Скала (СИ) - Филон Елена "Helena_fi" - Страница 53

— ЦИПА!!! — Брей тряханул меня за плечо, так что я с трудом удержалась на ногах — тело не слушалось.

Это не тело — вата.

— Ты подохнуть собралась?! — Медленно, очень медленно кричал Брей, тряся меня за плечо свободной от пистолета рукой. Его налитое кровью лицо плавало из стороны в сторону перед глазами, как одинокий плот во время шторма. Плот, обречённый на исчезновение.

Что я могу ещё сделать?

Что должна сделать?..

Этот момент был предрешён с самого начала.

Я ничего не могу.

Все знали, что так будет!

Через несколько секунд Брею и Бетховену выпустят мозги, а меня убьют чуть позже… После того, как Леон наиграется с блестящей игрушкой.

И Чейз будет не в силах ничего изменить.

Потому что если он решит вмешаться, то больше никогда не вернётся к Ронни.

Уходи…

«Ты сделала меня человеком».

«Я сама была мёртвой… Как я могла сделать тебя человеком»?

— ЦИПА!!!

«Если ты мертва, то кто тогда все эти призраки»?

— ЦИПА, МАТЬ ТВОЮ!!!

БУМ. БУМ. БУМ.

«Ты сама не знаешь, насколько жива… Вся ты. Такая, какая ты есть. Ты и есть вся жизнь».

— Я ТЕБЕ НОГУ ПРОСТРЕЛЮ, ЕСЛИ СЕЙЧАС НЕ ОТВИСНЕШЬ!!!

«Будь со мной»…

Я подняла автомат.

«Я с тобой».

И тонкий пласт металла превратился в решето.

Яркий свет с улицы сочился сквозь маленькие дырочки… Секунду… Две секунды… Дверь с грохотом врезалась в Брея, повалив его на пол и почти что отправив меня следом. Морозный воздух ударил в лицо. Снег слепил глаза. Я кубарем отскочила в сторону, пока не ударилась о боковую стену гаража, продолжая выпускать остатки обоймы в головорезов снаружи.

Визг Бетховена заполнил собой всё пространство. Брей скинул с себя остатки двери, прижался брюхом к полу и стрелял по пустому прямоугольнику света.

Маленький металлический цилиндр прорвался сквозь белую пелену и, с клацающим звуком ударившись о пол, прокатился мимо меня по неровной бетонной поверхности.

Мои глаза расширились одновременно с тем, как последний патрон вырвался из автомата и улетел в никуда.

Дымовая шашка.

В один миг на складе Бетховена выросла толстая стена непроглядного белого дыма.

Глаза щипало, слёзы чертили грязные дорожки по щекам, просто потому что им невозможно было сопротивляться. Густое кашлянье. Тяжёлые шаги. Я зажала нос рукавом и поползла в направлении выхода. Прямо в руки к Скверне.

Снег обжёг ладони и, перевалившись на спину, я вздохнула полной грудь, всё ещё продолжая давиться кашлем.

Это конец. Игра закончена.

Улыбка была не к месту, но я не могла перестать улыбаться.

Вот он — момент, к которому мы шли. Он был неизбежен. И только такие глупцы как мы продолжали бессмысленно тянуть время. А время слишком беспощадно, чтобы позволять играть с собою долго. Его не обыграть.

Мы обыграли сами себя.

Несколько рук одновременно подхватили меня с земли и поставили на ноги. Утоптанный снег под ботинками казался мягким, как пуховая подушка. Мир уплывал в сторону, ведя за собой. Я не различала количества головорезов пришедших по мою душу. Точно больше десятка… Улыбка стала шире… потому что это конец, к чему лить слёзы?

С десяток головорезов Скверны явилось за меченой девкой, которую никто из них ни во что не ставил. Какой стыд.

Я должна гордиться собой.

Хотя бы напоследок.

Идиоты.

Слабаки.

Призраки…

Я имела право на эту улыбку! Последнюю в своей жизни…

Выстрел. И чёрное облако птиц над головой взорвалось новыми криками. Скверна избавляется от лишних в гараже.

Ещё один выстрел и возмущение птиц усилилось. Мы тревожили их. А скоро они потревожат всех жителей Скалы.

— Свяжи ей руки!

— Связал уже, отвали!

Меня с силой толкнули в спину. Резиновые ноги оказались слишком слабыми, и я упала лицом в землю, ощутив прилив острой боли в области носа.

Боль, делает нас сильнее — мантра убийцы, моё заклинание.

Слёзы — удел слабых, учил маленькую девочку бывший предводитель Скверны.

Слёзы — способны оживить давно мёртвое сердце — к этому, я пришла сама.

Сердце — это то, что я отдала Чейзу и никогда об этом не пожалею.

Грубые пальцы впились мне в волосы и, резко потянув вверх, заставили подняться на ноги.

Смех. Хлопки по спине. Мерзкие ухмылки.

— Заканчивайте с этим! Леон ждёт. Ведите эту грязную шлюху к нему.

Двое головорезов по бокам потащили меня по снегу. Я не могла заставить себя двигаться. Мир уплывал и тянул меня за собой. Глаза закрывались, белое в сознании сменялось чёрным.

Высокая широкоплечая фигура возникла рядом с соседним гаражом, но головорезы были настолько увлечены обсуждением поимки века в виде изнеможённой покалеченной девчонки, что не замечали этого человека.

Кристоф смотрел на меня несколько долгих секунд, суровым, немного печальным взглядом: «Просто выполни приказ Дакира. Сделай то, что должна» — говорили его глаза.

А потом я моргнула, и Кристофа не оказалось на месте. Мой преследователь исчез так же быстро, как появился. Так же быстро, как навёл на мой след Скверну… Вот он — лучший боец Дакира. Единственный, кто не отступил от плана. Единственный, кто вопреки всему доведёт его до конца.

Не бойтесь тех, кто идёт перед вами.

Бойтесь тех, кто держится в тени.

Чёрная дыра, в которую меня засасывает.

Плачь. Смейся.

Плач и смейся.

Это не мои слёзы. Это не мой смех.

Я слышу, как она смеётся надо мной.

Судьба.

Сука.

Это она — дыра, которая меня засасывает.

Плач… кто может меня оплакивать?..

Голос в голове:

«Сэйен»…

Нет, это какой-то бред.

«Сэйен»…

Уходи! Пошла вон из моей головы!!!

«Проснись, доченька»…

Глоток воздуха, как удар кувалды по груди.

Крик.

Крик принадлежит мне.

— Спокойно, Джей. Тише. Тише…

Тело трясёт. Мне холодно. Мне дико холодно.

Плачь. Смех.

«Проснись, доченька»…

Чушь…

Чушь! Чушь! ЧУШЬ!

Я давно забыла этого голос!

— Джей! Ты слышишь?!

Роксана?

Бледное лицо, засохшая кровь, множество гематом и слабая паническая улыбка.

Я её напугала.

Молчать! Я должна замолчать!

Роксана коснулась моих волос. Я отшвырнула от себя её руку и поползла. Не знаю, куда. Просто поползла. Мне надо сбежать… Сейчас же. От голосов в голове. От смеха. От плача. От собственного крика.

Под ладонями что-то хрустело и причиняло боль. Но я ползла, пока не натянулась цепь, связывающая мою лодыжку с поржавевшими перилами лестницы. Я дёргала ногами и рвала её на себя, пока на оголённой коже не проступила кровь. С меня сняли ботинки.

— ДЖЕЙ! — Хлопок и правая щека запылала огнём.

Я смолкла.

— Что с тобой?! — шептала Роксана, но больше это походило на панический утробный крик.

— Что с тобой?! — повторила она и осела на пол рядом со мной. Теперь я видела, насколько сильно она напугана. И насколько сильно её избили.

Не время над этим думать. Время что-то делать.

Винтовая лестница забитая хламом, досками, слоем пыли и штукатурки. Кафельный пол — грязная, чёрно-белая шахматная доска. Высокий потолок тусклого серого цвета, весь в трещинах, готовый прямо сейчас обвалиться на голову. Столы грудой сваленные у дальней стены. Плетёная мебель под слоем пыли. Широкие чистые стеклянные двери — если до сих пор целые, значит пуленепробиваемые, или кто-то очень тщательно за ними следил. И декоративное дерево с блестящими круглыми листьями в широком горшке.

Декоративное что?..

— Где мы? — Густое кашлянье вырвалось из горла и сотрясло грудную клетку нестерпимой болью.

Эта безумная боль. Мне не обыграть её. Не подчинить.

Я боком повалилась на пол и скрутилась в позу эмбриона, с силой зажмурив глаза и приказывая себе не кричать. Крик только усугубит ситуацию.

Сколько я провела в отключке? Мне нельзя было этого делать. Из-за этого боль переродилась, расслабленные мышцы натянулись заново, травмированные кости пришли в движение.