Мужчина моей судьбы (СИ) - Ардова Алиса - Страница 38

Решительно поднялась.

— Подождите, госпожа, — застрекотала вьющаяся вокруг меня служанка. — Позвольте складки расплавлю… Вот так… И перчатки…

Она потянулась к узкой длинной шкатулке из темного дерева, открыла ее и неожиданно зависла.

Секунда…

Другая…

— Что там, Герна?

— Ничего… — Девушка растерянно заморгала, протягивая пустой футляр. — Совсем ничего. Ваши перчатки… Они исчезли…

— Ты, наверное, оставила их в гардеробной — пожала я плечами. — Или положила в другое место.

— Да-да, миледи, конечно. Так и есть… — энергично закивала камеристка и метнулась в гардеробную.

Через пять минут отчаянных поисков пропажа так и не нашлась, а мое терпение окончательно иссякло.

Еще полчаса, и в парке появятся первые любители утренних прогулок — придворные, с которыми непременно придется раскланиваться и обмениваться хотя бы парой ничего не значащих фраз. Это в лучшем случае. В худшем — кто-нибудь попытается составить нам компанию. А если Птарх принесет «женихов» или Дарена с Орвальдом, останется только сбежать. А я уже настроилась на тишину, покой и серьезный разговор с Петькой.

— Герна, я тороплюсь. Это ведь не единственные перчатки, надену другие, ничего страшного. Давай вот эти, с серебряной застежкой или те, белые кружевные. Мы уйдем, а ты потом спокойно поищешь…

— Но я помню, что с вечера все приготовила… положила… проверила… — камеристка никак не успокаивалась и, провожая меня до двери, сокрушалась и бормотала оправдания. — Как же так?..

Дотошная и исполнительная, она приняла внезапное исчезновение вещей как личное оскорбление и сейчас чуть не плакала. Но я ее почти не слушала, а вскоре и вовсе забыла об этом курьезном случае. Кому в королевском дворце могут понадобиться чужие перчатки? Они же не из чистого золота в конце концов. Так что обязательно найдутся, никуда не денутся. А у меня есть проблемы поважнее.

В парке, слава Танбору, на первый взгляд, было пусто. Рассвет наступил совсем недавно, и обитатели Моргерна только начинали просыпаться, сладко потягиваясь в своих постелях. Жаворонков среди аристократов традиционно почти не водилось.

Ночью прошел дождь, оставив в воздухе прохладу и легкую, чистую свежесть. Но сейчас тучи разошлись, небо казалось бездонно-синим, а солнце сияло ярко и ясно, предвещая по-летнему теплый день. Толстолапый щенок радостно бегал по дорожкам — то бросался к нам, преданно виляя хвостом и путаясь под ногами, то стремглав уносился в кусты и чем-то загадочно там шуршал.

Утреннюю идиллию нарушало только недовольно ворчание Петьки.

— Все нормальные люди еще спят, и только мы, как два… — он покосился на пса и исправился, — как три придурка с утра пораньше поперлись на прогулку.

— Ну, Шарик себя дураком точно не считает.

— Гав, — согласился щенок, спугивая с клумбы стайку маленьких пестрых птичек.

— Зато я себя чувствую полным идиотом. Понимаю, ты не желаешь ни с кем встречаться. Мне тоже горе-женишки порядком уже надоели. Но можно же было отправить собаку со слугами и не тащиться самим в парк затемно.

— Он не любит гулять с Герной, да и с твоим Бранном тоже, ты это не хуже меня знаешь. А Ирма с Медором остались дома.

Я остановилась, разворачиваясь к брату. Хотела взять его за руку, но резко накатившая слабость заставила пошатнуться. В глазах потемнело, сердце пропустило удар и словно застыло, превратившись в острый кусок льда.

— Маш, что случилось? — поддержал меня за локоть Петька.

Палец, на котором я носила кольцо Эари, коротко, но ощутимо кольнуло.

— Все… Все в порядке…

Слабость, действительно, быстро проходила, унося с собой все неприятные ощущения. Через минуту о них уже ничего не напоминало.

— Точно? — подозрительно прищурился братец.

— Точно-точно… — улыбнулась, заглядывая ему в глаза. — В последнее время ты сам не свой…

— Да? — тут же вскипел братец. — Считаешь, нет повода? Твои ухажеры становятся все наглее. Скоро их придется отгонять палкой или… вызывать на дуэль. Саллеру совершенно некстати вздумалось поиграть в благородство и прятаться по углам от своего будущего семейного счастья. Его величество упорно пытается через меня добиться от Йора всего и сразу. Кемран постоянно достает щекотливыми вопросами. И в довершение всего, этот чертов неудобный диван. Мири, он же короткий! — Он яростно взлохматил волосы и закончил: — Достаточно причин для недовольства?

Я отвела глаза, признавая его правоту.

Ольесам выделили неплохие, но уж точно не самые лучшие дворцовые покои, и кровать там была не просто одна — это еще полбеды. Она оказалась узкой. Вернее, недостаточно широкой. Молодожены, прижавшись друг другу, спокойно там умещались, а вот у брата с сестрой комфортно спать точно не получилось бы. И мой граф каждый вечер отправлялся на диван. Слугам мы строго-настрого запретили по утрам заходить в комнату — мол, мало ли чем там занимаемся, — и все бы ничего, но диванчик попался маленький, и бедный «супруг» элементарно не высыпался.

— Это не ведь не все, — выдохнула тихо. — Еще тебя бесит, что Эмина…

Петька дернулся как от удара, нахмурился, и я поспешно вцепилась в его плечо, не позволяя в очередной раз убежать.

— Что ты хочешь от меня услышать? — Прежде, чем ответить, брат несколько мгновений сверлил меня сердитым взглядом. — Да она мне нравится… Больше, чем нравится. Но я прекрасно понимаю, кто я и кто она, и не тешу себя иллюзиями. Кроме того, если помнишь, я все еще женат… Только вот толку от этого никакого… Шарик, ко мне…

Он скинул мою руку, отвернулся, явно не желая продолжать, перемахнул через кусты и скрылся за деревьями. Прыгать через барьер я не стала, но и прекращать разговор не собиралась — продралась через заросли и побежала следом.

— Что значит «толку никакого»?..

Я догнала Петьку почти у выхода на параллельную дорожку. Мрачного, понурого и такого несчастного, что даже сердце защемило. Весь его запал куда-то исчез.

— Трэй?..

— Надеюсь, ты еще не забыла, что я все-таки мужчина, и у меня имеются собственные желания и некоторые… гм… насущные жизненные потребности? Объяснить, что это значит, или сама догадаешься? — он криво усмехнулся и устало провел по лицу ладонью. — Мири, я молодой, здоровый и… Птарх побери, жутко неудовлетворенный мужчина. У меня есть красавица жена, которая со мной не спит, и нет женщины…

Звонкий собачий лай заставил брата прерваться на полуслове.

Мы настороженно переглянулись и, не сговариваясь, бросились на соседнюю дорожку, благо до нее оставалось всего несколько метров.

Подняли низкие ветки какого-то дерева, усеянные мелкими фиолетовыми плодами...

Раздвинули высокие кусты…

И… буквально нос к носу столкнулись с Саллером.

Герцог каменным изваянием застыл в двух шагах от нас, а у его ног беззаботно скакал Шарик. Щенок предупредил хозяев о приближении чужака и теперь, посчитав свою миссию выполненной, настойчиво пытался познакомиться с гостем.

Первой моей мыслью было: «Ну, вот и встретились». Второй — «И, по традиции, не вовремя. Интересно, много он успел услышать?» Судя по лицу, достаточно, чтобы прийти к каким-то своим выводам. Поспешным и в корне неверным.

Тяжелый взгляд из-под насупленных бровей, плотно сжатые губы — нас уже осудили, а потом заочно приговорили к расстрелу, причем, даже не выслушав свидетельских показаний и не позволив подсудимому произнести последнее слово. Вернее, не нас, а меня. Петьку, похоже, причислили к пострадавшим и невинно репрессированным.

Но меня, как ни странно, задело даже не это, а роскошный букет из камелий, зажатый в опущенной руке Саллера. Розовых, между прочим. Кажется, они символизируют чистоту помыслов и романтическую любовь. И вот вопрос: кому он их нес?

— Здравствуй, Рэм, — бодро начал Петька. — Оказывается, ты тоже любитель ранних прогулок. Чтобы повидаться с тобой, надо не записки посылать, а всего-навсего пораньше встать.

В голосе брата мелькнула ирония.

— Доброе утро, ваша светлость, — поддержала я «мужа».