Машина неизвестного старика
(Фантастика Серебряного века. Том XI) - Строев М. - Страница 14

Нет! Он действительно плывет над болотом и тревожит своей неуместностью.

Я выпростал руки, ушедшие в тину, и приподнял выше голову.

Ровная, тихая струя слабого звука падала откуда-то сверху и сбоку и говорила о чем-то знакомом, живом.

Загребая ногами и выкидывая вперед себя окоченевшие руки, я, как болотный паук, отполз несколько метров.

Звук оборвался.

Выждав несколько времени, я снова вернулся на старое место; и снова мой слух отчетливо и ясно воспринял ритмический шум, заглушенный туманом и расстоянием.

Неожиданно меня озарила большая и смелая мысль.

Собрав весь остаток удержавшихся сил, я постарался припомнить то направление, по которому достиг середины болота, и принялся ползти к опушке.

…Это мой старый, испытанный друг; и я очень рад, что он выполнил обещание известить меня в моем одиночестве.

Прежде всего он опросил, почему я в постели.

Я, действительно, лежал, завернувшись в пушистое одеяло и щелкая зубами от внутренней дрожи.

Лихорадка?

Может быть! Во всяком случае, в прошлую ночь я продрог основательно.

Коньяк?

Да, коньяк помогает отлично, но, к сожалению…

— Никаких сожалений! — оборвал меня друг.

Говоря это, он вынул из бокового кармана литр превосходного коньяка и поставил его на ковер у моего изголовья.

— Теперь говори! — продолжал он, когда мы прикончили добрую половину и закурили по душистой сигаре.

— Что говорить? Рассказать нужно многое, но все это так непонятно и странно, что я боюсь показаться смешным.

— Тогда выпей еще!

Я покорился.

Минуту спустя я наслаждался восхитительной внутренней теплотой, сменившей противную дрожь, и неторопливо рассказывал о всем, что пришлось перенесть за последние дни.

Рассказывал в третьем лице, словно это случилось не со мной, а с кем-то другим.

Мой друг прослушал рассказ с величайшей серьезностью, и теперь, по морщинам на лбу его, я видел, что он крепко думает о всем, только что слышанном.

— Это все чрезвычайно серьезно, — нарушил он наконец длительное молчание, — и пусть наивный чудак, не убоявшийся смерти в болоте, ответит мне на следующие вопросы:

— Девушка, стоявшая у воды, блондинка?

— Да! — ответил я, вглядываясь в моего приятеля.

— Бумага с условными знаками у тебя?

— Да.

— Место, где тебя покинули силы, и пункт, помеченный крестиком, могут совпасть?

— Вполне.

— Шум был различный и на расстоянии нескольких метров терялся?

Я молча кивнул головой.

— Какие же выводы сделал ты из своих наблюдений?

Он приблизил ко мне лохматую голову и глухим, подавленным голосом спросил:

— Сегодняшние газеты читал? Двухверстная карта этого района есть у тебя? О параболических поверхностях помнишь из курса?

Эти три странных, не связанных между собою вопроса заставили меня растеряться.

Наступил тихий вечер…

Мой приятель сидел неподвижно, только пальцем руки направляя мои изыскания; а я стоял на коленях у карты и озабоченно разглядывал складки поверхности.

Я еще не успел оправиться от утренней слабости, и мысли мои никак не могли войти в спокойное русло.

То мне мерещились огромные параболические поверхности со своими чудесными свойствами; то перед глазами вставали печатные сообщения на страницах газеты; то, неожиданно, линия залива на карте принимала живой, розовый тон, и на желтом песке появлялась прекрасная фигурка белокурой девушки с глазами, устремленными в открытое море, где в голубой дымке рассветного тумана проходили один за другим легкие, призрачные корабли.

Как это все далеко одно от другого и как это все связано между собой незримыми, тайными нитями!

«Если какой-нибудь источник света посылает лучи в зеркало с параболической поверхностью, то все эти лучи, отразившись, пересекаются в одной общей точке — в фокусе. Обратно: если источник света поместить в фокусе, то лучи, отраженные поверхностью зеркала, уйдут в бесконечность параллельно друг другу, образуя один яркий сноп, вне которого ни один луч не может упасть».

Какое изумительное свойство! Не правда ли?

Теперь попытайтесь представить себе, что звуковые лучи подчиняются тем же законам.

Если вы не желаете обращать на себя внимание людей шумом и грохотом машины, обслуживающей ваши какие-то личные потребности, — поместите эту машину в фокусе огромной параболической поверхности, и эта поверхность услужливо унесет все эти звуки одним покорным снопом в любом, нужном вам направлении. При достаточной тщательности оборудования, ни один звуковой луч не выйдет за пределы снопа, и всю сумму звуков и шумов вы можете отправить в любое место. Например, в болото…

А? Не изумительное ли это свойство?

Теперь позабудьте, на время, о законах акустики и вспомните, что вы — человек, имеете определенный язык для выражения ваших мыслей и живете на определенной территории, которую любите и считаете своей родиной.

Подумайте дальше о том, что родина эта находятся сейчас в состоянии войны с ее, а, стало быть, и вашими врагами.

Припомните, что одним из средств обороны территории является военный флот.

Что вы должны испытывать, когда на страницах газет глаз ваш встречает такие короткие сообщения:

«К сожалению, осведомленность наших врагов в области военных мероприятий, предпринимаемых судами нашего военного флота, стоит на исключительной высоте благодаря своеобразной „лояльности“ населения некоторых наших окраин. Не редкий случай, когда военное судно, только что получившее предписание сняться с якоря, получает по радио любезный вопрос: „Вы куда? Желаем вам счастливого пути“».

Вы представляете себе, что должен испытывать человек, случайно увидевший в слабых руках своих один из концов тайных нитей, образующих сложный и жуткий клубок еще не разгаданных до конца, прочно налаженных, чьих-то враждебных хитросплетений?

И этим человеком, волею судьбы, стал я.

Добрый мой друг должен был в эту же ночь покинуть меня, ибо был призван к отбыванию гражданского долга и заехал проститься со мной.

Его крепкий ум, закаленный высшей технической школой, легче меня разбирался в сложившихся обстоятельствах; и теперь, в последние минуты перед уходом, он торопился направить дальнейшие мои шаги на правильный путь, свободный от возможных ошибок.

Ему было ясно, что «уводить» звуки работающей «динамо» в непроходимое, топкое болото путем сооружений, требующих огромных затрат, не станет никто без достаточных к тому оснований.

— Итак, — решил он, садясь за мой маленький «ундервуд», — ты знаешь теперь, что источник ритмичного шума должен лежать на одном из указанных мной возвышений. Обследуй их все. Будь настойчив и остроумен до крайности. Остальные инструкции, чтобы не вызвать в твоей голове беспорядка, я изложу тебе письменно.

Короткие пальцы его с бешеной быстротой забегали по клавишам пишущей машины, и страницы бумаги, одна за другой, покрылись красивыми синими знаками.

— Вот! Получай! Теперь позволь мне обнять тебя перед разлукой, и помни мой последний завет:

Будь решителен, смел, доведи это дело, во что бы то ни стало, до конца., но… действуй с необычайною осторожностью. Иначе…

Мы крепко пожали друг другу руки, и друг мой ушел.

Я поступаю согласно оставленной другом инструкции, исследуя весь прилегающий к болоту район по концентрическим кругам с увеличивающимся день ото дня радиусом.

Сегодня я выступил налегке и около часа был уже в той точке окружности, которую поставил себе исходной для выполнения нового урока.

Пункт этот — место в лесу у возвышенности, глухое и темное. На гребне песчаного холма я задержался, закуривая сигару.

Было тихо и хорошо.

Я присел у ствола и принялся разглядывать дачу, прочный и строгий массив которой густым силуэтом проектировался на бледное небо.