Мужчина моей судьбы (СИ) - Ардова Алиса - Страница 61

В Моргерне герцог, опять-таки собственноручно, отнес меня в выделенные Ольесам комнаты, сгрузил на постель, и не отходил до появления Дильфора и сопровождавшего его озабоченного Петьки. Так и сидел рядом, зажав в руках мою ладонь, рассеянно поглаживал пальцы, глядел куда-то в стену, хмурился и молчал. Потом терпеливо дождался, пока «супруг» перестанет суетиться, заикаться, вернет себе дар речи, удостоверится, что я жива и умирать в ближайшие часы не собираюсь, и только после этого удалился, прихватив с собой брата.

— Поговорим, Трэй?..

Пара слов, произнесенных негромко, но твердо, — и Петька послушно последовал за «кузеном». Лишь напоследок склонился, ласково поцеловал в щеку, заглянул в глаза.

«Что ты ему сказала, Маха?»

Усмехнулась невесело.

«Что смогла… Как договаривались…»

Брат серьезно кивнул, показывая, что понял, заботливо поправил подушку, укутал покрывалом почти до кончика носа и направился к замершему в дверях Саллеру.

Вернулся он через час. Один.

Дильфор к тому времени уже ушел. Оставил Герне подробную инструкцию «по уходу за выздоравливающей», несколько склянок к ней в придачу и, пообещав навестить меня вечером, отбыл по своим делам.

«Муж» тут же под благовидным предлогом выставил за дверь хлопотавшую вокруг меня камеристку, дождался, когда она покинет спальню, и плюхнулся на край кровати. Немного помятый, взъерошенный, но при этом вполне себе бодрый и даже веселый. В общем, как тот петух — изрядно ощипанный, но не побежденный.

— Это кто тебя так потрепал? — ласково взлохматила его и без того всклокоченную шевелюру. — Неужели Саллер?

— Смеешься? — братец ловко уклонился от протянутой ладони и пятерней пригладил волосы. — А меня, между прочим, чуть не убили, пока не вытрясли признание в том, что я на тебя больше не претендую. И претендовать не собираюсь. А развестись готов хоть завтра. Да что там завтра — прям вот сию минуту… Если меня перестанут встряхивать, размазывать по шпалерам и позволят немного отдышаться. После этого меня отпустили, поставили на ноги и даже похлопали по плечу… А потом снова приперли к стенке, обвиняя в том, что только такой болван и шалопай, как я, мог не оценить привалившего счастья. Плохо следил, не берег, чуть не потерял и вообще — недостоин… Мда… Нет, я, безусловно, рад за тебя, Мир, и все такое… Вот только одного не пойму: в чем я в конце концов виноват? В том, что тебя любил? Или в том, что уже не люблю? Как думаешь?

Я пожала плечами, не сдержав широкой улыбки. На душе после слов брата почему-то стало очень хорошо и так тепло…

Весь оставшийся день меня не покидало приподнятое настроение. И когда мы с Петькой обсуждали, что делать дальше, как избавиться от заклятия. И когда явился Саллер со своим лопоухим аналитиком — как там его зовут? Йохан, вроде бы? — и они принялись слаженно вытягивать из меня подробности, выясняя, буквально поминутно, что происходило в лагере во время охоты. И когда Герна поила меня какой-то горькой гадостью. И когда пришел Дильфор, чтобы в очередной раз убедиться, что с его уже почти постоянной пациенткой все в порядке. Даже когда спать ложилась, настроение было благостным и романтически-мечтательным.

А ночью мне приснился кошмар…

Резкий толчок — и я опять лечу в реку. Падаю, захлебываюсь, глотаю темную, пахнущую гнилью воду и сломанной куклой опускаюсь ко дну, потому что Рэм не успевает. На этот раз не успевает меня спасти. Волны смыкаются над головой. Свет меркнет. Все. Конец…

Я очнулась от собственного крика. Подскочила на кровати, дрожа и давясь слезами, а потом долго уговаривала себя, что это всего лишь сон. Но страх не проходил. Мне все казалось, что где-то рядом притаился неведомый злодей — прячется в тени и ждет, когда я успокоюсь, закрою глаза, чтобы снова столкнуть в пропасть. Уже навсегда. Не помог даже Петька, который сразу сорвался со своего дивана и метнулся ко мне.

Брат уже отчаялся и собирался идти за Дильфором, когда дверь неожиданно распахнулась.

Два удара сердца…

Быстрые шаги…

Я еще только поднимала голову… Только оборачивалась, не успев даже удивиться, кого это принесло посреди ночи, а меня уже подхватили на руки, прижали к груди.

И возле самого уха такой знакомый шепот:

— Т-ш-ш… Все хорошо. Я с тобой, моя девочка... Всегда с тобой…

Саллер…

— Но как ты?..

— Не знаю… Почувствовал… Просто почувствовал, и все…

Почувствовал, успел. Значит, можно больше не бояться. Я не утону. Он обязательно спасет.

Куда-то незаметно исчез Петька. Я не стала проверять, где он, мне не хотелось даже шевелиться. Лежала, прильнув к Рэму, слушала, как бьется его сердце, подставляла висок, лоб, волосы под невесомые поцелуи и сама не заметила, как уснула. Убаюканная в самой надежной колыбели — той, что между рукою и рукою. Кошмары меня этой ночью больше не мучили.

Так и повелось следующие несколько дней. До вечера меня никто не беспокоил — его величество не требовало срочно к себе, от участия в обязательных светских развлечениях временно освободили, посетители не надоедали назойливым вниманием. Лишь однажды заглянули родители Мэарин, но и они пробыли недолго: убедились, что дочь вполне себе здорова, посидели немного и ушли. Остальным визитерам запретили меня беспокоить.

— По распоряжению мастера Дильфора, — важно заявила Герна.

А братец, насмешливо хмыкнув, пробормотал:

— Дильфора… Как же…

И выразительно подмигнул.

Я спала, читала, играла с Шариком, болтала с братом, когда он был свободен, и с нетерпением ждала наступления ночи.

Вечерело… Камеристка зажигала светильники, задергивала на окнах плотные шторы и, пожелав мне спокойной ночи, уходила. Петька, театрально сетуя на судьбу-злодейку и некую Маху, которая пользуется его добротой, исчезал в гардеробной — его диван стоял теперь там. А я укладывалась в кровать, окукливалась поуютнее и… ждала.

Герцог всегда приходил после полуночи, а то и под утро. Чаще всего я успевала уже задремать, и тогда он, скользнув под одеяло, просто привычно прижимал меня к себе. Сквозь сон я чувствовала его осторожные прикосновения, объятия — этого оказывалось достаточно, чтобы отступили любые кошмары, — и тогда, успокоенная, сладко засыпала до самого рассвета.

Когда же Рэму удавалось освободиться пораньше и застать меня бодрствующей, мы беседовали. Как когда-то в Хауддане — обо всем. О том, как идет расследование первого покушения на меня. И второго. О том, что шиера Муктада благополучно нашли. Где? У любов… В общем, нашли. И теперь его судьба — в руках принца Кемрана, разгневанного неосмотрительным поведением своего приближенного. Только об Эмине мы не упоминали. Саллер обещал все решить сам, я ему верила и не расспрашивала ни о чем. Пока…

Моя служанка и Бранн — камердинер брата были связаны клятвой о неразглашении, преданность Вильма и Дильфора не подлежала сомнению, поэтому о том, где его светлость проводит ночи, не знал никто. Король? Он, может, и догадывался, даже наверняка, но Рэм об этом ничего не говорил.

А я… Я просто наслаждалась короткой передышкой, которая, к сожалению, очень быстро подходила к концу. Приближался большой летний бал-маскарад.

К вечеру погода неожиданно испортилась. За окном тихо подвывал ветер, дрова в драконьей пасти камина давно превратились в уголь, а в комнате было прохладно и темно, но хозяин не стал разжигать огонь. Холод его давно не беспокоил, что же касается света… Небрежный жест — и рядом загорелись магические лампы. Не все, лишь несколько, поэтому сумрак не исчез, только отступил на пару шагов, очерчивая вокруг письменного стола небольшой круг, и остался караулить.

Он купил этот небольшой дом в глубине разросшегося сада пять лет назад, через подставных лиц, о нем никто не знал, кроме нескольких доверенных слуг, связанных клятвой верности. Здесь лорду никто не мешал, и только тут он, наконец, снимал изрядно надоевшую ему маску и становился самим собой. Отдыхал, планировал свои действия. Сюда, отговорившись делами, вырвался на день из Моргерна, чтобы подумать.