И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ) - "Люук Найтгест" - Страница 133

— Ну-ка иди сюда, — хищно проворковал чернокнижник, рывком переворачивая альбиноса на спину и закидывая его ноги себе на плечи.

Сперва он со сосредоточенным и лукавым одновременно видом покрыл жгучими кровавыми поцелуями его щиколотки, затем обласкал прикосновениями грудь и особенно — соски.

— Гил, умоляю, хватит! — возмущённо простонал Акио, изгибаясь вслед за прикосновениями его рук, ёрзая по постели разгорячённой задницей. Прежде он бы ни за что не произнёс эти слова, но в эти мгновения ему было плевать на собственную гордость: — Возьми меня, Гилберт, умоляю.

Чернокнижник с лукавой улыбкой глядел на то, как изгибается и вздрагивает бледное тело под ним, как Акио облизывает пересохшие от стонов губы. Поцеловав столь любезно подставленную коленку, Гилберт склонился сильнее, буквально складывая юношу под собой пополам. Плоть его надавила на слегка припухшее влажное колечко мышц, и Акио застонал в голос, чуть толкнулся бёдрами ему навстречу, насаживаясь на головку. Довольно рыкнув, придерживая Артемиса за бёдра, Найтгест втолкнулся до конца, наслаждаясь горячей гладкой теснотой и близостью возлюбленного. Что бы ему оставалось делать, если бы не все его затеи? Если бы не его заморочки и капризы? Упиваться одним лишь телом было мало, и Гилберт как никогда был счастлив, что ему всё же приоткрыли душу. Возможно, не до конца и скоро Артемис снова испугается и захлопнет двери, закроется в себе. Но сейчас они были как никогда близко, сейчас было хорошо. Впиваясь жадными поцелуями в приоткрытые губы, исследуя рот языком, Гилберт не переставал двигаться, чувствуя, как ноет в паху от удовольствия. Плоть Артемиса упиралась ему в живот, он ощущал капли смазки и семени на собственной коже, вслушивался в приглушённые стоны.

Акио впивался пальцами в напряжённые плечи любовника, то и дело пытаясь его оттолкнуть. Удовольствие было чересчур жгучим, пьянящим, и ему казалось, что он просто не выдержит его давления. Запрокинув голову назад, он исступлённо, хрипло застонал, хватаясь за простыни и выгибаясь. Гилберту эти моменты казались особенно милыми — Акио пытался отодвинуться и в то же время поплотнее насадиться на его член. Он позволял спустить ноги с собственных плеч, но укладывал их себе на бёдра, не давая сбежать.

— Гил, Гилберт, — точно заведённый шептал Охотник, и грудь его то резко поднималась, то опускалась, а сердце стучало совершенно заполошно. И Найтгест с особым удовольствием наблюдал за тем, как юноша обхватывает собственную плоть ладонью, доводя себя до оргазма. И когда он всё же со стоном излился, чародей взял его руку и поднёс к собственному лицу, слизывая семя. Артемис вздрагивал и выстанывал имя любовника, когда тот ещё некоторое время продолжал сильно, быстро двигаться в нём, а затем кончал. Акио в принципе не терпел, когда с ним так поступали. Никому не позволял, кроме Гилберта. — Гил.

Медленно покинув тело любовника, Найтгест опустился рядом с ним на постель и властно приобнял. Он знал, что Артемис быстро замёрзнет и сам забьётся в его объятия, но пока что позволял ему отдышаться чуть поодаль.

— Почему всё-таки мятный ликёр? — не выдержав, поинтересовался чернокнижник, наблюдая за тем, как Акио садится в постели, дрожащий и улыбающийся, тянется к тумбочке, где лежат его ароматные сигареты.

— Это странно, — закурив, наконец, говорит Артемис, глядя на любовника и чуть поглаживая его свободной рукой по груди, то и дело задевая соски. Немного помолчав, он перебирается с ногами на кровать, а затем осёдлывает чернокнижника. Он чувствовал, как на бёдра с ягодиц любовника стекает семя, но ничего против не имел. — Давно, очень давно, мы с… семьёй ездили за границу, к дяде. Это было в канун нового года. Мы с матерью и Сэто отправились к дяде в офис, когда он ещё работал таким образом. И он предложил нам попробовать мятный ликёр, который ему подарила секретарша. Мать запретила пить Сэто, но мне со скрипом согласилась налить немного, буквально в крышечку от бутылки. Он был абсолютно химическим, ненатуральным: ярко изумрудным с сильным запахом, похожим на мятную пасту. Собственно, на вкус он был точно таким же — отвратительный. Мне он сразу понравился, и я весь вечер тихо доливал себе, когда взрослые отворачивались. Так и отрубился в том офисе. Мне было восемь.

Усмехнувшись, Акио с удовольствием затянулся и запрокинул назад голову. Волосы его растрепались, теперь слегка вились от влаги, и, в общем и целом, Артемис имел вид сытый и крайне довольный.

— Ты сумасшедший, — тихо рассмеялся Гилберт, поглаживая возлюбленного по бёдрам и животу, то и дело щекоча впадинку пупка кончиками пальцев, пусть Охотник и начинал беситься, когда он так делал. — Ты обещал, что мы выпьем вместе.

— Конечно.

Артемис потянулся, затушил сигарету в пепельнице, забитой точно такими же окурками и пеплом, а затем взял с тумбочки заветную бутылку. Стоило ему отвинтить синюю крышку, как в нос ударил сильный запах спирта и мяты, ничуть не напоминающий зубную пасту. Скорее уж сладковатую водку! Гилберт чуть наморщил нос и удивлённо приподнял брови, когда его «неженка» сделал несколько больших глотков прямо из горла. Довольно вздохнув и тряхнув головой, Артемис заулыбался совершенно шальным образом:

— Потрясающая вещь. Попробуй. Где ты его достал?

— Это было отнюдь не легко, — честно сознался чернокнижник, пусть ему и хотелось выглядеть перед возлюбленным всемогущим. Он принял в руки бутылку и осторожно сделал глоток, тут же поморщившись под ехидным взглядом Артемиса. Это была самая настоящая мятная водка! — Тьма великая, ну и пакость! Мне надо было пометаться по многим местам до того, как я нашёл магазинчик. Судя по всему, где-то в Финляндии. Хозяин уже почти покинул свою лавочку, когда я явился туда. Собственно, вот и вся быль.

— Спасибо, — Артемис улыбнулся и подмигнул возлюбленному, снова прикладываясь к бутылке, содержимое которой Гилберт про себя забраковал. Но этот лис выглядел таким довольным, что чернокнижник уже отказывался понимать что-нибудь о нём.

Удовлетворившись ещё несколькими глотками, Акио отставил бутылку на её прежнее место, а сам скатился на кровать рядом с возлюбленным и прижался к нему спиной, обнимая свою подушку. Гилберт улыбнулся, зная, что за этим последует, но не торопился оборачиваться и прижимать юношу к себе, наслаждаясь его тихим дыханием. Наконец повернувшись, маг уткнулся носом в затылок возлюбленного, поглаживая его по животу кончиками пальцев. Теперь от него пахло мятой и алкоголем, и вампир чувствовал, насколько расслабленным стало тело Акио, а это неожиданно заводило. Чернокнижник провёл пальцами по груди возлюбленного, обласкал соски, и дыхание Артемиса участилось. Он слегка поёрзал, теснее прижимаясь спиной к груди возлюбленного, а затем потёрся ягодицами о его плоть. Поняв, что юноша, как и обыкновенно, не возражает, Найтгест чуть стиснул ягодицы Акио, разводя их в стороны и потираясь меж них членом. Артемис застонал, выгнулся, запрокидывая голову на плечо возлюбленному, затем чуть поворачивая её и явно пытаясь отловить губы брюнета. Растягивая удовольствие, Гилберт не торопился потакать этому желанию, но медленно втолкнулся в его тело, позволяя почувствовать каждое мгновение проникновения. Он знал, как это возбуждает любовника, хоть и не мог понять, почему. Впрочем, разбираться в чужом теле — себе дороже. Главное, что он знал об этом и нагло пользовался, а теперь и наслаждался результатами. Артемис дрожал в его объятиях, живот его мелко, часто содрогался, крепкие мышцы ануса стискивали плоть, массируя. Приподняв ногу, он закинул её на бедро вампиру, тут же сдавленно охнув и замерев — не дожидаясь, пока Акио закончит устраиваться, как будто в гнезде, Гилберт начал двигаться, придерживая его за бедро. После прошлого «захода» плоть его с трудом проникала, но разве то его когда-либо останавливало? Впиваясь пальцами в подушку, выдыхая в неё стоны и ругань, Акио поймал вторую руку Гилберта, переплетая с ним пальцы, а затем и вовсе прижимая к собственным губам.