Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 92

– Это мне ясно, – если Внемлющий еще и не вернулся к душевному равновесию после этого разговора, то, похоже, контролировал собственные чувства ничуть не хуже охотника: голос его звучал ровно, с легкой ноткой иронии. – Но ты ведь так или иначе захочешь рассказать мне о том, что узнаешь. А для этого тебе хочешь-не хочешь придется вернуться.

Тихий смешок Тура смешался с шорохом ветвей, сомкнувшихся за его спиной.

====== Глава 37 (полкруговорота спустя) ======

Теплое Безвремение было ранним и дружным, и по всему выходило, что такого ужаса, как прошлым круговоротом, Роду переживать не придется. Ласковый ветер из-за Дальних холмов своим дыханием враз очистил землю от снега, а Лучезарная старательно подсушила ее, давая возможность зазеленеть траве и начать распускаться почкам на деревьях.

Ёль с явным удовольствием подставил лицо под лучи дневного светила. «Хорошо, – подумалось ему. – До чего же в самом деле хорошо!..»

– Что, и в Запретный лес снова пойдешь?.. – в голосе Миру, устроившейся возле него на берегу Ближней реки, звучало недоверие.

Он слегка приоткрыл глаза, возвращаясь к реальности.

– Пойду. С Внемлющим сначала. А потом может и один. Когда яснее все увижу.

– Что увидишь?

Ёль лишь неопределенно махнул рукой. Как описать то, что с каждым восходом мир вокруг тебя становится словно ярче, глубже, полнее? Как рассказать о том, что все время находишь в нем новые смыслы и образы – так, что хоть «по-настоящему» духов так еще ни разу и не увидел, – но сомневаться в том, что они повсюду, уже давно перестал, будто сделав их незримое присутствие неотъемлемой частью своей жизни и жизни всего, что тебя окружает?..

Идея Тура о том, что учиться толкованию воли духов – это путь, по которому нужно идти, оказалась на редкость удачной. Как так вышло – Ёль и сам не понимал – однако стоило ему раз взглянуть на это под таким углом зрения – по-другому он смотреть уже просто не смог. И почувствовал себя так, словно вдруг вошел в стремительное течение реки: словно какая-то неведомая сила увлекала его все дальше, туда, где мир перед его взором распадался на неисчислимое множество бесконечно разнообразных деталей, – и одновременно с этим обретал непостижимое единство и гармонию.

– Так ты до того довидишься, что и сам Внемлющим станешь, – после долгой паузы снова подала голос Миру, кутаясь в теплую накидку: с самого утра этим восходом она почему-то все никак не могла согреться.

Раньше, – даже еще прошлым Холодным Безвременьем, Ёль буркнул бы что-нибудь вроде «Может, и стану», после чего последовала бы очередная перепалка. Зима и его внутреннее странствие, однако, изгнали из него все остатки детства, в том числе и склонность к подобным препирательствам на пустом месте. И потому ответил он совсем по-другому.

– А ты была бы против?

Миру бросила на него быстрый взгляд, чувствуя, как от низкого, недавно сменившегося и все еще непривычного голоса сидящего рядом парня сердце заколотилось быстрее, а щеки предательски запылали.

– Да... Я-то причем?.. – прошептала она, отводя глаза и мысленно ругая себя на чем свет стоит: что за напасть с ней приключилась, что она ведет себя с Ёлем, как последняя потерянная? Она ж его с детства знает!

Или?..

– Ты знаешь, причем ты...

Или он так изменился за зиму, что теперь будто совсем новый, неизвестный Рослый, к которому поди пойми как относиться?..

Миру еще раз мельком взглянула на него, отмечая раздавшиеся плечи, посуровевшие черты лица, волосы, отросшие и спадавшие на плечи как огненный водопад, и то, что теперь он почти на две головы выше ее... И взгляд – утратив мальчишескую легкомысленность, он стал более серьезным, глубоким и... Притягательным? Кому как, наверное, а вот она, Миру, могла бы восходами любоваться яркой зеленью его глаз. Могла бы. Если бы не стало вдруг так тяжело почему-то выдерживать его взгляд, и если бы мурашки не бегали по спине, и не преследовало чувство, что она все делает глупо и не так...

– Я выбрал свой путь, – продолжал между тем Ёль. – Но я не хотел бы, идя по нему, остаться один. Ты... Ты видишь, о чем я?..

Он протянул руку, легко касаясь подушечками пальцев ее щеки, и Миру услышала, каким хриплым и сбившимся вдруг стало его дыхание.

– Этим летом будет мое Большое путешествие, а после... – он неожиданно замолчал, касаясь ее лба и виска уже совершенно другими, – напряженными, изучающими движениями. – Мрак, Миру, в тебе Лихомана! Чего молчала-то?!

Она хотела было ответить, что никакой Лихоманы в ней нет, и вообще она чувствует себя прекрасно – только замерзла немного, – но тут холод, словно по злому волшебству усилился, перейдя в жестокий озноб, а с губ вместо слов сорвался неудержимый кашель. Лес перед глазами поплыл, и она уже не почувствовала, как Ёль, вскочив, подхватил ее на руки и стремглав, не разбирая дороги, кинулся в селище.

Чтобы понять, что случилась какая-то беда, Внемлющему оказалось достаточно лишь беглого взгляда на совершенно белое, перепуганное лицо своего помощника.

Насколько именно все плохо, стало ясно в лекарской, где Фетха, вполголоса произносящая заклятия, вынимала нужные травы. Анхэ помогала ей, но, увидев входящего Кныша, травница коротко приказала ей уйти.

– А как же... – попыталась было возразить молодая.

– Иди, говорю! Нашла время спорить! – рыкнула знахарка, и молодая выбежала из лекарской.

– Ёль, и ты уйди, – Кныш опустился на колени рядом с Миру, провел ладонями по воздуху над вздрагивающим от озноба телом.

– Нет, я останусь! – начал было парень – но, перехватив взгляд Внемлющего, предпочел не продолжать и тихо быстро ретировался.

– Опусти полог, – Кныш поднялся, выполняя распоряжение знахарки, а та между тем продолжала: – Так мы изгоняли Лихоману с твоим родителем, когда она хотела забрать Ёля. Ты не знаешь этого ритуала, но я тебе подскажу. Думаю, ты уже вполне способен ничего не напутать.

...Братик, дай нам поиграть...

...Впусти нас, братик...

– Вот, держи вот это... – Фетха перебросила ему мешочек с травой. – И еще вот это. Теперь очаг...

...Чего ты ждешь, братик?..

...Поможем ли мы ей?..

...Смотря что значит помочь, братик...

...Ну давай, впусти нас...

– Ну что застыл?!

– Я... – Кныш, побледнев, сжал в ладонях переданные ему травы. – Есть какой-то другой способ. Духи могут его показать, если я им позволю...

Травница остановилась, бросив на него быстрый острый взгляд.

– Они вылечат ее?

Внемлющий на мгновение прикрыл глаза, словно задавая тот же вопрос своим невидимым собеседникам.

– Они не знают, что это значит, – наконец сказал он. – Они же ничем не болеют... Я могу попробовать спросить по-другому...

Фетха коротким кивком указала на лежащую Миру.

– Ты думаешь, у нее есть время ждать, пока ты будешь задавать вопросы?

– Но...

– Слушай, мальчик. Дело не в Миру и не в духах. Дело в тебе. Если ты доверяешь им – настолько, что согласен рискнуть жизнью – заметь, не своей! – тогда действуй. А если нет, то отомри уже, будь добр, и начнем, пока все не закончилось без нашего участия!

...Как же ты ошибся, братец...

====== Глава 38 ======

– Вот и все на этом. Нет больше Маруха-вождя. Держался-то хоть неплохо? Не опозорил себя напоследок?

Старейшина Румар, следовавший за старым другом по тропинке, выводящей в Ближний лес, только вздохнул. Вышли они с центральной площадки селища, на которой во время Общего сбора Марух только что объявил о том, что поединки за власть вождя состоятся через по-пальцам-руки-восходов. Этот срок, установленный традицией предков, считался особым временем: для молодых участников – своеобразной финишной прямой в подготовке к состязанию; для старого же вождя оглашение его становилось последним действием, выполненным им в качестве главы Рода. После него его место считалось свободным до той поры, пока его не займет новый «достойнейший» – победитель, доказавший в поединках свое превосходство над другими. Прежний же предводитель принимал участие в состязаниях чисто символически: сходясь в схватке с тем, кто до того одолеет всех остальных соперников.