Карнавал сомнений (СИ) - "Карин Кармон" - Страница 35

‎‎— Какой плохой я! Тебе-то нужен был всего лишь «надёжный тыл»! Лучше ‎безмолвный и на батарейках, который можно спрятать в ящик с нижним бельём ‎подальше от чужи…

‎‎— Мне нужен был ‎Майк! Всегда Майк, понимаешь?! Только Майк! — Мой голос срывается на крик. — За него я собиралась замуж, от него ‎сбежала в Торонто, Ридж! Потому что считала… Потому что дура безмозглая! Это его ‎кольцо болтается на цепочке на моей груди, понимаешь?! Как ты думаешь, ‎почему?! Потому что в моей жизни всё всегда было связано с Майком! Я пыталась ‎его если не забыть, то хотя бы возненавидеть! А ты привёл его ко мне в дом ночью! И ‎пока ты напивался в баре, разыгрывая из себя своего в доску парня для всех, я имела ‎удовольствие выслушивать откровения матери Майка про их с Мишель свадьбу и ‎приглашение, которая она мне послала, чтобы побольнее задеть. Потом лицезреть ‎сексуальные эксперименты подруги, выскочившей обманом за Майка замуж, потому ‎что у Логана слишком длинный язык, а ещё оправдываться перед Майком, получать ‎пощёчины от сестры и бывшей невесты брата! Убитого брата! Чтобы через день ‎видеть, как она умирает на моих руках, а потом выслушивать ‎нелепые обвинения очумевшего от ревности и горя шерифа! Знаешь, почему я ‎рассказала ему про наш фарс? Боялась, что они обвинят и тебя, если узнают ‎первыми! Решат, что тебе есть, что скрывать, что ты — причастен к убийству. Не хотела ‎подставлять, не хотела, чтобы ты врал ради меня полиции, понимаешь?! Думаешь, я ‎всё это планировала?! Так вот у меня для тебя сногсшибательные новости — нет! — Перевожу дыхание и молчу, наблюдая за перекошенным от изумления лицом ‎Риджа, которому явно требуется время переварить услышанное. Уже ‎гораздо тише и спокойнее продолжаю: — Никто лучше тебя не знает, как я не хотела сюда ‎ехать, как боялась… Ты советовал пережить и поставить точку. Я пыталась. ‎Честно, Ридж. Пыталась. Но столько всего свалилось… и сразу… Ты — мой друг. Один ‎из лучших. Я никогда не хотела тебе навредить. Правда, не хотела. Прости, что втянула во всю эту хрень.‎

‎Он молчит. И кажется, ещё чуть-чуть и воздух зазвенит от напряжения.

Я смотрю ‎на водяные узоры стекающих по стеклу капель дождя. Повисшая в кабинете тишина сводит меня с ума, но я не собираюсь больше ‎ни в чём убеждать Риджа. И так слишком много наговорила. Если он не ‎хочет иметь со мной ничего общего, что ж… Это его выбор. Я самолично отвезу в гостиницу и оплачу ‎номер. И буду надеяться, что когда-нибудь потом, когда страсти улягутся, Ридж если ‎не поймёт, то хотя бы простит меня. ‎

‎— Помнишь нашу поездку в Квебек на мой день рождения? - спрашиваю, оборачиваясь к нему. Ридж молчит, застыл без движения, видимо, ‎всё ещё переваривая брошенные мной в лицо откровения. ‎Хмуро на меня смотрит. ‎— Я как идиотка нацепила тогда новые сапоги и чуть не умерла.‎

…Я любила и ненавидела осень. Любила за короткое, ‎завораживающее очарование и буйство красок, за конец ненавистного лета, за ‎приближение долгожданной зимы. И ненавидела за всё остальное. За ‎голые уродливые деревья, за жухлую траву, за первый робкий снег, ‎превращающийся в омерзительную грязь едва коснувшись земли. За промозглые ‎серые дни, когда тоска пробиралась в душу, давила на грудь и тянула к горлу ‎костлявые, холодные пальцы. А после смерти брата добавился еще один повод ненавидеть осень.

Постепенно все вокруг ‎смирились и приняли как данность — я больше не праздную свой день рождения. Вообще. А значит, ‎нет необходимости звонить мне с поздравлениями, слать открытки и смски, покупать ‎подарки, устраивать сюрпризы и вечеринки. Только настырный Логан по традиции, ‎начатой им ещё на моё шестнадцатилетие, ‎продолжал упрямо из года в год присылать мне ‎букет бордовых роз. Каждый раз на одну больше.

В этом году Логан ‎превзошёл самого себя. Откуда-то узнав про мой отпуск, позаботился о доставке ‎заранее. И ещё вчера днём посыльный притащил ко мне в офис охапку из ‎тридцати трёх роз, дав повод коллегам лукаво улыбаться и перешёптываться. ‎Слава богу, они понятия не имели о предстоящем уикенде в Квебеке с ещё одним ‎упрямцем, нежелавшим слушать мои объяснения. Ридж твердил как попугай, что ‎отказываясь праздновать день своего рождения, человек гневит Мироздание, ‎потому что тем самым ставит под сомнение важность собственного появления ‎на свет.

И я устала спорить. ‎

А теперь мы вдвоём с Риджем неслись по скоростной магистрали, утопающей в разноцветных ‎красках осени, через всю Онтарио на восток — в Квебек. Стоило пересечь ‎границы провинций, как надписи и знаки сменились ‎французскими названиями. Я ‎хоть и знала этот язык ‎ещё со школы, но почти не использовала: в ‎Альберте, несмотря на ‎высокий процент франкоговорящего населения, ‎‎французская речь была ‎редкостью. В Торонто — ещё реже. Иногда по работе ‎сталкивалась с документами на французском, всё ещё ‎отлично понимала смысл, бегло читала, да и писала почти без ошибок, но почти не говорила на нём, потому что жутко стеснялась акцента. ‎

Как ни странно, так далеко от дома в родной стране за всю свою жизнь я ещё ‎не забиралась. Сумбурную ‎поездку в Юкон по делам матери очень давно, где-то за год до рождения Дэни, ‎можно вообще не считать. Я почти ничего не запомнила, кроме скучного, ‎бесцветного номера отеля, в котором просидела с братом и Эми перед ‎телевизором весь день, а вечером мы улетели обратно. От Рождественских ‎каникул в детстве в Канкуне, куда на две недели отправились всей семьёй вместе с ‎Майком, Логаном, годовалым карапузом Лиамом и их родителями, осталось и то ‎больше воспоминаний, несмотря на то, что мне тогда было лет семь. ‎

Ридж не переставал удивлять. Сначала тем, что вообще организовал эту ‎поездку и предпочёл долгое путешествие на машине паре часов полёта из Торонто ‎в Квебек. Теперь, как выяснилось, он не только прекрасно владел французским, ‎непринуждённо и абсолютно без акцента болтая с официантом первого «Тим ‎Хортонса», встретившегося нам во франкоговорящей провинции, но и родился вовсе ‎не в пригороде Торонто, как я наивно считала, а недалеко от бывшей столицы ‎Новой Франции. Его мать умерла много лет назад, отец перебрался в Леви, купил ‎домик прямо на набережной Св. Лаврентия с видом на реку и Квебек-сити. Вот к ‎нему мы и направлялись сейчас. По крайней мере, именно это только что сообщил официанту радостный Ридж.‎

‎— Почему ты не предупредил, что мы заедем в гости к твоему отцу? — ‎спросила я, забирая стакан с кофе и бумажный пакетик с ‎черничным кексом.‎

‎— Твой французский гораздо лучше, чем я думал, — улыбнулся приятель. Кивнул ‎на свободный столик у окна, прямо у входа. Продолжил, возвращаясь на английский: — ‎Потому что еле уговорил тебя поехать. Представляешь свою реакцию, если бы я сказал, ‎что собираюсь навестить отца вместе с тобой? ‎

Я благоразумно промолчала, понимая, что Ридж прав. Пряча ухмылку, села и с наслаждением ‎вдохнула сводящий с ума аромат свежей сдобы и кофе.

‎— А теперь возражать глупо и бессмысленно‎, — Ридж опустился на стул ‎напротив меня. — Ты в моей власти.

— Не будь так уверен. Я всё ещё могу от тебя сбежать и ‎вернуться в Торонто.‎

‎— Ладно. Тогда придётся тебя связать. Или приковать к себе наручниками. ‎Нет. Лучше сразу запихну тебя в багажник. На всякий случай, — без тени улыбки бросил Ридж, с ‎преувеличенным вниманием изучая купленный сэндвич с ветчиной. — Не хочу, чтобы ‎ты нарушала мои планы. Я ведь всё продумал до мелочей.

— Неужели? Меня ждут ещё сюрпризы?

— Ну, — он встретился ‎со мной хитрым взглядом. — Пообедаем у папы. Он, кстати, очень милый и ‎воспитанный старикан. А ещё готовит потрясающий путин. Настоящий, ‎квебекский. Объедение! — друг красноречиво причмокнул. — Потом на пароме ‎переберёмся на другой берег. И, вуаля, мы в Квебек-сити. Я специально заказал ‎гостиницу прямо в Старом городе, чтобы не тратить время на разъезды. ‎

‎— Очень надеюсь, что не «Шато-Фронтенак»*.‎

‎— Нет, — рассмеялся Ридж. — Мои доходы несколько скромнее. Но наш отель тоже чудесный. Тебе ‎понравится.‎