Искаженное время (СИ) - "Deacon" - Страница 66

- Но если я хочу привязаться? – прошептала Лилит. – Если у меня все чаще опускаются руки и пропадает надежда? Если все мои маски износились и начали осыпаться? Что тогда, Эристель?

- Чем дольше вы цепляетесь за прошлое, чем чаще перебираете свои старые маски, тем меньше у вас остается надежды.

- Я очень скучаю по брату, - выдохнула девушка.

В тот же миг Эристель положил руку ей на талию и неожиданно привлек к себе, обнимая. Вздрогнув, Лилит прижалась к нему и закрыла глаза. Бокал выскользнул из ее пальцев и вино пролилось на мягкий белый ковер, но девушка не обратила на это внимания. Впервые за долгое время она позволила себе хотя бы на несколько минут побыть слабой и была уверенна, что никто не узнает об этом. Но вот Лилит приоткрыла глаза и поняла, что стоит на балконе одна. Камень на ее груди снова стал серым...

Рейвен находился на палубе, когда внезапно услышал голос Мирии Харвент.

- Вы не должны оставаться в одиночестве, мистер Харт. Капитан ведь сказал, чтобы вы держались поблизости к кому-нибудь из нас.

Харт обернулся, с трудом узнавая девушку из-за легкого белого платьица, в которое она была облачена. Ветер подхватывал тонкую ткань, отчего юбка Мирии красиво развевалась от каждого дуновения.

- А вы сказали, что собираетесь спать..., - ответил Рейвен, чуть прищурившись.

- Я увидела вас через окно. Не слишком разумно разгуливать тут одному, пока капитан спит, думая, что вы в безопасности.

- Мы ни разу не перемещались потому, что уснули или съели тарелку супа. До тех пор, пока что-то не произойдет, ничего не поменяется. Мы по-прежнему будем находиться здесь.

- Откуда у вас такая уверенность? Тоже подобрали этот ответ, как пароль? – в голосе Мирии внезапно послышался холод. Девушка отчаянно пыталась вести себя с Рейвеном сдержанно и нарочито безразлично, однако, не привыкнув к такой роли, сильно перегибала палку. Полицейский почувствовал это и изменился в лице.

- Вы за что-то злитесь на меня? – тихо спросил он, решив напрямую озвучить эту неприятную догадку.

От этого вопроса девушка растерялась. Человек, который все это время заботился о ней и защищал, вдруг спрашивает такое.

- Нет, как я могу! – вырвалось у нее, и англичанка виновато опустила глаза. – Дело не в вас, мистер Харт. Дело...

«Во мне...Нет, я не могу такого сказать. Он догадается и тогда начнет меня презирать. Я замужем, а думаю... Боже, какой стыд!»

- Дело в ваших постоянных недомолвках, - наконец договорила она. – Мне кажется, о вас знают все, кроме меня. Начиная с того момента, когда вы начали искать планшет убитого и заканчивая случаем у бассейна. Ваши глаза показались мне...

- Какими?

- Медными. Когда в помещении стало темно, они светились, как у дикого зверя. И никто... Никто кроме меня не придал этому значения. Получается, вы демонстрируете это уже не в первый раз. Так кто вы на самом деле, месье Харт? Почему вы так боитесь сказать мне правду?

«Потому что не хочу, чтобы ты вздрагивала каждый раз при моем появлении или смотрела на меня с жалостью.»

Но вслух Харт произнес несколько иное. Его голос прозвучал резко, отчего Мириа, не проронив ни слова, вернулась в каюту. В ее голове до сих вертелась обидная фраза, и она в гневе хлопнула дверью, поклявшись больше никогда не заговорить с Рейвеном.

- Потому что вас это не касается...

IX

Было около четырех утра, когда сон Ингемара сменился кошмаром. Ему снилась, как его команда вновь высаживается на карликовую необитаемую планету с целью привезти ученым образцы здешних пород. Это было одно из первых заданий Ларсена, казалось бы, самым простым из всех, какие только можно придумать: маленький кораблик, предназначенный для маленькой планеты и очень маленькой экспедиции.

«Заскочи на часок!» - сказали ему в командном пункте, и Ингемар с удовольствием подчинился. Со своим стажем в три полета он чувствовал себя неимоверно гордым, что ему наконец доверили управлять кораблем. Оставаясь по званию всего лишь младшим помощником капитана, Ингемар рассматривал эту возможность, как прорыв. Многие из команды Ларсена были значительно старше него, однако должны были подчиняться двадцати двух летнему пареньку, и это неимоверно льстило самолюбию Ингемара. Он даже собрал своих друзей и на последние деньги закатил такую пирушку, что на утро едва пришел в себя. Однако эта планета стала для него роковой. Ларсен до сих пор не мог поверить, что он продержался так долго. Еще бы несколько часов, и Ингемару присвоили бы звание капитана посмертно.

Планета была мало изучена и не представляла собой ровным счетом никакого стратегического интереса, поэтому ученые, собрав образцы, вернулись на корабль уже через полчаса.

- Однородный грунт, - мрачно сообщил один из них, уже жалея о потраченном времени. – Никчемный песок, которому даже применения не найти. Сплошная пыль. Лучше бы с женой время провел.

Внезапно он закашлялся, и Ингемар протянул ему стакан воды.

- Нормально, док. Уже возвращаемся домой.

Но на базу Ларсен вернулся только один. Его вынесли из корабля, задыхающимся. Остальные члены экипажа погибли.

На планете, казавшейся необитаемой, все-таки был свой единственный житель – ранее неизвестный науке вирус, который передавался воздушно-капельным, но его частицы были настолько малы, что могли просачиваться через ткань защитных костюмов. В считанные часы вирус поражал организм настолько, что температура поднималась выше сорока градусов, а гланды чернели и опухали настолько, что зараженный не мог вздохнуть. Позднее эту болезнь классифицировали, как одну из самых опасных и смертоносных в истории человечества, наравне с «испанкой» и чумой, а название «черная глотка» въелось Ингемару в память, как самое страшное из того, что он когда-либо слышал.

Ларсен проснулся от собственного кашля и попытался дотянуться до стакана воды, стоящего на прикроватном столике, однако тут же уронил его, не в силах удержать. Жуткая слабость не позволяла ему даже поднять головы. Ингемар тихо застонал, чувствуя, что его тело буквально горит изнутри. Он судорожно вздохнул и снова закашлялся. Горло болело настолько, что, казалось, вот-вот лопнет. Мужчина даже не мог повернуть голову, а каждая попытка вздохнуть вызывала мучительный кашель и боль.

- Проклятье... Кто-нибудь... Помогите, - попытался крикнуть он, но с пересохших губ сорвался лишь еле слышный шепот. - Кто-нибудь...

Рейвен проснулся от сильного давления в груди. Он сел на постели, пытаясь отдышаться, и в зеркале увидел свое отражение. В темноте его глаза изменили цвет и лихорадочно горели, отчего Харт мысленно выругался. В последний раз он испытывал эту отвратительную ломку лет в десять, будучи еще в детском доме. Рейв тогда сцепился с Джимом Бенсоном из-за какой-то ерунды, и мальчишки через пять минут наверняка бы мирно разбежались, если бы не появление миссис Андерсон. Эта женщина ненавидела маленького Харта с самого его появления в приюте, поэтому не отказывала себе в удовольствии поднимать на него руку. В этот раз она воспользовалась ремнем и со всей силы несколько раз ударила, как ей казалось заслуженно, провинившегося мальчишку. Затем миссис Андерсон схватила Джима за руку и выволокла его за дверь, а Рейвена заперла одного.

В тот же миг глаза ребенка вспыхнули медным, а сердце в груди забилось так сильно, что ему стало трудно дышать. Боль, страх и ярость перемешались в какой-то безумный коктейль, провоцируя выброс адреналина в кровь, что привело к трансформации. Кожа мальчика частично покрылась чешуей, но самым страшным во всем этом была нестерпимая боль в грудной клетке. Сейчас этот приступ был заметно слабее. Харт поднялся с постели и налил себе немного коньяка.

«Так, успокойся. Дыши ровнее... Вот так...»

Полицейский сделал несколько глубоких вздохов и едва не вскрикнул от боли. В груди точно что-то взорвалось, и Рейвен почувствовал солоноватый привкус крови во рту.

«Нет, так не должно быть!» - промелькнуло у него в голове, и в тот же миг новый приступ боли обрушился на него, подобно огромному молотку, дробящему ребра. На коже мужчины не проявилась чешуя, как то обычно происходило при трансформации, и уж тем более ни разу изо рта не шла кровь. Едва не теряя сознание, полицейский рухнул на пол, пытаясь справиться с оглушительной болью.