Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 50

– Это был не просто змей, да? – Шох понизил голос.

– Да, не просто, – на душе Тура быстро множились отчаянно скребущие кошки.

– Ты говоришь мне не все, что знаешь, верно?

Охотник ударил себя в грудь кулаком.

– Я плохо делаю, я знаю. Но это не моя тайна.

– Это ясно, – Шох небрежно кивнул, давая понять, что нет смысла пояснять очевидное. – Это тайна Взывающего. Настолько большая и важная, что я думал, она отправит его к предкам вернее, чем рана.

– Было так плохо?

– Ну... Рану я ему худо-бедно перевязал. Только свести его с Пустоши смог только потому, что этот змей, когда помер, исчез.

– Исчез?

– Угу. Лежал, уже не шевелясь, потом вдруг побелел, аж засиял весь – и... Знаешь, будто пар над кипящим котелком...

Тур задумчиво кивнул, вспоминая сияющее присутствие Двоих в своем сне-видении. «Значит, они наконец встретились...», – с какой-то щемящей грустью подумалось ему.

– И что потом?

– А что потом... Что мне было делать? Ты не приходил в себя, потерял крови-крови... Я должен был позаботиться о тебе. Ну... Одним словом, я сказал Кнышу, что тебя мне придется нести на себе, а он, раз может идти сам, то пусть постарается не отставать.

– Просто так и сказал? – недоверчиво нахмурился Тур. – И он послушался?

Шох отвел глаза, стараясь отогнать мелькавшие перед внутренним взором картинки-воспоминания. Чести его выдержке они не делали, это уж как есть.

– Ну... Я настойчиво сказал, – пробормотал он, слегка краснея. – Очень настойчиво и доходчиво. Тур пристально взглянул на него. – Неужели ты ударил раненого, друг? – в голосе его звучал тихий смех. Богатырь смутился еще больше.

– Ладно тебе зубы скалить, – проворчал он. – За такое, вообще-то, и из Рода изгнать могут.

– Плохо сказал, – Тур приложил кулак к груди, снова становясь серьезным. – Просто я очень хорошо знаю, как хочется ему иногда врезать.

Шох молча с чувством кивнул, не то подтверждая сказанное, не то благодаря друга за то, что тот воздержался от дальнейших расспросов.

– Потом я почти два восхода шел с тобой по лесу, – продолжил он свой рассказ. – По правде говоря, тяжковато было. Так что на Взывающего сил уже не оставалось. Видел его только на привалах. Он же выводил меня к воде и показывал направление... Он, видится, Запретный лес лучше Ближнего знает.

«Еще бы, – промелькнуло в голове Тура. – Еще бы...»

– И что – он так и шел?! И не сопротивлялся?

Богатырь помрачнел.

– Да лучше б сопротивлялся. К этому я хотя бы готов был. А так... Видится, что, даже если бы я сказал, что собираюсь его убить – он бы все равно пошел. Ему словно бы и все равно было – жить или умирать, – Шох помолчал, затем продолжил: – Ему и сейчас все равно. За эти восходы и двумя словами ни с кем не обмолвился. Только с родителем твоим. Сказал, чтобы Переход отменили, а если, мол, лето не по-настоящему пришло, – то его такое сменит, что никакие Переходы не спасут.

– Да?.. – Тур слегка удивился.

– Угу. Так сейчас и идет. И знаешь... Я бы сказал, что тебе надо с ним поговорить – но по правде говоря, я даже не знаю, чем это может закончиться. Думаю, если и есть Рослый, которого он способен убить – то это ты.

Тур вздохнул, соглашаясь. Впрочем, если все и правда настолько плохо, – а Шох к преувеличениям склонен не был, – то такой расклад, может, и пошел бы на пользу: лучше однажды выпустить боль и ярость, чем медленно умирать под их гнетом. Ну а не дать этому и впрямь закончиться смертоубийством – его, Тура, забота. Правда, пока он к такому не готов. И вывод из этого вполне определенный – пора выбираться из лекарской и приходить в себя.

Оставался, впрочем, еще один нерешенный вопрос.

– Что другим-то говорить будем? – спросил он друга.

– Да то и скажем, – Шох, видимо, уже долго обдумывал это, и потому ответил быстро, почти без колебаний. – Мол, Взывающий ходил лето вертать – а мы, навроде, охранять его. Но вообще я бы об этом не болтал особо.

Тур согласно кивнул, чувствуя, как снова начинает наваливаться усталость. Шох, заметив это, поднялся.

– Я пойду, – сказал он. – Как Лучезарная проснется, переведем тебя в твою хижину. Отдыхай пока.

– Шох, – голос Тура звучал серьезно.

– Что?

– Ты спас мне жизнь. Я этого не забуду. Хотелось бы, чтобы не представилось случая вернуть тебе этот долг – но если это будет нужно – я не остановлюсь, – Тур приложил ладонь к груди. – Ты очень хорошо сделал.

– Да ладно.... – Шох, казалось, смутился от такого искреннего проявления благодарности. – А как иначе? Ты бы на моем месте сделал бы то же. Давай, хорошей ночи. И Фетхе скажи, что она хорошо сделала: она сразу увидела, что нам надо поговорить с глазу на глаз.

– Скажу, обязательно, – искренне ответил Тур, закрывая глаза.

Шаги удаляющегося друга затерялись на неясных тропах его сновидений.

====== Глава 7 ======

Очередной серый восход не принес Кнышу ничего, кроме не унимающейся головной боли и полного отсутствия сил, да и желания, подниматься с лежанки и делать хоть что-либо. Зачем?..

Зачем, если...

Взывающий вздрогнул и, преодолевая апатию, резко поднялся. Не думать. Насколько хватит сил – не думать об этом.

Хотелось пить, но кувшин с водой, прихваченный в хижину с вечера, за ночь успел опустеть. Значит, придется все же выбраться наружу.

Откинутый полог пропустил бесцветные лучи Лучезарной. Надо бы поесть и сходить к Фетхе, чтобы она поменяла повязку на плече. На самом деле он не чувствовал ни голода, ни боли, – но каким-то животным инстинктом ощущал, что пренебрегать едой и лечением слишком опасно.

Опасно.

Будто может быть хуже, чем сейчас.

Кныш остановился на пороге хижины, с силой потер лоб и виски, словно пытаясь стереть стоявшие перед глазами картины. Что толку запрещать себе об этом думать. Он не думает – он живет этими образами, а они живут в нем – и так, видимо, будет всегда – независимо от того, как долго это «всегда» для него продлится.

У Общего костра, по счастью, обнаружились остатки завтрака, вода – и никого из поселенцев, которые уже успели приступить к своим ежевосходним обязанностям.

Поев, Кныш уже собрался было отправиться к Фетхе, как вдруг его внимание привлекло какое-то движение у лекарской. Полог в ней поднялся, пропуская вождя, который почему-то все время оглядывался назад, в сумрак хижины; Анхэ, судя по движению губ, без умолку о чем-то тараторящую, а затем...

Взывающий замер, чувствуя, как боль возвращается с новой силой.

«Стало быть, тебе лучше»...

Тур, показавшийся на пороге лекарской, с легкой, чуть ироничной улыбкой отстранил руки Анхэ, все порывавшейся взять его под локоть и вести. Всегда он так: выглядит – краше только в Холмы предков отправляют, на ногах едва стоит – а спина все равно прямая, и голову держит высоко... И эта улыбка, говорящая, что жалости к себе он не потерпит, а слабость и беспомощность надежно прикроет нарочитой бравадой...

«Не был бы ты таким гордым, таким уверенным, что знаешь все лучше других... Таким упертым... Или таким до конца верным – себе и другим... Может, все и было бы иначе»...

Охотник, словно почувствовав его взгляд, повернул к нему голову – и Взывающий поспешил опустить глаза. Что толку...

Поспешные шаги, приближающиеся к нему – молодая, ну почему ты так любишь вмешиваться в то, о чем совершенно ничего не знаешь?!.

– Взывающий! Тур, он очнулся, он...

Наталкивается на его взгляд – и замирает в паре шагов, восторженная улыбка сползает с лица.

– Кныш!.. Ты что?.. Ты не...

Осекается, глядя, как он, отвернувшись, уходит – а он, уходя, знает, что Тур продолжает смотреть ему вслед.

Лес всегда был для Кныша отличным убежищем от всяческих невзгод. Бесцельно слоняясь среди деревьев, он всегда так или иначе возвращался к душевному равновесию – или хотя бы его подобию. Запретный лес в этом плане, конечно, был несравнимо привлекательнее Ближнего – но после их возвращения при одном взгляде на Белую границу боль накатывала такая, будто из груди заживо выдирали сердце. Приходилось довольствоваться малым. В Ближнем лесу все же лучше, чем в селище, среди соплеменников. Нужно только отойти подальше от Ближней реки – веселые голоса купающихся на ней детей были слышны от самой опушки. Вернуться можно будет уже ночью, когда большинство Рослых разойдутся по хижинам. Так он выиграет еще один восход – а у кого, зачем, что с этим выигрышем делать и главное – до каких пор будут длиться эти прятки – лучше не думать.