Из смерти в жизнь - Стэплдон Олаф - Страница 16

Был, впрочем, один, опьяненный Богом, как опьянялись им древние пророки, но он вел к Богу путем разума, и в его жизни и учении, пусть искаженно, но проявлялось вдохновение духа человеческого. Он учил, что единственная реальность — цельное Я, в единении духа и материи. А целым для него был Бог. Малые человеческие создания виделись ему фантомами, фрагментами нераздельной реальности Целого. Источник персональной воли, объявлял он, в слепоте к Целому, к его невыразимой красоте. Сам он был одержим страстной самозабвенной праведностью в поклонении Целому, и проповедовал своим смущенным ближним, что искать спасения надо, возвышаясь над индивидуальностью и постигая божественную любовь.

Дух человеческий был доволен этим пророком-философом. Конечно, люди теперь увидят, что не только принятое и многократно преданное ими Евангелие Любви, но и чистый разум требует от них подняться над мелочным эгоизмом и жить в высшем единстве.

Убеждению поддались очень немногие из его членов. Триумф разума повернул людей в иную, чем ожидал дух, сторону. Новая магия физической науки открылась им через анализ частей целого, и через изучение их поведения. Вот и теперь те немногие, кого интересовали эти тайны, надеялись понять и перестроить человеческую природу, как они понимали и перестраивали материю. Они взялись анализировать человека. При этом они полагали, что человек — это механизм, наделенный желаниями, антипатиями и рассчитывающий свою выгоду на основании действия все тех же мельчайших частиц материи. Вся любовь, утверждали они — это по сути телесная тяга, а идеалы — самообман. Добро и зло были для них фантазиями. Единственным разумным поведением считалось расчетливое удовлетворение возникающих у человека желаний. Немногие из малых человеческих созданий искренне руководствовались этим принципом, но власть его понемногу возрастала.

Между тем человек всерьез начал применять новую магию для изменения условий своей жизни — но иным образом, нежели рассчитывал дух человеческий. Редкие первопроходцы действительно вдохновлялись его мечтами. В простой надежде улучшить жизнь они изобретали бесчисленные устройства, способные лучше одевать людей, строить для них лучшие жилища, сытнее питать, одолевать болезни, облегчать тяжелый труд. Они черпали силу из запасенной энергии первобытных лесов. Они обуздали пар, чтобы передать его силу машинам. Из странных маленьких чудес, которые находили древние в силе янтаря, они выработали могучую магию для телеграфа, телефона, радио и тысяч электрических устройств. Новые быстроходные средства сообщения связали все края земли воедино, так что судьбы людей в одном краю как никогда влияли на население других стран.

Поначалу материальный прогресс восхищал дух человеческий.

— Скоро, скоро, — восклицал он, — мое насытившееся тело исцелится. Научившись понимать друг друга, люди всего мира осознают свое родство; товарищество и взаимопонимание объединит соперничающие классы.

Но очень скоро стало ясно, что этого не будет. Наука первой применялась в тех удачливых странах, где впервые возникла. И контролировала ее не воля целого человечества, а ищущие выгоды индивидуумы. Так вышло, что ради питания машин и накопления прибыли мужчин и женщин, да и детей, вынуждали жить подобно скоту, притом скоту у небрежного хозяина. Вся их жизнь была занята трудом, голодом и страхом перед хозяевами, да грязными клочками скудной любви, какие им удавалось урвать. Их тела и мозг, при рождении вполне человеческие, в дурных условиях становились почти звериными. Между тем ремесленники, наследники старинного мастерства, вытеснялись машинами и вынуждены были выбирать между смертельным голодом или убийственно-монотонным трудом. Вознесение стран-первопроходцев не наполнило, как мечталось духу, жизни людей. Напротив, с распространением новой магии, тела и умы работников деградировали, а немногие счастливчики обладали властью и роскошью, каких не знали короли.

Дух человек наблюдал, как губительное влияние новой магии распространяется по всей земле. Мало помалу дешевые и однообразные продукты развозились по всем странам, и страны, одна за другой, превращались в мастерские по изготовлению этих продуктов. Повсюду как снег по весне, таял традиционный образ жизни, отступая к вершинам гор. Старые традиции теряли власть над умами. Престиж богатства и личной власти, скорость, механизмы и роскошь, созданная механизмами, вытесняли прежние ценности.

А фабрики в разных частях мира состязались друг с другом. А люди, живя в бедности, имели мало денег на покупки, так что товаров производилось больше, чем покупалось. Прибыль падала, заводы закрывались, рабочих сбрасывали в окончательную нищету. И оттого покупалось еще меньше товаров, и безумный новый мир новой магии закручивался в круги и спирали, как волчок на исходе энергии.

Казалось, остался всего один способ подстегнуть этот волчок. Государства, уже теперь отчаянно конкурировавшие за рынки и торговые империи, должны дать владыкам индустрии денег на еще более тяжелое вооружение. Тогда заводы снова откроются, и рабочие снова станут платить налоги. Так и было сделано. Духу человеческому скоро стало ясно, что для завистливых государств, живущих в вечном страхе перед оружием соседа, хватит одной искры, чтобы взорвать губительную войну. И тогда его множественное тело будет мучительно истерзано, а сам он, неизменно светлый дух, живущий в каждом из людей, может кануть в безумие или вовсе погибнуть.

В который раз его планы были опрокинуты — то ли некой внутренней слабостью малых клеток его плоти, то ли чуждой силой, которая сеяла яд и заразу еще в далекие времена его детства.

Дух уже не надеялся достичь успеха простым пробуждением своих членов, какого можно достичь, явственнее открываясь в них. Пусть даже некоторые отзовутся, но вся их масса была слишком глубоко поражена заразой героической любви, героического рассудка и героических добродетелей.

Слабея под ядовитым влиянием этих болезней, и побуждаемый к отчаянной деятельности страхом перед еще более жестокими болезнями, дух человеческий пристально искал средства к спасению.

Было ясно, что болезнь, вопреки всем его усилиям, поддерживается отравленными, изуродованными традициями и общественным устройством, сбивающим людей с пути, калечащим их души. Но как побудить свои члены изменить весь облик общества, если их умам уже не хватает бодрости на деятельность ради добродетели? В тревожном споре с самим собой, он задумался: если ни любовь, ни разум не побудят людей уничтожить сосущего из них кровь вампира, разъедающий единую плоть рак, то, быть может, помогут ненависть и холодный расчет?

Дух человеческий решил расшевелить в умах угнетенных ненависть к деньгам, к связавшей их власти. Избрал он и пророков-предтеч, которые разоблачали безумие, измеряющее ценность человека в деньгах, допускающее, чтобы слепое движение денег определяло человеческую судьбу. Затем он склонил их к пророку нового рода: говорящему языком науки, рассматривающего поведение массы людей как поведение простого экономического животного, скрывающего свою ненависть к угнетателям под маской научной объективности. Вдохновленный духом человеческим и, подобно всем пророкам, смущаемый собственными предрассудками и собственной судьбой, новый пророк проповедовал собственный путь истин и заблуждений. Он утверждал, что вся жизнь человечества — предсказуемый ряд причин и следствий, что вознесение и падение народов и классов, вспышки войн и революций, смена идеалов и религий определяются суммой влияний экономических факторов и экономической среды. Больше того, он заявил, что вся история — это история борьбы классов за власть; что господствующий ныне класс уже исполнил свое назначение как первопроходец эры машин, и что тип экономического производства, поддерживаемый этим классом, стал неадекватным и уже распадается; что обстоятельства вынудят людей установить плановое производство под контролем рабочих; и что издавна угнетавшиеся рабочие должны теперь разбить свои цепи, свергнуть господ и установить новый мировой порядок, в котором благосостояние человека будет определяться единым планом.