Попаданка в семье драконов (СИ) - Свадьбина Любовь - Страница 11

– В чём проблема? – Ника вновь заглядывает мне в лицо. – Женская солидарность?

– Да. Она не хочет, чтобы он её нашёл, почему я должна её выдавать? Но… Элоранарр упрям, боюсь, в покое он меня не оставит.

– Это да, – Ника первая вступает на широкую изогнутую лестницу на второй этаж.

Я следую за ней, раздумывая, позвать Арена или оставить его успокаивать Элоранарра. Хотя, вообще-то, Арен мой, и нечего его просто так экспроприировать…

Стоп.

Опять какие-то слишком драконистые мысли. Мы так дойдём до того, что это я буду Арена в башне запирать.

На втором этаже коридор расходится в гостевое крыло, к комнате Ники, и в основную часть дворца, из которой видна наша с Ареном башня.

В той стороне, что идёт на основную часть, несколько женщин в слишком дорогих для прислуги платьях высовываются в открытое окно. Кажется, на улице происходит что-то интересное.

Переглянувшись с Никой, подхватываем подолы и спешим туда же. Любопытство никто не отменял.

В цокот наших каблучков вдруг вплетается струнная мелодия, и сильный, знакомый голос наполняет пространство:

– О! приди ко мне скорее,

В заповедный час, –

Здесь никто – в густой аллее

Не увидит нас…

Мы вновь переглядываемся с Никой и на этот раз улыбаемся, приникаем к ближайшему окну.

На газоне, трепетно обхватив лютню и пробегаясь пальцами по звонко-мелодичным струнам, распевает Геринх:

– Полный робкого желанья,

Средь ночной тиши,

Я несу тебе признанья,

Всю любовь души…

И хорошо так поёт, с чувством, влюблённо смотрит на кого-то в окне первого этажа.

– Что за наглость?! – возглас императора сотрясает стены. – Кто посмел петь серенады в моём дворце?! Кому?! Здесь всё моё!

Молодые женщины, слушавшие Геринха, отскакивают в стороны, а появившийся из-за поворота император, пуская ноздрями дым, высовывается в окно. Солнце сверкает на золотом шитье императорского сюртука. Сам император высовывается так сильно, что снизу его просто невозможно не увидеть.

Но Геринх отчаянный, он продолжает петь:

– С милых уст я поцелуя

Жду лишь для себя,

Да сказать тебе хочу я,

Как люблю тебя!*

– Похоже, он совсем безбашенный, – шепчет Ника… с ноткой восторга.

_____________________

* Слова В. Красова

– А что? – я тоже невольно перехожу на шёпот.

Ответом мне служит хлынувшая от императора золотая магия. Повинуясь ей, газон вздымается, норовя схватить Геринха. Тот, оттолкнувшись красной магией, подпрыгивает неожиданно высоко, в акробатическом кувырке закидывает лютню за спину.

Приземлившись, Геринх посылает воздушный поцелуй в окно на первом этаже и, перескочив разверзшуюся земляную ловушку, припускает прочь.

– Здесь всё моё и все мои! – кричит император, постукивая кулаком по подоконнику. – Никто не смеет петь серенады без моего разрешения!!!

Никто, кроме одного склонного к песнопениям оборотня. Он совсем с ума сошёл? И к кому он подкатывал? Покосившись на нашу с Ареном башню, кажется, догадываюсь, шепчу:

– А не под окном ли Иссены он?..

– Угу, – кивает Ника. – Под ним самым.

Пока наблюдала за Геринхом, молодые женщины бесследно исчезли. Кстати, неплохо бы поинтересоваться, кто они и что тут делают. Что-то не припоминаю их среди тех, с кем меня знакомили перед «свадьбой»… а может, я просто их не запомнила?

Выдохнув дым и втянув в себя почти всё золото магии, император засовывается обратно и захлопывает створки так, что звенят стёкла.

Заметив нас, грозно щурится. Ника, сделав торопливый реверанс, прячется за меня.

Магия императора, затрепетав, вытягивается в сторону, растекается потоком, и в коридор по этой дорожке, разливая вокруг золотое сияние, мерцая драгоценными камнями в серьгах и высокой причёске, выступает Ланабет. Она улыбается:

– Не злись, у молодого человека чудесный голос и отличный слух, а единственная женщина, которую ты можешь считать своей, – ласковые интонации её голоса приобретают угрожающие оттенки, – это я. Не следует остальным мешать находить свои вторые половинки. – Ланабет подходит вплотную к императору, скользит тонкими пальчиками по золотому шитью на груди. – Ведь правда?

– Правда. Но дворец – моя территория.

– Не надо мешать подданным обретать семейное счастье, – вкрадчиво напоминает Ланабет. – Даже на своей территории. Только убедись в серьёзности его намерений, а так – пусть поёт.

Хах, кажется, Геринх попал. Но сам виноват: нечего под носом у драконищ устраивать любовные игры.

Магия Ланабет золотистым дымком растекается по коридору, добирается и до нас с Никой.

– Валерия, Никалаэда, – Ланабет разворачивается к нам, безошибочно чётко располагая голову так, чтобы создавался эффект, будто она нас видит. – Что-нибудь случилось?

– Н-нет, – невольно пожимаю плечами. – Я провожала Нику в её комнату, а тут… такое представление.

Император гневно фыркает. Ланабет накрывает ладонью его предплечье, и император вздёргивает подбородок вверх.

– А серьёзность намерений я проверю.

Всё, Геринх точно попал.

– Только не сейчас, пожалуйста, – Ланабет подхватывает его под руку. – Валерия, Марджемир искал тебя. Сейчас он в оранжевой столовой, я обещала через Арена передать его просьбу о встрече, но раз мы столкнулись…

Оглядываюсь на Нику, она улыбается:

– Иди, конечно. До комнаты я сама доберусь.

– Ты уверена, что не хочешь… поговорить?

– Валя… – она бросает короткий взгляд на императорскую чету и поправляется. – Валарион очнулся, этого достаточно, чтобы меня успокоить. Прямо сейчас поддержка не требуется.

– Но если что – зови, – похлопываю её по руке.

– Конечно. – Ника вновь склоняется в реверансе перед императором и, отступив на несколько шагов, разворачивается и направляется в сторону гостевого крыла.

В свете солнца серебряная вышивка на её платье кажется золотой, а в тени – серебристым морозным узором.

Она скрывается из вида, а Ланабет с императором так и стоят на месте, ждут меня. И правильно делают: не представляю, где находится оранжевая столовая.

– Я что, кажусь старым и немощным? – внезапно спрашивает император.

Вопрос вводит меня в ступор.

– Ты дракон в самом расцвете лет, – елейно уверяет Ланабет и взмахивает рукой. – Валерия, идём с нами, мы тоже направляемся в оранжевую столовую.

– Если я дракон в самом расцвете лет, почему под окнами моего дома какой-то оборотень песни распевает? – ворчит император. – Он что, совсем страх потерял?

– Уверена, Геринх не хотел вас обидеть, – придержав бархатный подол, быстро подхожу к ним. – Он просто при виде симпатичных девушек немного теряет голову.

– Он должен был сначала спросить моего разрешения!

– Геринх просто не хотел вас отвлекать от важных государственных дел.

– Пф! – император нервно передёргивает плечами. Тут же, будто извиняясь, поглаживает руку Ланабет на своём предплечье и направляется в соседний коридор. – Нет, ну до чего наглая молодёжь нынче пошла! Во времена моей юности офицеры ИСБ себе таких вольностей, как песнопения в императорском саду, не позволяли.

– Он из лучших побуждений, – я шагаю рядом с ними. – И у него не было иного выбора: понравившаяся ему девушка живёт здесь.

– В тюрьме от таких побуждений лечат.

От неожиданности отпускаю подол и останавливаюсь. Император серьёзно? Он что, действительно за эту серенаду посадит Геринха в тюрьму?

Но ведь не просто так здесь драконов боятся, нрав у них крутой.

– Не надо, пожалуйста, – молитвенно складываю ладони, и жемчужины на рукавах с тихим щелчком смыкаются на запястьях. – Геринх ещё молод, поэтому немного… э… импульсивен, он просто не подумал, что вас может оскорбить… – припомнив манеру Дегона считать студентов частью своих сокровищ, бодро выдаю: – Он не думал, что вас может оскорбить его искреннее восхищение девушкой, находящейся под вашим присмотром.