Искаженное время (СИ) - "Deacon" - Страница 122

Эрик с трудом сдержался, чтобы сохранить на своем лице блаженную печаль. На самом деле тысячи вопросов и восклицательных знаков, а также слов, цензурных и не очень, лезли в голову сплошным потоком. Он не понимал, как ситуация могла сложиться в его пользу, да еще и таким идеальным образом. Либо в этом Египте все были не слишком головастыми, либо Лилит использовала какие-то чары, либо Косэй уже прежде приглашал к себе рабов, но конюшня после их ухода оставалась практически такой же. И тут на тебе... Скорее всего, красноголовый просчитал, что раз среди рабов – два новичка, и среди них - одна глупая девчонка, которая купалась в его озере, то главным молодцом остается неподражаемый Эрик. Не хватало только фейерверка в небе!

Тем временем обнаженные женщины начали обсуждать услышанное, мол, какая-то рабыня посмела искупаться в озере господина и отравить воду своим смрадным телом. Затем кто-то из них бросил фразу, что Косэй сам когда-то был рабом, поэтому ему не понять, что такое: осквернить вещью чистые воды. Он – животное.

«А вы кто, подстилки?» - подумал Эрик, почему-то разозлившись на то, что какие-то шлюхи критикуют раба, поднявшегося до уровня господина. Фостер не знал нюансов, но таких людей уважал автоматически: легко быть крутым под крылышком мамочки и папочки, куда сложнее быть крутым, вывалившись из гнезда.

Вопрос оракула дошел до него не сразу. Тот поинтересовался, есть ли у Эрика имя, и это обращение заставило Фостера мысленно выругаться.

«Конечно, мразь, но я не собираюсь тебе его называть. Слишком много чести...»

- Только то, каким вы пожелаете назвать меня! – последовал наигранно робкий ответ.

- О, боги, он невыносим! - расхохоталась Нефтида. – Может, назвать его Червем? Или грязью?

- Или Свиньей? – предложила еще одна девушка, тихонько хихикнув.

- Я назову тебя Низам, - произнес Имандес. – Это значит «покорный», «дисциплинированный». Мне кажется, что это имя очень хорошо характеризует тебя. Я настолько доволен тобой сегодня, Низам, насколько это возможно. Поэтому дарую тебе имя, а так же сегодня ты будешь есть, как господин, отдыхать, а так же тебя ублажит одна из рабынь. Выбирай любую. Ты можешь искупаться с ней в Ниле. Ты когда-нибудь купался с женщинами?

- Нет, Великодушный! – произнес Эрик и при этом умудрился изобразить такую вселенскую радость, что Имандес уродливо улыбнулся.

- Вот теперь я вижу твое счастье, Низам. Теперь ты знаешь, что бывает, когда я доволен. Если сам Косэй хочет купить тебя, ты очень вырос в цене в глазах других господ. Теперь ты стал желанным, и я могу брать больше денег с тех, кто хочет, чтобы ты им немного послужил. Мне уже прислали хорошие дары желающие завтра получить тебя в свой дом.

«Да вы издеваетесь???» - Эрик едва не взвыл. Он представил, что ему придется чистить конюшни без Лилит, и его настроение стало куда более поганым, чем мгновение назад. Графиня бы ему сейчас чертовски пригодилась. Эрик даже готов был посыпать голову пеплом и пятьдесят раз извиниться перед ней за свое поведение. Да хоть сотню раз, если она будет драть конюшни вместо него! Но для этого нужно было придумать, как сделать так, чтобы их нанимали на работу только вместе. Насвистеть что-то на тему невидимой связи, благодаря которой Эрик разом обретает свои способности уборщика всея Египта? Звучит сомнительно, но, если тут до сих пор поклоняются жукам, которые скатывают дерьмо в шарики, у Фостера были шансы.

- Так же, Низам, - продолжал оракул, - я дарую тебе одежду, которую носят не рабы, а воины. Теперь у тебя будут свои доспехи. И обувь!

«А вот это уже неплохо», - подумал Эрик, вспомнив про относительно крутые шмотки Сфинкса и остальных воинов. Сейчас он предпочел бы гулять даже в красной мантии шепчущего колдуна, лишь бы не носить на себе половую тряпку.

- Теперь иди! – оракул усмехнулся и сделал жест рукой, словно желал отмахнуться от Эрика, как от назойливой мухи. - Выбери себе женщину в комнате рабов или на кухне и отправляйся с ней к реке. Вернешься, тебя ждет ужин и новая одежда. Этой ночью я вновь позволю тебе выспаться, но на следующую ночь тебя будет ждать задание... Что-то более интересное, нежели конный навоз.

- Благодарю вас, Величайший из Великих... «прогнивших херов всея Египта», - первая часть была произнесена «благодарным» рабом вслух, вторая мысленно. Поклонившись еще, наверное, с десяток раз, Эрик удалился. Его настроение резко поднялось и до завтрашнего утра обещало оставаться на том же уровне. Уже на следующий день на него обрушатся новые невзгоды, но сейчас хотелось вздохнуть полной грудью и хоть ненадолго почувствовать себя свободным.

Уже сама прогулка до реки казалась Эрику чем-то невероятным. Можно просто идти туда, не гадая, что за опасность поджидает его за следующим поворотом. Ну, разве что крокодил или какой-нибудь озверевший бегемот, но это меньшее из всех здешних зол. Рабыню Эрик особо не выбирал, взял с собой самую замученную, и та едва не поцеловала ему руку в знак благодарности. Развлекаться с ней физически Эрик не собирался: ему было неприятно заниматься любовью с женщиной, с которой до него не развлекался разве что евнух. Даже здесь, обмотанный в грязные лохмотья и пребывая на волоске от смерти, Эрик не забывал о своих принципах в плане женщин и предпочитал не бросаться на первую попавшуюся только потому, что других уже может не быть.

Эрика радовала не только возможность прогуляться. Куда больше его интересовала возможность разведать местность. Если есть близость реки, где-то должны быть и лодки. Не обязательно пересекать пустыню, если можно уйти по течению, и постепенно достичь соседнего города... Эти мысли были слишком сладкими и слишком далекими от реальности, поэтому Эрик не сильно обольщался, но и отпускать надежду так просто не хотел.

Вот только то, что Эрик обнаружил у реки, не вызвало у него ожидаемых эмоций. Он смертельно побледнел, не в силах поверить в увиденное, а затем молча опустился на песок, словно ноги стали ватными, и затем закрыл лицо руками. Нужно было успокоиться и подумать. Девушка, которая сопровождала его, растерянно остановилась, не понимая, что повергло этого раба в такое отчаяние. Она хотела было обратиться к нему, но вспомнила, что этот мужчина никогда не отвечает. Тогда она молча опустилась подле него и успокаивающе поцеловала в плечо. Эрик не заметил этого жеста. Даже сейчас, сидя с закрытыми глазами, он видел перед собой огромную песчаную стену, которая, точно гигантский забор преграждала реку, заставляя ее чернеть и затем течь наверх, в небо. Там вода испарялась, превращаясь в пар, но при этом сам поток не становился слабее и не мельчал. Что-то происходило в этом безумном мире, что-то совершенно далекое от естественных законов природы, и именно это испугало Эрика куда больше, чем угрозы какого-то гнилого оракула. Он внезапно осознал, что за пределами этого города нет ничего. Энергетика пустоты, темная и холодная, отравляла воду чем-то горьким. Видимо, это и было частью того самого проклятья, о котором наемник мельком слышал в разговорах других рабов...

Если вернуться на несколько часов назад и заглянуть в комнату Дмитрия Лескова, то можно увидеть, как после ухода Ильнеса он задремал и проснулся уже от того, что чья-то рука почти невесомо скользнула по его плечу. Однако этого мимолетного движения хватило, чтобы мужчина проснулся и, вздрогнув от неожиданности, грубо схватил разбудившего его за запястье.

На краю постели сидела Акана и с долей раздражения смотрела на то, как пальцы раба сильно стискивают ее руку. Она чуть поморщилась от боли и мрачно произнесла:

- Ты не имеешь права меня так хватать, вещь! Я тебе не рабыня, понятно?

Лесков отпустил ее руку и, быстро сев на постели, настороженно посмотрел на нее. Только сейчас мужчина заметил, что кожа на ее висках, ключицах и левом плече начала сереть. Радужка правого глаза казалась дымчатой и размытой, что выглядело несколько пугающе. Акана молчала, но по ее лицу было видно, что происходящее кажется ей невыносимо унизительным, и она бы предпочла испытывать боль, нежели находиться здесь.