И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ) - "Люук Найтгест" - Страница 72

— Не празднуй раньше времени, — пожурил его Рурука, руки которого уже были абсолютно красными, начиная от кончиков пальцев и заканчивая плечами. И хотя он не так глубоко окунулся в выгребную яму, как Люук, ощущений ему хватило на всю жизнь. Но потом всё равно просиял улыбкой. — Но выпить я всегда рад, особенно в хорошей компании.

Роккэн пихнул его под бок и зашептал на ухо, лицо старшего брата сперва помрачнело, затем просияло. Люук с едва скрываемой улыбкой слушал их шушуканья, делая вид, что ничего не замечает, ведь он вовсе не зверь и не слышит ничего вокруг.

— Давай Пассису пригласим? — прошептал младший из братьев, сверкая глазами.

— Думаешь, он согласится? — чуть нахмурился летописец, поджав губы. А после несколько неуверенно улыбнулся, и оборотень всем своим существом ощутил определённую недосказанность, почувствовал, как раскаляются эмоции хрониста, обжигая. — Хорошо, давай. Кто не рискует, тот не пьёт шампанского.

— Я в последнее время слишком много рискую и что-то не заметил ничего такого, — шутливо возмутился Роккэн, а затем посмотрел на Люука. — Мы тогда пойдём, сменим одежду. Ты не против Пассисы?

— Конечно же не против, — оборотень мягко улыбнулся и вальяжно махнул рукой. — Зовите его. Я ещё отмокать буду.

Мирроры вымелись прочь, оставив зверя отдыхать. Он ещё несколько мгновений нежился в горячей и вкусно пахнущей воде, затем выбрался и встряхнулся, как собака, скидывая с себя капли воды. А вместе с ней, будто дымка тумана, отслаивалась шерсть. Симпатичный человеческий мужчина поглядел на своё отражение в кусочках воды, не скрытой пеной, поморщился, как от зубной боли. Несколько колец с изумрудами украшали его пальцы, и все они вмиг засветились, покрыв оборотня блеклой пеленой иллюзии, медленно приобретающей вещественность. И вновь полузверь-получеловек замер в своей ванной, чуть сутулясь и поводя кошачьей мордочкой из стороны в сторону. Недовольно вильнул хвостом и вышел, а вода с тихим шелестом потекла прочь, проваливаясь в маленький портал.

Люук повозился у шкафа, рассматривая одежду и выбирая для себя что-нибудь, подходящее для тихого вечера с друзьями. Вещей у него было немного, почти что мало, и все они предназначалась для разведки или вовсе сражений. И только один комплект всегда висел в шкафу, невостребованный и горький: парадная белоснежная рубашка с алым воротником-жабо, чёрный фрак и брюки. В последний раз он надевал его так давно, что не мог уже вспомнить ощущение этой ткани на собственной коже. Качнув головой, оборотень завернулся в льняную светлую рубашку, накинул сверху кожаную жилетку без пуговиц и стал запихивать звериные ноги в штаны, про себя тихо рыча и ругаясь. Проводить время наедине с собой он не любил, питаясь чужими эмоциями, заражаясь ими, а потому рядом с братьями Миррорами чувствовал себя лёгким и счастливым, беззаботным. Лорд Арлан высоко ценил своего придворного эмпата, а потому отдавал его в подчинение Господину чернокнижников не слишком охотно, однако вампир был весьма настойчив, едва только услышав о способностях молодого оборотня. А тому более ничего и не оставалось, кроме как послушно принять волю Повелителей. Он уже давно поставил крест на собственной жизни, и теперь мог лишь тоскливо перебираться от задания к заданию, коротая время за кружкой алкоголя.

Вздохнув и поправив на себе плащ, иллюзионист покинул свою одинокую нору и двинулся прочь, неохотно перебирая ногами ступени, оставляя позади себя коридоры, беззвучно пересекая мрачные залы. Конюшня полнилась вечерней прохладой, тихим шелестом воздуха и отдалённым ржанием лошадей. Ездить верхом оборотень не любил, в основном передвигаясь на четырёх лапах, если расстояние было велико. Однако стража Умбрэ немедленно подняла бы панику, едва только увидев приближающегося белоснежного зверя. Пусть оборотни и приняли условия мирного договора, подчинившись запрету на перевоплощение в мирных землях, но временами случались казусы. Особенно во время тройного полнолуния, когда безумие охватывало всех носителей дикой звериной души. Подозвав своего тихого, смирного тяжеловоза, — мохнатого серого коня — Люук вместе с ним отправился к складу, чтобы начать надевать амуницию, пока летописец и художник доберутся до конюшни. Он двигался неторопливо, неохотно, вышагивая в траве по колено, мягко поглаживая жеребца по сильной шее, на что тот едва слышно фыркал и качал лохматой головой. К тому же, оборотень и не думал, что братья быстро присоединятся к нему.

Он успел расчесать и заплести коню гриву, проверить подковы, закрепил уздечку, сделал пробный круг верхом, и только тогда явилась горемычная троица. Братья весело шумели, рассказывали про свои похождения, на что Пассиса смотрел с некоторым осуждением и непониманием, абсолютно не одобряя их одержимость идеей предательства Лихниса. Найтгест искренне полагал, что человек, прослуживший Господину больше сотни лет, никак не может быть ренегатом. Однако терпеливо ждал результатов этой странной авантюры, поглядывая на Люука весьма хмуро. На лице Пассисы так и читалось: «Ты же старше и умнее, зачем ты им потворствуешь?». Но стоило посмотреть на счастливых Мирроров, чтобы все вопросы отпадали. И вместе с тем младший Найтгест выглядел несколько подавленным и едва ли не испуганным. Люук подъехал к ним и натянул поводья, останавливая мохноногого коня.

— Я вас уже заждался, — весело проговорил оборотень, заражаясь лёгким настроением Мирроров, становясь куда более покладистым и игривым, чем был несколько мгновений назад. — Давайте, хочу вернуться до рассвета.

Те приняли «похвалу» за пунктуальность стоически и, похоже, вообще её не заметили, с двух сторон окружив Пассису и беспрерывно откалывая шуточки. Бедняга вертел головой из стороны в сторону, с улыбкой слушая обоих и, кажется, не зная, чья история интересней и смешней. Люук тронул поводья, и тяжеловоз медленно потрусил на выход из конюшни, лениво поднимая сильные массивные ноги. Если бы он мог, он бы уехал один, напился как следует, забыл обо всём хоть на короткое время, чтобы затем взяться за дело. Если Мирроры правы, то всё это может принять серьёзный оборот. Оборотню не хватало подобного. Когда-то он и его напарник были на службе у Лорда Арлана, как универсальное средство решения всех возможных проблем. И ему приходилось сталкиваться и со шпионами, и с лазутчиками, и с предателями. Прежде он отличал их с первого взгляда, выискивал и щёлкал, как орехи, но оказавшись в подчинении Гилберта Найтгеста, как-то подрастерял свои умения. Здесь таких мастеров, как он, было предостаточно, и необходимость в нём быстро отпала. Мужчина едва слышно вздохнул, потряс головой и стал дожидаться приятелей.

Те не заставили его томиться в мучительном ожидании, и вскоре вся процессия двинулась в сторону столицы, обмениваясь шутками.

— Подожди, ты видел Лихниса голым?

— Чёрт, зачем ты мне об этом напомнил?

— А ты глаза с мылом помыл?

— Для такого нужна целая кислота.

И в том же духе, прекрасно поднимающем настроение. Уже в ночи они добрались до Умбрэ, сильно насторожив стражу, но, увидев карту Пассисы, они быстро охолонули и пропустили компанию. Вряд ли брат Господина чернокнижников имел обычай разносить города под настроение. Ко всему прочему, Люук очень уж выразительно посмотрел на бравых защитников и провёл языком по зубам.

— Что ж, веди, — обратился Найтгест к Люуку, и тот мягко пихнул коня под бока, чтобы тот лёгкой рысью двинулся по пустынным улицам.

Вдоль проспектов стояли высокие витиеватые фонари, в застеклённых навершиях которых парили разноцветные светляки, разгоняя мрак и подстраиваясь под цвет трёх Лун. Редкие прохожие и кареты сторонились путников, уважая чужое право на уединение и спокойные прогулки, да и те не торопились останавливать их и заводить душевный разговор, как это часто бывало в светлое время суток. Они двигались вдоль окраин, огибая город и не углубляясь в него, но Люук с осторожностью поглядывал по сторонам, когда они оказывались в узких переулочках. Его звериные уши чутко улавливали все звуки, но враждебных среди них не было. Воры не торопились нападать на них, сторонились, опасаясь, прекрасно понимая, что такой кусок просто не смогут не то что проглотить, но и прожевать. Они подъехали к одноэтажному непримечательному зданию, из трубы которого поднимался куцый дымок, одиноко горело крошечное окошко. Стойла пустовали, и друзья мигом устроили там скакунов, дав им отдохнуть. Шкодливые лошадки Мирроров, едва подросшие из жеребят, пушистые и лоснящиеся, весело тонко ржали, пихаясь и кусаясь. Пугливый вороной конь Пассисы перебирал ногами, вертя головой из стороны в сторону. Оборотень спешился первым и походкой хозяина взошёл на широкое крыльцо, и остальные последовали за ним. Всё пространство единственной комнаты было занято креслами и диванами, между которых высились кальяны. В дальней, тускло освещённой части вытянулась барная стойка, за которой дремала симпатичная светловолосая девушка, не обращая ни на что внимание. Рядом заседала за столом другая девушка, лениво катая по столу хрустальный шарик. Завидев посетителей, она просияла, а, может, дело было в улыбчивом обаятельном оборотне, который решительно приблизился к ней и тут же угодил в объятия.