Искаженное время (СИ) - "Deacon" - Страница 177

- Нет, не выйдет, - ответила Алоли, и Рейвен почувствовал облегчение. Впервые он подумал о том, насколько же им повезло, что в их передряге оказался Ингемар. Харт даже мысленно обругал себя, что сам не додумался вызвать на поединок Косэя, когда тот настолько ослаблен. Разве что в тот момент полицейский сам чувствовал себя не лучше.

«Черт возьми, Ларсен. Ты обставил нас всех вместе взятых. Представляю, как Лилит сейчас на тебя фыркает, мол, опять её спасли, несчастную!» - с иронией думал Харт.

- Чему ты улыбаешься? – с раздражением поинтересовалась Алоли. – Тут плакать нужно! Жалкая трусливая вещь не хочет выходить на арену, обладая такой силой. В городе нет ни одного, кто может делаться неуязвимым против огня, воды и ветра. И уж тем более ни одна стрела, ни один клинок не может навредить ей. Она была бы самым могущественным воином после Жреца. Но Жреца убили. И эта девушка, обратившись в камень, с легкостью стала бы победителем, не потерпев ни одного поражения. Косэй всегда знает, что делает! А она... Дура!

- Постой! – Рейвен немедленно переменился в лице. – Ты имела ввиду ту, другую девушку, египтянку? Не Лилит?

- Я не помню, как зовут ту трусливую вещь и даже помнить не хочу, - Алоли презрительно отмахнулась. Однако выражение лица Рейвена заставила её рассмеяться.

- Что ты такой... странный?

Странный... Это самое мягкое слово, которое можно было употребить в том случае, как чувствовал себя сейчас Рейвен. В голову лезла только брань. Почему Ингемар выиграл ту девушку, а не Лилит? Да, может, графиня в прошлый раз перегнула палку, ругаясь с ним, но это же Лилит. Она вечно всем недовольна. Кто-то собирает редкие ракушки, кто-то вяжет крючком, а графиня кричит на тех, кто ей помогает. Но это же не значит, что надо воспринимать это всерьез...

Рейвен невольно схватился за голову. Как, имея такую возможность, Ингемар выиграл совершенно не ту девушку? Быть может, Косэй уже восстановился и второго такого шанса уже не предвидится.

Смех Алоли вырвал его из задумчивости.

- Ты такой же ненормальный, как и Сфинкс, - воскликнула египтянка. – Идем уже! Госпожа заждалась!

Погруженный в свои мрачные мысли, Рейвен направился следом за девушкой. Они покинули дом и отправились в сад, где отдыхала Нефертари. Госпожа сидела у искусственного водоёма, наслаждаясь прохладой в тени деревьев. Устроившись на деревянном настиле, девушка погрузила ноги до колен в воду, не обращая внимания на то, что ткань юбки тоже угодила в озеро.

Когда она посмотрела на Рейвена, то довольно улыбнулась, отмечая, насколько же он похорошел, избавившись от щетины. Теперь он выглядел на несколько лет моложе.

Однако взгляд Харта был таким потерянным, что Нефертари невольно насторожилась. Она внимательно посмотрела на Алоли, прикидывая, неужели её новый раб настолько слаб, что не может вытерпеть обычные насмешки этой девушки. Алоли, напротив, выглядела такой веселой, что Нефертари не выдержала.

- Что у вас произошло? – гневно произнесла она, смерив обоих убийственным взглядом. Расслабленность как рукой сняло. Алоли бросила встревоженный взгляд на Рейвена, а в глазах полицейского промелькнуло удивление.

- Ничего, - ответил он.

- Тогда почему ты смеешь являться ко мне с таким унылым лицом? Для тебя должно быть честью, когда тебя вызывает госпожа. Тебя сделали красивым! Ты должен благодарить меня. Или ты смеешь выражать свое недовольство?

- Нет, - Харт мысленно выругался. – Я... Я за свою сестру беспокоюсь. Завтра ведь начнутся сражения.

Услышав такой ответ, Нефертари мигом сменила гнев на милость.

- Об этом я как раз хотела с тобой поговорить, - уже мягче произнесла она. Кивнув Алоли, чтобы девушка удалилась, она продолжила, - а ты присядь рядом. Хочу обсудить то, что ты сделал прошлой ночью.

- Я ничего не сделал, - ответил Рейвен, однако, чувствуя на себе пристальный взгляд египтянки, всё же опустился рядом и выжидающе посмотрел на неё. Чуть помолчав, Нефертари произнесла:

- Я знаю, что принудила тебя отдать свою жизненную силу. И хочу, чтобы ты знал, что это не в моих правилах. Я жестока, потому что не хочу, чтобы мои воины погибли в первом же бою. Вы должны не бояться боли и врага, который может превосходить вас в силе. Но то, что произошло вчера, не должно было случиться. Я не хотела, чтобы ты рисковал, спасая этот глубоко ненавистный мне город. Я принудила тебя помочь Косэю, хотя знаю, что он неприятен тебе, и ты боишься за свою сестру. Но ты помог моему другу, и поэтому я помогу тебе. Если ты не хочешь выходить на бои, я не поставлю тебя на арену. Только в случае поражения Алоли и Аризена, но они достаточно сильны, поэтому ты ничем не рискуешь. Также я сделаю всё, чтобы отговорить Косэя выставлять на бои твою сестру.

Несколько секунд оба молчали. Рейвен боролся с недоверием, но еще сильнее боролся с робкой надеждой, которая неумолимо закрадывалась в душу. Если их не отправят на арену сразу, то у них появится дополнительное время, чтобы найти способ выбраться отсюда. Слова Нефертари несколько удивили полицейского. Он представлял её жестокой, кровожадной стервой и искренне недоумевал, почему Аризен постоянно называет её справедливой. Рейвен предположил бы, что Щенок попросту влюбился в свою госпожу, если бы не знал, как он смотрит на Алоли.

- Ты сделаешь это? – еле слышно произнес он, глядя на безмятежную водяную гладь.

- Если я что-то обещаю, то всегда держу слово, - ответила девушка. – Сам того не желая, ты помог мне, и я ценю это куда больше чем рабские лобызания рук. Заметь, я тоже была рабыней.

Затем Нефертари улыбнулась и коснулась ладонью его щеки.

- Наконец-то тебя привели в порядок. Акана тоже собиралась заняться своим белокожим рабом, поэтому я решила не отставать от неё.

- Я думал, это делается для арены.

- А я, значит, должна терпеть тебя уродливым? – хохотнула девушка. – Я покупала тебя в первую очередь для себя. Люблю, когда мне завидуют. Богатые господа до сих пор считают, что победители арены заслуживают только худшего, а теперь они кусают локти от того, что мне принадлежит белокожий раб. Я в состоянии заплатить больше, чем могут позволить они. Вот так-то!

Привыкший за последнее время к чему угодно, только не к ласковому обращению, Рейвен чувствовал себя, угодившим в паутину, где огромный тарантул что-то вещает ему о добрососедстве. Если бы он еще понимал, как нужно разговаривать с такой женщиной, как Нефертари, то последовал бы совету Лилит и попытался расположить её к себе.

- Хочешь искупаться? – вдруг предложила египтянка, желая прервать затянувшуюся паузу. - Этот водоем считается священным, и только господа могут окунать в него свое тело. Но ты и Косэй вчера сделали для этого города куда больше, чем все господа вместе взятые.

Вполне возможно, купание в этом водоеме, еще могло выйти Рейвену боком, но, взглянув на Нефертари, он не заметил подвоха в её глазах.

- Вы купаетесь в одежде? – Харт всё-таки решил уточнить, заметив, что юбка Нефертари угодила в воду. – Или надо снимать?

Египтянка молчала. Её взгляд задумчиво скользнул по груди Рейвена, и губы девушки тронула лукавая улыбка.

- Нефертари? – Харт понял, что задал неправильный вопрос, и несколько смутился.

- Я думаю, - отозвалась девушка. Положение получалось всё более неловким, и от этого обоим почему-то стало смешно. – Ладно. Будем купаться одетыми. Повеселим моих рабов.

В прохладной воде Харт почувствовал себя значительно лучше. Мокрая ткань липла к телу, но, учитывая палящий зной Египта, это ощущение было даже приятным. Впервые тревога на время оставила полицейского, и сейчас он окунался не столько в воду, сколько в ощущение призрачного покоя. Несколько минут Нефертари наблюдала за своим рабом, после чего сама вошла в воду. В самом глубоком месте водоем достигал двух метров, поэтому египтянка предпочитала держаться края, чтобы не мочить волосы. На миг её даже рассердило, что её раб заплыл так далеко, оставив её одну. Но затем она вспомнила, как сама впервые резвилась так же. А Косэй и вовсе собирал песок со дна и бросался им в неё, словно ребёнок. Почему-то Нефертари опять невольно сравнивала своего нового раба со своим бывшим любовником. То, что Харт не остался подле неё, в очередной раз ясно давало понять, что он не видит в ней госпожу. И, быть может, именно поэтому кажется ей таким привлекательным.