Искаженное время (СИ) - "Deacon" - Страница 176

Сейчас полицейский мерил шагами комнату, и его мысли переключились на то, что рассказал ему Фостер. В мозаике этого города по-прежнему отсутствовала большая часть фрагментов, но что-то уже начинало вырисовываться. Во всяком случае, появилась рамка, ясно указывающая на то, что за её пределами ничего нет. Проклятье, наложенное на город женщиной по имени Анкханар, стало своего рода крышкой этого гроба, которую мог поднять только умерший. Видимо, сама Анкханар. И из всего этого красным шрифтом выделялось главное: именно проклятье каким-то образом блокирует портал, отвечающий за перемещение. Должен быть какой-то способ вернуть Анкханар из царства мертвых и заставить её снять проклятье. Был ещё вариант – воспользоваться услугами существа, захватившего тело Аканы, вот только Дмитрий категорически отказывался призывать его. Почему-то Лесков панически боялся этого духа, хотя ни Рейвену, ни Эрику толком не сказал, почему. Лилит говорила, в каком состоянии видела Дмитрия в доме Аканы, и, наверняка, эти раны нанес ему Ин-теп. Но, быть может, графиня ди Левильо имеет больше шансов подчинить это темную сущность, нежели Дмитрий. Лесков влиял не на демона, а на Акану, а вот Лилит... Но она так не вовремя утратила свои силы!

Хорошо, к чёрту Ин-теп! Если попробовать добраться до Анкханар? Дозвониться до мертвого может только Эристель, и Фостер крайне удачно умудрился с ним пообщаться на эту тему. И, если догадки верны, то некромант уже должен был снять проклятье. Однако он медлил, и это чертовски настораживало. Почему он тянет время? Лилит – его проводник, поэтому чем дольше они здесь находятся, тем больше риска, что графиня погибнет. Несмотря на их последнюю «ссору», некромант по-прежнему будет помогать Лилит, так как ясно дал Эрику понять, что не видит Египет своим последним пристанищем. Так почему же он медлит? Разве что Эристель до сих пор восстанавливает силы после ловушки Лилит.

«Черт подери! Какие еще могут быть варианты связаться с умершими?»

Рейвен в который раз прошелся по комнате и затем задумчиво коснулся рукой фигурки каменной кошки. Статуэтка пялилась на него своими глупыми глазами, но впервые она не показалась Харту такой ненавистной. Она заставила его мысли переключиться на египетских богов. Здешний правитель царства мертвых был некий Анубис. Нефертари говорила, что с богами могут разговаривать только воины арены, жрецы и оракулы. Воины арены получают право обратиться к ним за покровительством после третьего боя. Но что значит «обратиться»? Жалобно вещать что-то глиняному жуку-навознику или иметь полноценный диалог с кем-то из этих существ со звериными головами? Отвечают ли боги обычным смертным?

Рейвен чувствовал, что с каждым его предположением ситуация начинает мрачнеть ещё больше. Даже три боя на арене – это невозможно много. Дураку понятно, что, против таких воинов, как Алоли, Аризен и Сфинкс, в честном сражении не выстоять. У эльфа есть скорость и точность, но что он может сделать, если встретится с врагом, повелевающим стихией? У Лилит на данный момент осталась только красота, которая в первые в жизни ей ни хрена не пригодится. У Ингемара – сила и его телекинетические способности, но, если против него окажется кто-то похожий на Жреца? Эрик Фостер... Этот трус никогда не подставится лишний раз и даже умудрился заработать себе проклятье, лишь бы не выходить на арену. А ведь у него как раз-таки больше всех шансов продержаться. Его умение делаться незаметным гораздо лучше действует на противника, нежели невидимость Кайтаны. Если во втором случае враг помнит о своем противнике, то в первом будет растерянно озираться по сторонам, гадая, что он тут забыл. Только чувствующий энергетику останется Фостеру противником. Эрик – просто идеальный наёмник и настолько же отвратительный товарищ. Был ещё Лесков с его умением внушать противнику панический страх. Но никто не собирался выставлять его на арену. Он был тем, кто должен был сдерживать Ин-теп, и рисковать им никогда не станут. Забавно, те, кто могли хоть что-то показать на арене, оказались не удел, зато ослабевшие Лилит, Ингемар и Рейвен будут главным пушечным мясом. Если только... Рейвен вспомнил об еще одном преимуществе Лескова над ним и Эриком. У русского был эпинефрин. Двенадцать ампул. Рейвену хватало четырех, чтобы обратиться в дракона, а это значит, что он сможет продержаться эти три боя, если Лесков поделиться своим единственным оружием. Вот только как его заставить? Эй, русский, отдай-ка мне эпинефрин! А то, что у тебя за стенкой демон мечется, ты не обращай внимания. У нас в Америке вообще по ночам трансвеститы под окнами ругаются!

В любом случае, нужно попробовать заполучить у Дмитрия проклятые ампулы, в крайнем случае – подговорить Фостера, чтобы украл. Эрик может пойти на это в том случае, если прижать его с проклятьем. Понимать бы ещё условия сомнительной дружбы между русским и его наёмником? В каком случае Эрик способен предать его, и будет ли это рассматриваться, как предательство?

Внезапно полицейский услышал звук приближающихся шагов. Походка была лёгкой, определенно, женской. Харт бросил взгляд на кровать, прикидывая, как ему поступить. Притвориться умирающим лебедем? Если Нефертари увидит, что её воин по-прежнему напоминает муху, угодившую в лобовое стекло мчавшегося на всей скорости грузовика, быть может, одна из песчинок в ее бесчувственном сердце всё-таки пошевелится, и она передумает кидать несчастного раба на арену? Или, напротив, делать вид, что он прекрасно себя чувствует и готов к сражению, главное, успеть до завтра добыть эпинефрин.

В комнату вошла Алоли и смерила полицейского высокомерным взглядом.

- Выглядишь отвратительно! – насмешливым тоном произнесла она. – Госпожа велела привести тебя в порядок, а то скоро, глядя на тебя, окружающие будут ей сочувствовать, а не завидовать. Потом тебе велено явиться к ней.

- И каким образом ты собираешься приводить меня в порядок? - голос Харта прозвучал столь же недружелюбно. Он смотрел на девушку настороженно, словно за её спиной находился кинжал.

- Сядь ближе к свету, - сухо сказала египтянка. Рейвен подчинился и молча опустился на стул. То, что Алоли зашла ему за спину, не слишком понравилось полицейскому. В тот же миг она схватила его за волосы и рывком заставила запрокинуть голову.

- Не дергайся, если не хочешь, чтобы я случайно перерезала тебе горло, - произнесла она, и Рейвен почувствовал, как пальцы девушки, касавшиеся его шеи, внезапно обратились в острые лезвия.

- Вернусь в свой век, расцелую бритву, - нервно усмехнулся он.

- Ты говоришь, как Сфинкс. Наверняка, за тебя тоже поручатся все боги. Обидно. Они всегда поддерживают только дураков.

Вспомнив про Сфинкса, Рейвен сразу понял, зачем его решили «приводить в порядок». Рабы должны выглядеть идеально во время сражения. Они должны быть свирепыми, бесстрашными и желательно привлекательными. Харт не относил себя к красавцам, но Нефертари явно хотела вызвать зависть у тех, кто не обладает белокожими рабами.

Без щетины было непривычно, но впервые Харта не обеспокоило то, что теперь он выглядит в разы моложе. Об этом стоило волноваться там, в полицейском отделении, чтобы казаться солиднее, допрашивая бывалых преступников, здесь же возраст пушечного мяса никого не интересовал. Однако Алоли Рейв всё же поблагодарил, чем вызвал очередной презрительный смешок.

- Идём, чужак, - бросила девушка. И затем, словно прочитав его мысли, добавила, - радуйся, что тебе не придется сражаться против меня. Я бы не пожалела тебя из-за твоей белой кожи. Вчера я молилась богам, чтобы сойтись в поединке с твоим беловолосым дружком. Или со вторым, который назначил себя защитником хилой девки. Ты, наверное, еще не знаешь, что он выиграл её у Косэя.

- Выиграл? – Рейвен с удивлением посмотрел на Алоли.

- Да. Вызвал Косэя на поединок, а тот из-за гордыни не смог отказаться. Позорное было зрелище. Даже Щенок сказал, что смотреть было не на что...

- Значит, Лилит теперь принадлежит Ингемару? Получается, завтра она не выйдет на арену?