, в отличие от всех остальных, мне понравилось — пусть держится как можно дальше.

Как ты? — первым нарушил молчание Вадик.

Нет, он все же не спешил внять голосу разума, потому что приблизился и даже попытался меня обнять, но напоролся на открытое сопротивление. Получив не слишком мощный удар в грудь, он прямо-таки изменился в лице, однако заставил себя улыбнуться и, подвинув шикарный веник, хотел было опустить свою задницу на постель, но я была начеку. Резко долбанула этого придурка чуть ниже спины ногой, вынуждая тут же распрямиться.

Не стоит нарушать пределы моего личного пространства, — осклабившись, посоветовала я.

Чокнутая! — в его голосе прозвучали нотки какой-то детской обиды.

Кто из нас чокнутый — ты, я или твой братец — еще надо выяснить. Чего ты притащился?

Между прочим, о тебе же забочусь, дура!

А я просила об этом?! Меня ты о чем-нибудь спросил?! Что, если я больше хочу умереть, чем терпеть весь этот бред, который ты мне устроил?

Лера, что ты несешь! У тебя была альтернатива — умереть, но я же спас тебе жизнь.

К черту такую жизнь!

Вадик разозлился и принялся нервно измерять шагами и без того небольшое помещение.

Ты не понимаешь, нет… Эти люди давно все решили, от тебя ждали только того момента, когда ты прикончишь своего долбанутого братца! Потому что никто, кроме тебя, не мог бы этого сделать, Лера! Я тоже ждал — такой родственник, как Якунин, мне на хрен не сдался! Я думал, что когда ты убьешь чокнутого ублюдка, то быстренько организую твою гибель и увезу тебя как можно дальше от всего этого кошмара, но… Ты либо не понимаешь, либо не хочешь меня понять. Вбила себе в голову какую-то чушь насчет смотрящего и своего братца, с какого-то перепугу не стала стрелять в тот момент, когда у тебя была такая прекрасная возможность! Черт, да я сам бы тогда продырявил этому гаду его никчемную башку, но ведь рядом со мной стоял слизняк Ворон! Я не мог рисковать нашими с тобой жизнями ради желания убить эту сволочь.

Ему вообще слишком часто везет, ты так не думаешь? Твой чертов братец весьма удачлив, раз до сих пор сохранил свою жизнь. Его столько раз пытались убить — не пересчитать — и тем не менее он все еще жив. Понимаешь теперь, почему вся надежда была на тебя? Ты — единственная, кому он бы позволил себя убить.

Вадик, заткнись, ты меня бесишь.

Правда? Как странно, я же все делаю для того, чтобы ты могла изменить мнение обо мне в лучшую сторону. Знаешь, как давно я схожу по тебе с ума? Можешь мне не верить, но это тянется с того самого дня, как Андрей привел тебя в свой дом. Ты была… — Вадик замолчал, прикрыв глаза — ударился в воспоминания. — Ты была такая хрупкая, такая… маленькая, что у меня поневоле защемило сердце. На тебе была длинная темно-зеленая куртка с таким… объемным капюшоном, выцветшие черные джинсы и короткие ботинки наподобие тех, что так любит носить твой брат. Ты неуверенно посверкивала глазами из-под капюшона, глядела на всех нас диким озлобленным волчонком. Пацаны смеялись такому выбору Андрюхи, а я… плавился, как дурак, от одного твоего взгляда. И в день вашей свадьбы напился, как свинья, и пристал к какой-то незнакомой девчонке, тоже мелкой блондинке. Она чем-то была похожа на тебя, но все же рядом с тобой не стояла.

Заткнись, — бросила я. — Мне не интересно об этом знать.

Послушаешь! — неожиданно рявкнул Вадик. — Столько лет я молча терпел невозможность быть с тобой рядом, сходил с ума от ревности и злости на Андрюху… Черт, да я радовался, как младенец тому, что ты заняла его место и тем самым избавила меня от необходимости постоянно видеть его наглую морду. Я же сразу стал тебя поддерживать, вспомни! Это я настроил пацанов, убедил их в том, что ты с нами, балбесами, на раз справишься. Ведь они поначалу были против твоей кандидатуры, потому что ты женщина, да еще и без криминального опыта. Кем бы ты стала без меня?!

За все эти годы я чего только не делал. Но все — слышишь меня — все было только для тебя. Все было связано лишь с твоим именем, потому что я реально помешался. У меня мозги на тебе свернулись, Лерка, причем напрочь, набекрень… как там еще? Ну, вот. Ты была с Андреем, я видел, сколько страданий приносит тебе этот козел, но терпел свой гнев молча, никоим образом не раскрываясь перед тобой. Вот только сейчас слова лезут наружу, так как их стало слишком много — молчать больше нет сил. Ты душу мне истрепала, но вместе с тем подарила особый вкус к жизни. Я просыпался каждое утро с надеждой, что вновь тебя увижу, а затем мы вместе будем что-то решать, выбивать бабки, наезжать на особо ретивых, отбиваться от чересчур наглых… Вместе с тобой, Лер. Каждый день как каждый миг, потому что твоего общества мне всегда было мало. Ты вечно торопилась к Андрею, а если я пытался тебя задержать, смотрела на меня, как на ненормального. А потом говорила, что доверяешь мне во всех важных вопросах и велела звонить, если возникнут неполадки. Я и звонил — каждую мелочь с тобой обговаривал, хоть и знал, что ты злишься и едва сдерживаешься от того, чтобы не накричать.

Я и сейчас едва сдерживаюсь.

Почему ты так делаешь?!

Прости, но я временно не могу ответить на этот вопрос — просто еще недостаточно изучила повадки Марины Ивановны…

Что?

То! — подскочив на постели, я взмахнула руками. — Какого черта ты вынуждаешь меня торчать здесь? Зачем придумал мне другое имя? Мне наплевать на тебя и твои мысли, Вадик, я хочу вернуться в свой мир.

Это невозможно.

Невозможно, значит?! Да ты просто идиот, если всерьез полагаешь, будто сможешь меня удержать. Да я скорее разобью себе голову об стену, чем приму твои правила и спокойно позволю тебе уродовать мою жизнь.

Кажется, мое заявление насчет головы подействовало — Вадик занервничал и тут же выдал гениальное во всех смыслах предложение:

Иван может проводить время в палате, а не в коридоре…

Может, тогда мне сразу стоит выйти за него замуж?! — получилось истерически, но этот Вадик меня просто взбесил.

Доверенный изменился в лице и начал вновь что-то плести про свою большую любовь (ко мне, разумеется) и про то, что я скоро стану послушной и смирной. А еще я (по его словам) очень скоро пойму, как сильно заблуждалась на его счет, и прочее, прочее… в том же духе. Естественно, долго вытерпеть весь поток этого словесного бреда я не смогла, а потому, перебив Вадика где-то на середине, категорическим тоном приказала ему убираться. Бывший доверенный вспыхнул, от злости, надо понимать, после чего посетовал на мою неблагодарность, выразил сомнение в моей адекватности, приправил все это новыми «прогнозами» на будущее, после чего, наконец-то, ушел. А я презрительно сбросила на пол оставленным им колючий веник и, бесцельно послонявшись вдоль ставшего ненавистным больничного помещения, все же отправилась спать.