Поцелуй победителя - Руткоски Мари - Страница 33

Кестрель перевернулась на другой бок. Теперь она поняла: Арин как раз тогда был в городе королевы. Она приподнялась и откинула одеяло. Это невероятно. Она не представляла, как могла вот так просто отказаться от всего. И ради чего? Кестрель почти готова была поверить в чары. Ведь как еще объяснить, что ее по-прежнему тянуло к Арину, будто тело помнило о том, что не удалось сохранить в сознании? Непонятное притяжение вынудило ее прийти к нему в покои и лечь в его пустую постель, постоянно заставляло думать о том, где он, не рискует ли жизнью, чем занят и с кем.

Кестрель протянула руку и взяла ключи.

Она быстро скользнула по темному дому. Босые ноги беззвучно ступали по плиткам пола, коврам и лестницам. Кестрель прошла один пролет, проводя пальцами по перилам. На площадке она коснулась точеного столбика на углу балюстрады и повернула налево. Кестрель отлично знала дом Арина и сейчас, и раньше. Время словно расслоилось. Настоящее накрыло прошлое.

Раньше она никогда тут не ходила, но помнила, что однажды думала об этом. Кестрель перебрала ключи, нашла подходящий, вставила его в замок внешней двери от покоев Арина и открыла ее. Внутри все было озарено белым светом. Кестрель испугалась нереальности, невероятности происходящего, будто она упала в серебряный пруд. Но потом она подняла взгляд и увидела, что в потолке над входом есть окно. Огромная луна висела прямо над ним. Масляные лампы не горели, но в коридоре было светло, как днем. Только в конце его сгущалась темнота. Где-то в глубине покоев что-то звякнуло.

Кестрель прошла по коридору, нырнула в тень и оказалась в темной приемной. Задев бедром столик у стены, она тихо выругалась. Снова коридор, поворот. А потом… мягкое сияние. Лампа. Звук льющейся воды. Тихий стук, будто стеклом стукнули о дерево. Кестрель шагнула в комнату, освещенную лампой.

Арин, сидевший за столом, поднял взгляд и уставился на нее. Его пальцы стиснули стакан. Кестрель покраснела, вспомнив, что забыла накинуть халат на ночную сорочку. Вот только правда ли забыла? Или все-таки решила (эта мысль промелькнула в глубине сознания слишком быстро для того, чтобы обдумать ее), что именно так и нужно? Она бросила взгляд на подол сорочки, который едва прикрывал колени. Ткань была прозрачная, как топленое масло. Кестрель покраснела еще сильнее. Она увидела, с каким выражением смотрит на нее Арин. Тот отвел взгляд.

— О боги, — выдохнул Арин и отпил из стакана.

— Да, вот именно.

Он снова взглянул на Кестрель, сглотнул, поморщился и пробормотал:

— Возможно, я уже потерял способность связно мыслить. Так или иначе, я не понимаю, о чем ты.

— О твоих богах.

Арин приподнял черные брови. Его глаза округлились. На дне стакана с прямыми стенками, который он сжимал в руке, плескалась темно-зеленая жидкость, похожая на кровь листьев. Арин прокашлялся и хрипло спросил:

— И что?

— Ты им молился?

— Кестрель, я и сейчас призываю их. С огромным усердием.

Она помотала головой.

— Ты молился… — Кестрель покопалась в немногочисленных воспоминаниях, — богу душ? — Она вполне готова была поверить во вмешательство высших сил. Это объяснило бы, откуда у него такая власть над ней.

Арин закашлялся, потом издал короткий смешок.

— Это божество меня не слышит. — Он поставил стакан на стол рядом с графином и помолчал, задумавшись. Когда его голос раздался снова, он звучал совсем иначе, плавно и тягуче: — Разве что сегодня. — Арин подпер щеку ладонью и, прикрыв один глаз, потер пальцами веко. Затем кивком указал на стул, стоявший с другой стороны стола. — Не хочешь присесть?

Теперь, оказавшись здесь, Кестрель не была уверена, что готова подойти к нему еще ближе. Сердце бешено стучало.

— Меня и так все устраивает.

— А меня нет.

— Если я тебя смущаю, почему не уйдешь?

Он снова рассмеялся.

— О нет, спасибо. Вот, держи. — Арин резко подвинул стакан.

Напиток чудом не расплескался. Кестрель села, поддавшись любопытству: какая она на вкус, кровь листьев?

— Только не пей сразу много.

— Это не вино.

— Определенно нет.

— А что?

— Восточный ликер. Мне его дал Рошар. Сказал, после нескольких стаканов эта дрянь начинает казаться сладкой. Подозреваю, что меня разыграли.

— Но ты ведь обычно не пьешь.

Арин взглянул на нее испуганно, отчего ей самой стало не по себе.

— Ты так много забыла, а это почему-то помнишь.

Пытаясь заснуть, Кестрель вспомнила еще кое-что, почему она и пришла сюда. Но теперь слова застряли в горле. Кестрель окинула Арина оценивающим взглядом.

— Ты вроде не так уж пьян.

— Еще рано. Впрочем, я бы не был так уверен. Этот разговор похож на галлюцинацию.

Кестрель повертела стакан в руках:

— Я хочу прояснить несколько вопросов.

— Спрашивай.

Кестрель пока не готова была поделиться своим внезапным воспоминанием. Она поставила стакан на стол.

— Что ты сказал королеве?

— Я рассказал Инише о тебе.

— Что именно?

Арин помедлил.

— Я боюсь тебе говорить.

— Но я же сама попросила.

— А вдруг ты уйдешь?

— Не уйду.

Арин помолчал.

— Даю слово, — добавила она.

— Я сказал, что принадлежу только тебе. И попросил прощения.

Кестрель невольно испытала удовольствие… и одновременно перестала себе доверять. Ей действительно захотелось уйти после слов Арина. Она ведь тоже принадлежала ему и боялась, ведь ничего не могла с этим поделать. На самом деле Кестрель совсем его не знала, а Арин знал обе части ее души, которые она никак не могла соединить.

Арин, не двигаясь, ждал ее ответа. Кестрель заметила, что он даже задержал дыхание.

— Это политическое самоубийство, — произнесла наконец она.

Он улыбнулся уголками губ.

— Что она ответила?

— Сказала: «Ты переоцениваешь свою значимость».

— Поэтому ты решил напиться?

— Кестрель, ты прекрасно знаешь, почему я решил напиться.

Она окинула взглядом темные углы комнаты. Всякий раз, когда она говорила с Арином, внутри нее невидимый цветок разворачивал лепестки, а потом резко закрывался.

— Почему ты зовешь ее Инишей? — тихо спросила Кестрель. — Ее зовут по-другому.

— Это ее… уменьшительное имя.

Она не могла не заметить, что Арин сделал паузу, будто ему пришлось перевести это слово с дакранского. Но, с другой стороны, он явно понял, на что намекала Кестрель этим вопросом, и признал, что они с королевой действительно были довольно близки. Он поймал взгляд Кестрель.

— Между нами ничего не было бы, знай я всю правду о тебе. Почему я не догадался? Никогда не смогу себя простить за эту ошибку. Но я не знал и… Вчера в саду ты спросила, не пытался ли я таким образом добиться политической выгоды. Нет. Я пытался забыть тебя. Ты, наверное, не хочешь об этом слышать. Но я должен был тебе сказать, потому что не могу больше скрывать. Еще немного, и я не выдержу.

Кестрель покосилась на зеленый ликер в стакане. Перед ней стакан. Арин не хочет ничего от нее скрывать. Это простые, очевидные вещи безо всяких скрытых смыслов. Кестрель окунула палец в остатки напитка и слизнула капельку. Язык обожгло.

Из горла Арина вырвался хриплый стон. Кестрель подняла взгляд. Она не знала, куда подевался ее голос. Ее охватило волнение. Все тело горело при мысли о том, с какими вопросами она пришла сюда. Все, что происходило до этого момента, не шло ни в какое сравнение. Арин молча следил, как Кестрель встала и начала обходить стол. Кестрель остановилась совсем рядом и посмотрела на Арина сверху вниз. Ее распущенные волосы рассыпались по плечам.

— Я кое-что помню. Но не знаю, было ли это на самом деле. Можно спросить?

— Да, — прошептал он.

— Я помню, как мы с тобой лежали на лужайке в Весеннем саду императорского дворца.

Арин поерзал. Неровный свет лампы освещал его лицо. Он покачал головой.

— Я помню, как пришла к тебе в покои. — Воспоминание ожило у Кестрель в голове, чем-то напоминая предыдущее. — Я пообещала открыть тебе все свои тайны. В руках ты держал книгу или растопку? Кажется, ты разводил огонь.