У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем! (СИ) - Гусейнова Ольга - Страница 51

Наша охрана, проводив чужаков пристальными взглядами, свистнула, разрешая ехать. Чем дальше от Аверта, тем более напряженными становились обозники. Тракт широкий, вполне позволяющий разъехаться встречным обозам, но стоило южанам завидеть облачка пыли впереди или позади, вереницу повозок останавливали на обочине и чуть ли не к нападению готовились. Вот и мне тревожно было.

Помимо этого телегу, на которой присоединились к обозу Дин с друзьями, поставили за нашей, Гленовой. И теперь часть охранников ехала именно на ней, крайней, зыркая по сторонам. Кому не понятно, что теперь нас, женщин, охраняют не меньше, чем поклажу? Время от времени мы втроем шли пешком — это настырные Мишек и Дашек укрепляли наши ноги таким способом. Мол, если не бегаете, так хоть прогуляйтесь. Хвеся, вопреки ворчанию молодожена Мирона, с удовольствием составила нам компанию. Да и веселее, и интереснее вместе.

Мы тихонько говорили о том о сем, в основном расспрашивая Эльсу о жизни в Еловом ручье. Кстати, два дня назад, за ужином, после того как Дин услышал гостеприимное предложение Глена, как бы между делом повторил для меня приглашение войти в его клан. И наобещал мне там чуть не с три короба: дом большой, добротный, уютный, с черепичной красной крышей, большим садом и белым штакетником. Эльса тогда отчего-то кривовато, плутовато усмехнулась, да и остальные оборотни, услышав описание моего будущего логова, громко расхохотались. Но я все равно сердечно поблагодарила Дина. А Глен расстроился: не хотел упускать знахарку и свободную девицу для своего клана.

— Мирон сказал, что глава клана твой дедушка? — уточнила Хвеся у Эльсы.

— Да, — кивнула сервал с улыбкой, наверное, предвкушая скорую встречу с родными. — Деда Матео — огромный такой, полосатый тигрище — восьмой десяток разменял и крепкий как бык. Дин в него пошел, даже характером. А моя бабуля Лиза — сервал, мы с ней очень похожи.

— И дар от нее? — Меня беспокойство взяло: первая оборотница клана — сонница. Не приведи Луна! Непременно будет сплошной раздрай и неразбериха.

— Нет, — успокоила нас подруга, — мне от прабабки дар достался. Ох и бедовая она была. Бабуля как заведет про нее рассказ, так волосы шевелятся. Уж и настрадались от ее языка и выходок клановские — страсть! Не понимаю, за что только терпели? Я бы давно взашей выгнала…

И так она искренне возмущалась прабабушкиными выкрутасами, что мы с Хвесей едва сдерживались, чтобы не рассмеяться в голос, и понимающе переглядывались за спиной у нашей «паиньки» Эльсы.

— Действительно, откуда что берется?! — ехидно отозвался Мирон, не поворачивая в нашу сторону головы.

Эльса, смерив его досадливым взглядом, заговорила о другом:

— У нас огромные владения, и сам клан большой. Есть несколько горных селений и три в долинах. Еловый — главное село, или, как у вас называют, город, расположено вдоль реки под Голубой горой. Там плодородная земля, влажно и жарко, зато все растет: палку сухую воткни — корни пустит.

Ручейник чуть поменьше, как деревня, тоже в долине расстроился; там скот держат, травы видимо-невидимо, а деревьев почти нет. Третье по размерам село — Большие кочки — в речной пойме стоит. Если по весне вода сильно разливается, село будто на больших кочках плавает. Приходится постоянно мосты подправлять, их иногда селем сносит. Но там и рыба, и древесину спускают круглый год. Дальше на юг продают. Суровое местечко, скажу вам, но доход приносит клану хороший.

— И мой дар водяницы не пригодится, — уныло заключила Хвеся.

Эльса всплеснула руками:

— Да ты что! Как это не пригодится? Все дома у реки построены, но местность горная. Чуть отошел от воды — и все, сушь вокруг. За каждый источник или колодец драка идет. А ты поможешь новые найти, чтобы местным оборотням спокойнее жилось.

— А знахарей у вас много? — закинула я удочку для себя.

— Целителями у нас дедушкина тетка ведает, Дарья-знахарка. Старая уже правда. Вдовая, муж у нее давно погиб, а детей не успели завести. Она только его любила. На других смотреть не хотела. Так и осталась одна-одинешенька, зато нас, клановских, всех любит. Дарья в Еловом главная повитуха. Еще и детей с даром ищет и учит, чтобы в каждом поселении знахарь или повитуха, хоть слабенькие, но были. Твои умения ее очень обрадуют, да я уверена, что попросит помочь, а может и обязанности на тебя переложит. Ей уже давно за сотню, самая старшая из дедова рода. Остальные померли, не все, правда, своей смертью. Край у нас суровый.

— Я буду рада помочь!

Хорошие новости: дело у меня будет, голодной не останусь. Дом пообещали. Эх, а жизнь с каждым днем все светлее и краше кажется.

— А какие у нас ярмарки бывают! — хвалилась Эльса довольно жмурясь. — Богатые, веселые, с песнями и плясками. Парни холостые любыми путями удаль свою девицам показывают…

— В вашем возрасте поздно по ярмаркам шастать. Да на тех дрыгунцов пялиться! — заявил Мирон, тяжело посмотрев на Хвесю.

Я бы на ее месте от такого взгляда сжалась от страха, а лисичка расцвела от удовольствия. Облизнулась и только кончиком пушистого хвоста вильнула, юркнув к Мирону на телегу. Села на козлы, прижалась к нему и счастливо улыбалась, в глаза заглядывая. И ворчливому мужу это явно по душе пришлось, сразу лицом посветлел, на губах заиграла нежная улыбка.

— А почему «дрыгунцы»? — спросила я.

— Потому что трясут… всем… чем не попадя.

— Хвостом что ли? — предположила я самое простое.

С соседних телег раздался хохот; Хвеся почему-то покраснела и, скромно опустив глаза, прятала улыбку. Мы с Эльсой недоуменно смотрели по сторонам, ожидая объяснения.

— И хвостом, бывает, — хохотнул Мирон, снисходительно посмотрев на меня.

Смех оборвался после предупреждающего свиста. Вскоре тракт обогнул пролесок и побежал под уклон. Дальше открылось удручающе жуткое зрелище: когда-то большой город стал сплошным пожарищем. Немногие дома уцелели, как и жители. Даже лес с одной стороны города торчал черными обугленными вешками, являя миру страшный лик войны.

За нашим обозом, двигавшимся мимо этого кошмара, увязалась босоногая худосочная ребятня, выпрашивая еду. Причем только мальчишки, ни одной девочки не видать. Да и среди редких строителей, пытающихся восстановить дома, только мужчины — уставшие, грязные и ожесточенные. Правда, потом приметили двух старух, варивших в общем котле пищу. Скудную, судя по запаху.

Останавливаться здесь на постой нельзя: опасно среди обозленного горем и голодом народа. Неожиданно Мирон помог спешиться Хвесе и, стегнув лошадей, увел телегу в сожженный город. За ним поскакали Дин и Далей. Провожая их взглядом, я чуть не упала, просмотрев яму под ногами. Затем наши мужчины, заехавшие в город, перекинувшись словом с одним из погорельцев, начали выгружать часть поклажи. Вокруг них засуетилась, радостно защебетавшая малышня.

— Они решили помочь им? — хрипло спросила я.

Хвеся пояснила, хлюпая носом:

— Это Долгун, здесь в основном гиены и шакалы проживали. Он одним из первых выступил против Валианова войска. Черные наемники хорошенько тут порезвились. В Аверте потом на всех перекрестках хвалились о своих «подвигах». Теперь об этой жути каждый в столице знает. Здесь осталась всего пара сотен жителей: старики, ребятишки, да покалеченные мужики.

Главы южных кланов звали выживших к себе, но те отказались. За Долгун сложили головы все их родичи, вот живые и не хотят бросать землю, за которую пролили кровь их отцы, матери, жены. Мир сказал, что многие обозники за правило взяли: едешь мимо — захвати лишнюю телегу с чем-нибудь для долгунцев, отдай дань их силе, смелости и терпению. Поэтому ата Дин в Малиннике покупал для них припасы, пока мы с Миром в храме Луны обряд связующий проходили.

Я расплакалась, Эльса тоже не смогла сдержать слезы. Так и рыдали втроем, глядя на черные печные трубы и горелый лес.

— Надо было не только опозорить, но и самого прибить, — злобно прошипела сервал, невольно выпустив когти.

Осталось лишь тяжело вздыхать: не знали мы горя настоящего, оттого и дуры такие. Я спала и видела, как бы вырваться на свободу от брата, даже в гарем. А Эльса… просто Эльса. Но мы непременно поумнеем, уже начали.