Лилия для герцога (СИ) - Казакова Светлана - Страница 33

— Госпожа Ортензия продолжает считать, что мы предаём Себастьяна?

— Ты знаешь?! — вспыхнула я.

— Я ведь тоже живу в замке. Среди слуг пошли разговоры. Этого следовало ожидать, — добавил он, пожимая плечами.

— Но почему она верит досужим сплетням? А не мне или тебе. До чего же унизительно! — в сердцах воскликнула я.

— Красивым девушкам всегда приходится непросто. Вспомнить хотя бы гонения на тех, кого обвиняли в колдовстве… Частенько единственным поводом для преследования становилась их красота, которая, как утверждалось, могла привлечь демонов.

— Неужели госпожа Ортензия считает демоном тебя?! — изумилась я.

— Кто её знает, — осклабился северянин. — Я ей никогда не нравился. И, когда мы с тобой начали проводить время наедине…

— Но я ведь не могу рассказать ей правду! Ни ей, ни прислуге! Кстати, вчера я кое-что узнала.

Я поведала Янису о разговоре с бабушкой Луиджи.

— Ты что-нибудь слышал о той женщине?

— Себастьян ничего не говорил. Должно быть, тогда он ещё под стол пешком ходил. Если что-то необычное и происходило, от него это могли держать в тайне.

— Вот как… Выходит, всё доподлинно известно лишь госпоже Ортензии и экономке, которая давно живёт здесь. Тёмная история.

— Как бы там ни было, нас она не касается.

«Сомневаюсь», — подумала я, но больше ничего не сказала, размышляя над тем, как бы выудить из пожилой служительницы замка хоть какие-то подробности.

Такая возможность представилась уже на следующий день. Луиджи отлично проявил себя на уроке, и я решила похвалиться его успехами перед экономкой. В тот вечер повариха как раз испекла отменный грушевый пирог, щедро обсыпанный орехами и сахарной пудрой. После ужина осталось ещё много, и я, прихватив заодно и пузатый чайник, направилась прямиком в комнату к бабушке моего ученика. Жила она скромно и моему неожиданному визиту не на шутку удивилась, однако мне всё же удалось уговорить её составить мне компанию.

— Значит, говорите, всё на лету схватывает? — произнесла она, с удовольствием слушая мой рассказ про внука.

— Ещё как! — подтвердила я, ближе пододвигая к собеседнице тарелку с пирогом. — А можно кое-что спросить? Та комната в левом крыле, что всегда закрыта… В ней когда-то поселили ту женщину, о которой вы недавно говорили? Правильно я угадала?

— Так и думала, что вы этим заинтересуетесь, ваша милость! — вздохнула экономка. — Сболтнула на свою голову! Там она и обитала, да. Только недолго. И месяца не минуло, как за ней пришли…

— Кто пришёл?

— А те, кто колдуний отлавливал! Прежний герцог её, конечно, пытался защитить, только не удалось. А госпожа Ортензия встала на их сторону, и лицо у неё было ну такое, что аж вспомнить жутко! Мне даже почудилось, будто она сама на бедняжку и донесла. Не захотела, чтобы та стала её невесткой.

— Так невесту отца Себастьяна обвинили в колдовстве? — ахнула я, прижав ладонь к губам. — Но за что? Разве она…

— Хальфданкой она была, вот что. Не нашей породы. Беленькая вся и — и кожа, и волосы. А госпожа Ортензия не только за себя боялась, но и за родных. За внука особенно — а ну как вздумала бы колдунья свести его со свету, чтобы наследником стал её ребёночек, а не старший сын герцога?

— Но не родилось же никакого другого ребёнка! Они ещё даже пожениться не успели! И… неужто она обижала Себастьяна?

— Не обижала, так ведь и законной супругой ещё не стала к тому времени.

— А почему вам кажется, что я госпоже Ортензии напоминаю ту женщину?

— Обмолвилась она как-то. Ума не приложу, с чего бы… На вас любой посмотрит и скажет: наша кровь, южная. Хоть и не слишком смуглая кожа, и глаза светлые, а волосы такие же тёмные, как у самого герцога. Очень уж хорошо вы с ним глядитесь, когда рядышком. И детки красивые будут… А госпожа Ортензия отойдёт, как убедится, что вы и не думали мужу изменять.

— Вы верите, что я ничего дурного не делала?

— Конечно, ваша милость! Я бесстыжих от порядочных с одного взгляда отличаю. Не первый год на свете живу. И вы мне сразу по сердцу пришлись, а уж мой Луиджи в вас просто души не чает! Слуги попусту языками мелят, вот и дошли их глупые сплетни до ушей хозяйки.

Осмысливая услышанное в разговоре, я помешивала остывший напиток, в котором, точно в водовороте, кружились чаинки. Так, значит, вот кем оказалась та неподходящая женщина… Уроженкой Хальфдана, которая, должно быть, не ожидала, чтов нашей стране станет одной из тех, кого обвинили в колдовстве. Что же с ней стало? Неужели её, как и других несчастных, сожгли на костре?..

Вспомнился мой сон в обители, от которого я проснулась, кашляя и задыхаясь от запаха дыма.

— Не забивайте себе этим голову! — напутствовала меня экономка. — Вон как опечалились сразу… Вы ведь, ваша милость, не хальфданка и не колдунья — вам-то чего бояться? Пусть пока и женаты с герцогом только по бумагам, так за прочим дело не станет. Вот встанет он на ноги, тут и… Госпожа Ортензия уже вовсю готовится. Хочет поскорее прабабушкой стать, да и кто бы её за такое желание осудил? У меня-то первый правнук вот-вот родится. Станет Луиджи дядюшкой. Сразу взрослым парнем себя почувствует.

— Мне пора, — сказала я, поднимаясь. — Спасибо, что рассказали. Луиджи пусть завтра приходит в библиотеку в то же время, что и обычно.

Хотелось немедленно поделиться полученными сведениями с Янисом, но я решила, что он уже спит. Поднялась к себе в спальню, где ярко горели свечи, а на постели дожидалась приготовленная горничной выстиранная ночная сорочка. Работающие в замке девушки больше не удивлялись тому, что я предпочитала одеваться и приводить себя в порядок самостоятельно, однако каждый день прибирались в комнате и старались сделать моё существование как можно более комфортным. Постепенно я ко всему этому привыкала. Как и к тому, что теперь меня называли «ваша милость», а безымянный палец украшало обручальное кольцо, свидетельствующее о том, как сильно изменилась моя жизнь за недавнее время.

Мне не давала покоя ещё одна мысль. О каких таких приготовлениях шла речь? И бабушка Себастьяна о них упоминала, и вот теперь экономка. Как они связаны с теми обрядами, о которых по дороге проговорился поверенный? От мысли, что это напрямую касалось меня и моего ближайшего будущего, становилось не по себе.

На другой день я пересказала услышанное от экономки Янису. Северянин, в чём я уже успела убедиться, давно научился прятать собственные чувства, однако сейчас ему не удалось скрыть огорчения. Я его понимала — с настолько тёплым отношением к землякам ему оказалось непросто узнать о том, что бабушка лучшего друга почти наверняка приложила руку к тому, что молодую хальфданку обвинили в колдовстве и жестоко казнили, не позволив ни счастливо жить с любимым человеком, ни вернуться на родину.

— Больше о ней в замке ничего не слышали, — со вздохом добавила я, подавив порыв ласково коснуться его плеча. Почему-то подумалось, что моего утешения Янис бы не принял. — И говорить о случившемся тогда госпожа Ортензия строго-настрого воспретила.

— Ты не выяснила, как её звали? — спросил он.

— Совсем запамятовала! — покаялась я. — Но ещё не поздно уточнить. Конечно, бабушка Луиджи помнит о запрете старой герцогини, но мне она благодарна за обучение внука, потому и пошла на уступки.

— Не только по этой причине, — отозвался собеседник. — Кажется, она считает тебя замечательной будущей хозяйкой замка. Красивой и великодушной.

— Однако, если она узнает… Если они все узнают… — выдохнула я, невольно представляя себя на месте той несчастной молодой женщины, которую полюбил прежний герцог. Как её сюда занесло из Хальфдана? Или же отец Себастьяна сам побывал в северной стране и привёз оттуда невесту? — А если о моём даре станет известно госпоже Ортензии, та, недолго думая, сдаст меня охотникам за колдуньями. Сомневаюсь, что эти люди полностью отошли от дел. И тогда…

— Не думай про всякие ужасы, — сказал Янис. — Я не оставлю тебя в беде и не позволю, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. И Себастьян тоже.