Искаженное время (СИ) - "Deacon" - Страница 141

- Приведите эту комнату в порядок. Расставьте котлы, чтобы все они были расположены по размеру, уберите топор, который не пойми зачем валяется под ногами. Вы не выйдете отсюда до тех пор, пока все не будет идеально. Роса?

- Я поняла вас, Всевидящий, - произнесла египтянка. Но как только оракул исчез из виду, Ильнес едва успел увернуться от летящего в него котла.

- Мне не нужна твоя защита! – рассердилась она. – Думаешь, что я буду чувствовать себя обязанной тебе?

- Я не хочу, чтобы ты так чувствовала! – Ильнес немедленно рассердился в ответ. Он сделал такой широкий жест и едва не получил за это котлом в лицо. Что не так в этом проклятом Египте? Любая другая дева давно бы присмирела и поблагодарила бы его. Но котел в лицо? Это уже слишком!

В доме Косэя все происходило сравнительно спокойнее. Сейчас Красноволосый донес свою новую вещь на руках до порога, после чего небрежно положил на пол и, переступив через ее ноги, направился в глубь комнаты.

- Кайтана, - рявкнул он. – Отведи ее в комнату низших и займись ее ранами. Она мне весь пол перепачкает.

Передышка позволила Лилит набраться сил, чтобы подняться, и когда девушка по имени Кайтана приблизилась к ней, графиня хотя бы смогла посмотреть на нее не снизу вверх.

- Что с каменной женщиной? – продолжил интересоваться Косэй.

- Ее и златовласого раба расположили вместе на первом этаже, в комнате Осириса.

- В гостевой что ли? С чего это? – фыркнул красноволосый.

- Если желаете, я могу...

- Да ничего я не желаю. Где Сфинкс?

- С учеником, господин!

- А ты почему не тренируешься? Или считаешь себя самой сильной? Ну тогда выйдем на улицу, и посмотрим, какая ты у нас могущественная.

Кайтана замерла, низко опустив голову, но от Лилит не укрылось то, что эта девушка не очень то выглядит напуганной. Казалось, она делает это по привычке, так как знает, что этот крикливый тип не причинит ей настоящего вреда.

- Закончи с вещью, и я потренирую тебя, - чуть спокойнее сказал Косэй, и Кайтана довольно улыбнулась. То, что ее будет тренировать сам победитель, и было причиной, по которой девушка до сих пор не ушла в пирамиду воинов. Ей не нужны были слабаки, с которыми она прекрасно справлялась, а тот, с кем она тренировалась всегда, на данный момент был занят новеньким. Оставался только сам хозяин.

Услышав приказ, Кайтана поклонилась и указала Лилит на ступеньки, ведущие вниз. Перил не было, и графиня в ужасе представила, как будет спускаться. Но, словно услышав ее мысли, рабыня взяла ее под руку и помогла добраться до комнаты, где графиня устало опустилась на соломенный тюфяк. Факел слабо освещал помещение, и, судя по количеству «спальных мест», у графини было еще двенадцать соседей. Тем временем египтянка вышла, а когда вернулась, то в ее руках была большая глиняная чаша с водой и ткани, с помощью которых Кайтана омыла раны и наложила повязку.

- Спасибо, - прошептала Лилит, чувствуя облегчение. Кайтана посмотрела на нее с долей сочувствия, но затем тихо произнесла:

- Тебя называют второй Анкханар. Но неужели ты настолько слаба духом, что не желаешь сражаться на арене? Ты готова мыть пол и работать в огороде, лишь бы не рисковать жизнью? Я не понимаю тебя.

- Именно ты понимаешь меня лучше всех, - усмехнулась графиня. – Даже мой спутник не понял того, что я сейчас чувствую. Я лучше погибну на арене, нежели буду убирать за другими грязь.

- Тогда почему ты пошла к низшим?

- Я утратила свои силы.

- Но у тебя есть руки, чтобы держать оружие. Покажи господину, на что ты способна. Ты ведь... можешь хоть что-то? Змей тоже не умеет драться, но он хотя бы пытается.

Услышав о Рейвене, Лилит заметно встрепенулась.

- Что с ним? Он в порядке.

- Конечно. Его тренирует Сфинкс. А мне теперь придется довольствоваться слабаками. Благо, хоть сегодня повезло, что Косэй в хорошем настроении.

- В хорошем настроении? – Лилит в ужасе представила, каким может быть этот Косэй, когда он в плохом настроении.

- Да. В хорошем. Ему привезли каменного воина для арены.

- А что с тем светловолосым мужчиной, который находится сейчас подле... воина?

- Косэй пригласил к нему лекаря, чтобы не пришлось ждать до самого утра. Полагаю, его скоро отпустят обратно в храм.

- Я смогу с ним увидеться?

Кайтана едва заметно отрицательно покачала головой.

- Не провоцируй господина. Он и так очень добр к тебе. Наверное, верит в твои силы.

«Добр? Он едва не бросил меня на пол!» - понятие добра в Египте заставило Лилит даже на миг забыть о боли в ногах. Больше она не успела задать Кайтане вопросов. Девушка поднялась с места и молча удалилась, унося с собой чашу с окровавленной водой.

Капитан Ларсен сквозь пелену слышал голоса: один резкий, насмешливый, второй спокойный и терпеливый. Оба мужчины, стоявшие сейчас рядом с ним, спорили на тему того, можно ли ускорить процесс трансформации каменной женщины, чтобы наконец покончить с этим затянувшимся «проектом». Вскоре тот, кто говорил резко, удалился, оставив второго, более спокойного, заниматься делом. Ингемар не мог объяснить, что с ним происходило, но что-то начало возвращать ему силы, боль ушла, и сон поглотил его.

Капитану удалось задремать, но вскоре он проснулся от того, что почувствовал, как кто-то перебирает его волосы. Приоткрыв глаза, он увидел рядом с собой красивую женщину, и ее лицо показалось ему знакомым. Да, именно ее руку он держал все это время. Но где же тот холодный камень, в который она обратилась?

Девушка заметила, что мужчина проснулся и смотрит на неё и в испуге отдернула руку.

- Не бойся, - покачал головой Ларсен. - В вашем мире много всего ужасного, но уж меня-то тебе бояться точно не следует. Как тебя зовут?

- Эрби, - тихо ответила она, всё еще глядя на него в испуге. Тогда Ингемар спросил о ее самочувствии: похоже было, что процесс трансформации полностью завершился. Тогда капитан предложил развязать наконец их руки. К его удивлению, кто-то все же додумался связать их, чтобы не рисковать проделанной работой.

Девушка кивнула, но смотрела на это с таким сожалением, что капитан не выдержал и обнял её.

- Мне тоже жаль, что всё уже кончилось. Держать тебя за руку и смотреть, как ты хорошеешь, пожалуй было самым прекрасным, что случилось со мной в этом жутком месте.

Эрби прижалась к капитану и уткнулась лицом в его ключицу.

Её кожа была прохладной и действительно напоминала мрамор.

Какое то время они сидели на постели в обнимку, Ингемар рассеянно гладил девушку по плечам и спине. Она подняла на него лицо, чуть влажное от слёз.

Блондин взял его в ладони и большими пальцами стер влагу со щек.

«Как бы я хотел сказать тебе, что всё будет хорошо...» подумал Ларсен. Он почувствовал как отчаяние захлестывает его при мыслях о том, что может твориться дальше в этом мире. Туда так не хотелось возвращаться, хотелось продлить минуты покоя, когда не важно, что творится за стенами этой комнаты, кто там умирает и как.

Повинуясь внезапному порыву, Ларсен поцеловал смотрящую на него девушку. Она ответила робко, но так прижалась к нему, а её изящные пальчики так впились в его спину, что он понял, что поступил правильно. Ей тоже было это нужно. Торжество жизни над царящим вокруг хаосом и ужасом.

Слова были не нужны, только нежные ласки.

Она вздохнула совершенно счастливо, когда капитан накрыл её своим телом, а его волосы упали ей на лицо.

Сил всё ещё было немного, поэтому Ларсен вскоре перекатился на спину, так, что Эрби оказалась сидящей сверху. Ингемар поощрил её улыбкой, поцеловал, когда она наклонилась, а потом на какое то время забыл обо всём на свете, был только мрамор её кожи под его руками, вихрь их волос чёрных и золотистых, переплетающихся на подушке, когда она наклонялась.

XI

Послание

Ночь уже вступила в свои права, когда бархатную тишину засыпающего города разорвал колокольный звон. Он ворвался в дома, погруженные в дрему, словно тревожный клич перепуганной птицы. Неведомая угроза поглотила город, и люди вскакивали со своих постелей, желая понять, что происходит. Впервые за тридцать лет кто-то ударил в колокол Страха, предупреждая о неизвестной опасности, которая проникла в город и теперь затаилась, наблюдая за происходящим. Низшие рабы испуганно жались друг к другу, не смея высунуться за двери своих комнат. Воины арены схватились за оружие, готовые защищать господ до последней капли крови, а оракулы первыми переместились на главную площадь, откуда доносился звон.