Вдова мастера теней - Савенко Валентина - Страница 26

Мой локоть сжали, подтверждая: поступаю правильно. Надо бы и Эли посадить рядом с теткой Витора. Только я была не уверена, не спровоцирует ли общение со сверлящей во мне дырку двэйной у Элизы новый приступ. Безопасней оставить ее рядом с дальними родственниками, явно чувствующими себя на этом сборище имени Витора лишними.

Поняв, что я не собираюсь отступать, Кевин решил сам предпринять тактическое отступление, подозреваю, перед нападением. Он представил мне новых родственников. Приветливо кивая очередному или очередной грэди, я отмечала, какие эмоции сидят, парят или закручиваются спиралью рядом с каждым из них. Из пятнадцати гостей у десяти я вызывала зависть и злость. Букет чувств остальных был сложнее. Тетушка Витора откровенно меня ненавидела. Следующая за ней и ее мужем (к слову, никак на меня не среагировавшим) пара, троюродный кузен с супругой, были оскорблены и возмущены. Те, кому было все равно, тоже имелись. Равнодушными оказались дальние родственники рядом с Эли. Да, равнодушие — тоже отрицательная эмоция, она делает людей черствыми.

Помимо воплощений, я постоянно видела какие-то странные разноцветные всполохи по всей столовой. Опять галлюцинации? Или после второй потери памяти мои способности начали меняться?

Надеюсь, первое. Сейчас у меня вряд ли будет время, чтобы как следует разобраться с новыми гранями дара.

К концу завтрака я пришла к выводу: показывать зубки нужно всего с двумя парами родственников. Кевином и его матерью. И троюродным кузеном с супругой. Двэйна Софи Салливан постоянно пыталась спровоцировать меня неуместными замечаниями — пришлось сделать вид, что, сидя на противоположном конце длинного стола, я попросту ее не слышу. Вторые были слишком сильно возмущены моим появлением, не стоит об этом забывать. С остальными — вежливость и только вежливость.

Из столовой мы с Кевином выходили как супруги. Мне вежливо предложили локоть.

Мать его, обежавшая стол с не приличествующей благородной двэйне скоростью и перегородившая нам выход, обеспокоенно спросила, заботливо, почти натурально:

— Милая, как ваше самочувствие? Вы выглядите такой потерянной, — женщина демонстративно приложила платочек к уголку глаза и тихо всхлипнула. — Витор, мальчик мой…

Так, вот только фальшивой арии имени Витора мне и не хватало!

— Не убивайтесь так, милая тетушка, — вежливо ответила я, — Витор обязательно вернется.

Меня одернули за локоть с одной стороны и цепко сжали пальцы с другой. Оба двэйна были не в восторге от моих слов. Конечно, я обещала мужу, что соглашусь с его кузеном, однако тетка настолько поторопилась похоронить племянника, что я разозлилась. Наследство наследством, но ведь он — ее родная кровь! Могла бы для приличия пару дней посочувствовать не смирившейся с потерей вдове!

— Не беспокойтесь, я отлично себя чувствую, — продолжила я. И скромно опустила глазки: — А растерялась я, потому что… двэйн доктор сообщил мне одну новость…

Тетушка разом забыла, что нужно держать скорбное выражение лица, в ее глазах промелькнула радость.

— Что? Что он сказал? Не пугайте меня, я старая больная женщина, мне нельзя волноваться! Что с вами?! Вы нездоровы, милая? — участливо поинтересовалась она.

Судя по руке, взметнувшейся ко лбу, «старая больная» женщина готовилась разыграть дурноту — ведь тут такая радость… в смысле трагедия намечается. Племянник пропал, его жена больна. Проблема ускользающего из рук наследства вот-вот сама решится.

— Я совершенно здорова! — пылко заверила я. — Доктор подтвердит.

Элт присоединился к трапезе почти под конец. Он охотно закивал.

— Я более чем здорова, — с блаженной улыбкой сообщила я, положив ладонь на живот.

Тетушка взяла себя в руки не сразу. Пару секунд сверлила Кевина, наблюдающего за нами с видом статуи полководца, потом выдавила кислую улыбку. А затем тихим шепотом, на всю столовую, осведомилась, как самочувствие малыша. В этот момент показалось, что уши всех присутствующих заметно вытянулись в мою сторону. А Эли посмотрела на меня таким лучистым и радостным взглядом, что стало не по себе.

Витор придержал за талию. Кевин в жесте почти искренней поддержки сжал пальцы. А элт Элазар сообщил, что малыш чувствует себя, как и мама, отлично.

Новость произвела эффект взорвавшейся магобомбы. Судя по эмоциям гостей, часть из них начала подумывать о том, чтобы переметнуться к получившей неожиданный козырь вдове, не разрывая, однако, отношений с Кевином и его матушкой.

На моей стороне по-прежнему остались трое. Управляющий. Никаких эмоций он в наш мир не воплотил, но на лице была искренняя радость. Мой дядя. Он вообще был скуп на чувства, а тут я заметила даже что-то вроде улыбки. И доктор.

То, что утомленную застольными беседами беременную меня вызвался сопроводить Кевин, сыграло на руку: желающие пообщаться с хозяйкой дома поближе были остановлены ледяным взглядом мастера. Даже родная сестра хозяйки. Элиза извинилась и отправилась показывать дяде сад. Всяко лучше, чем общество гостей, «обрадованных» вестью о скором пополнении рода Алистеров.

По дороге в мои комнаты я ждала сомнений и упреков. Салливан удивил. Об отцовстве Витора не сказал ни слова. Он вообще все время молчал. Лучше бы язвил. Я начала подозревать грандиозную подставу. И она не заставила себя ждать.

Салливан воспользовался тем, что я плохо ориентируюсь в огромном доме, и привел в свой кабинет. Мне предложили сесть; не стала сопротивляться. Это было бы сложно сделать, когда тебя силой тянет на диван кто-то невидимый. А затем устраивается за спинкой. И, облокотившись об нее, отвлекает дыханием у виска.

— Мне пришел ответ из столицы. Ваши документы подлинные, — в лоб припечатал Кевин, усаживаясь за стол и расстегивая верхнюю пуговицу кителя.

— А вы сомневались? — не скрывая сарказма, осведомилась я, беря небрежным движением пододвинутые к краю стола документы.

Салливан прикрыл глаза, постучал кончиками пальцев друг о друга.

— Но вот что любопытно: ваша сопровождающая утверждает, что вы уединились с моим братом до того, как был заключен брак.

Он намекает, что мой гипотетический ребенок незаконнорожденный?! Вот это подход к делу! Хотелось бы посмотреть, как двэйн попробует доказать, что наследник был зачат до обряда в храме, а не после. Даже я знаю, ни один доктор с самыми сильными способностями целителя не определит с такой точностью. Погрешность плюс минус пара часов.

Только собралась спросить у Кевина, как рот оказался зажат невидимой рукой. А потом я отрицательно покачала головой. Точнее, Витор вынудил это сделать. Борясь с желанием, прикрыв лицо веером, цапнуть невидимую конечность за палец, я ждала, что еще скажет Кевин.

— Однако жрец в храме утверждает, что вы уединялись с Витором в одной из комнат. — Цепкий, острый взгляд, брошенный Салливаном, не понравился. — И случилось это спустя несколько часов после ваших приключений на балу. Занятно, не находите?

Вот теперь мне хотелось укусить другого двэйна — за намеки.

— Успокойтесь, он вас проверяет, — щекотно прошептал невидимый сопровождающий в ухо, — вы отлично справляетесь. В вас погибла актриса.

Да что вы говорите?! Безусловно, сердитое сопение и попытка просверлить взглядом в собеседнике дырку, потому что кое-кто до сих пор зажимает мне рот, — признаки высокой актерской игры!

— Кому же мне верить, Габи? — Кевин облокотился о стол, дотронулся до кончика носа и с издевкой спросил: — Кто сказал правду? А кто солгал? Грэди Адмет, которую муж застукал с юным любовником, годящимся ей в сыновья? Или жрец?

А, вот почему грэди разговорилась! Решила, что мы с отцом сдали ее мужу! Похоже, для нее тайна клиента — пустое слово. Ну что ж, значит, мы с отцом сэкономили. Вряд ли сейчас Адмет интересуют возбуждающие зелья. Скорее, наоборот. Разводы весьма прибыльны не только для адвокатов, но и для зельеваров с докторами!

— Так что, Габриелла, кому же мне верить? — задал риторический вопрос Кевин. — Грэди, обиженной на вашу семью? Или жрецу, которому вполне могли пожертвовать крупную сумму денег?