Следы на пути твоем (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 57

— Хорошо, хорошо, не буду больше… Но я побуду рядом. У вас огромное горе, я знаю… И важно, чтобы кто-то был с вами сейчас…

Лизбет, вглянувшей в этот момент в пустые, помертвевшие глаза Виллема, подумалось, что утешать его и быть рядом нужно скорее ее госпоже, чем ему самому. Впрочем, зла ведь это точно не причинит.

— Лизбет, поди сюда.

— Да, госпожа?

Вдова вынула из омоньера ключ, протянула служанке. Лицо ее было очень бледно, словно она решалась на что-то крайне важное и одновременно настолько же страшное.

— Беги домой. Приготовь поесть, нагрей воды для мытья. Господина Виллема нельзя здесь так оставлять, он будто уходит все дальше и дальше.

— Вы хотите забрать его к нам, госпожа?!

А вот об этом наверняка пойдут всякие грязные слухи, которые репутацию госпожи если не разрушат, так подпортят наверняка. Благородство — это хорошо, конечно, только вот у тех, кто начнет языком трепать, его и в помине нет.

— Ненадолго. Может быть, только до конца этого дня. Как только он окажется у нас, я пошлю за отцом Ансельмом: возможно, в его обители найдется место для погорельца.

— Может, пусть лучше кто-то из соседей его приютит, госпожа? Ваша репутация…

— Я сделаю все, чтобы сохранить лицо перед людьми, Лизбет. Но подумай лучше о том, как мы будем выглядеть в глазах Господа, если оставим этого несчастного здесь. Это доброе дело. Уверена, Иисус не допустит, чтобы мы чрезмерно дорого за него заплатили. А теперь иди домой, не медли. Я еще немного побуду с ним здесь, а потом попрошу кого-нибудь отвести его к нам.

— Как скажете, госпожа…

Покинуть мрачную, пропитанную гарью и горем улицу Лизбет и сама была рада. Господина Виллема жалко было до слез, а уж вид прикрытого тряпкой тела Гвидо и вовсе заставлял сердце сжиматься от жалости и тоски. Кто бы подумал! Всего пару раз его и видала — а как жалко!.. Он ведь, если подумать, хороший был. Смешной. И, как и она сама, тоже сразу понял, что мастер Виллем и ее госпожа друг другу отлично подходят: вон как хитро улыбался, когда они на Петра и Павла в церкви столкнулись! Вот бы ему еще рассказать, как он ей цветы выкидывать помогал!.. Правда, это было, когда мастер Виллем прощаться с отцом Гвидо шел. Ну и пусть! Боль от потери уйдет — а история останется!.. Впрочем, некому теперь ее рассказывать…

Лизбет опустила голову, шмыгнула носом. Несправедливо все как-то! Горько и больно — не только от самой потери, но и потому, что ценить что-то или кого-то начинаешь, только потеряв. Как дура последняя — будто было у тебя хорошее что-то — а ты и не разглядела. Ну, может, хоть госпожа счастья своего не упустит.

А для этого и ее помощь пригодится!

Она ускорила шаг, торопясь вернуться домой. В конце концов, если госпожа и мастер Виллем все же поймут очевидное и поженятся, то и никакого ущерба от его приглашения домой репутация госпожи не понесет. Вот хорошо было бы!.. Госпожа в прекрасном подвенечном платье — появится перед своим избранником… Как ангел… А он на нее взглянет — и весь его мир озарится светом… И глаза снова станут живыми. И тогда все сегодняшние ужасы останутся позади, и может, даже окажется, что и они послужили чему-то хорошему… Дай-то Бог! Amen.

Она собралась было перекреститься, надеясь, что этот благочестивый жест поможет Господу поскорее услышать ее молитву — однако поднятая рука до лба не дотянулась, вместо этого судорожно прижавшись к губам, чтобы не дать сорваться истошному визгу: из-за поворота улицы прямо на нее вышел призрак.

Лизбет и сообразить толком ничего не успела: только ноги, будто по волшебству ожив и обретя собственную волю, в два прыжка отнесли ее на другую сторону улочки, туда, где выступ фасада дома и внешняя лестница создавали что-то вроде неглубокого треугольного закутка. Эту нишу прохожие зачастую использовали для справления естественных потребностей, и потому смрад там стоял жуткий. Однако притаившаяся в ней беззвучно поскуливающая от ужаса девица не обращала внимания ни на него, ни на опасность перепачкать подол платья. Сейчас только один вопрос не давал ей покоя: какую улицу выберет призрак для своих блужданий. Развилка находилась всего в десятке шагов от ее ненадежного убежища, и если дух свернет туда, где она пряталась — не заметить ее он попросту не сможет. А шансы на то, что повернет он именно сюда, были неприятно велики: улочка выводила на улицу, где жил мастер Виллем. И если уж неупокоенная душа Гвидо бродит по городу, то, весьма вероятно, направится именно туда.

Лизбет замерла, прислушиваясь к негромкому стуку костыля о камни мостовой. Призрак, видимо, долинами смертной тени бродил уже давно и подустал, шаги были медленными, тяжелыми, неуверенными. Под конец они и вовсе замерли — как могла судить девица, как раз на той самой развилке.

«Господи Иисусе, Пресвятая Дева, Михаил Архангел… Мамочка!!!»

Мысли неслись как белки в колесе, все усиливая панику. К обрывкам молитв и воззваниям к святым весьма некстати примешались все когда-либо слышанные истории о выходцах с того света. Бродят они по земле, отмщения ищут… Или покоя?.. И пот у них — будто жидкий огонь. Говорят, кому-то капля такого пота ладонь насквозь прожгла…

Снова стук костыля, будто призрак неуверенно поворачивался туда-сюда, оглядываясь. Что ж он, бедный, так?.. Неприкаянный… Ой, нет-нет-нет, только не сюда!!

Отчаянные мысли-молитвы Лизбет, однако, так и не были услышаны: призрак, видимо разобравшись наконец со своим местоположением, направился именно в облюбованную ею улочку. Даже шаги стали увереннее, словно теперь он точно знал, куда идти.

Съест!

Душу высосет!

В ад за собой утащит!

Гореть вместе с собой заставит!!

Паника нарастала, заставляя девицу, будто загнанного в угол зверя, отчаянно искать спасения. Ладонь, скользнувшая по шее, нащупала под тканью платья крестик. А ведь и правда! Он ведь освященный, крестильный еще! Нечистая сила таких боится! Может, не тронет?

А если не забоится? Да и как он узнает, что крестик есть, его ж не видно?!

Пальцы слушались с трудом — но тонкая серебряная цепочка на удивление легко была извлечена на свет Божий. Ну, теперь лучше!

А если все равно не испугается?!

Шаги призрака звучали уже совсем близко, и в голове Лизбет образовалась совершеннейшая каша из ужасающих пророчеств, рассказов и картин, что видала на фасадах церкви (припоминались почему-то именно Страшный суд и грешники в аду).

Еще один удар костыля о камень — и ужас перешел в дикое, отчаянное желание спастись.

Не испугается?! Так мы поможем!

— Во имя Отца, и Сына, и Духа Святого — сги-и-и-нь!!!

Крик на последнем слове сорвался в истошный визг — и выскочившая из своего убежища служанка, зажмурившись для храбрости, наугад ткнула снятым с шеи крестиком в направлении призрака.

Тот, судя по приглушенному вскрику и последовавшей за ним тишине, действительно испугался. Однако, когда девица решилась-таки приоткрыть один глаз, выяснилось, что сгинуть он все же не удосужился — просто замер, ошалело ее рассматривая, видимо, опасаясь новых демаршей.

— Иди в эти… Как их… Кущи, — попробовала было возобновить попытки изгнания Лизбет. Весь запал, однако же, ушел на первый вопль, и теперь голос дрожал и срывался, так что получилось совсем не убедительно.

— Что? — наконец отмер призрак. — Какие кущи?

— Райские… — прошептала служанка, как-то враз понимая, что следовать указанному маршруту нечисть не станет.

Так и случилось.

— Ты сдурела? — то ли спросил, то ли утвердил дух.

— Ну иди ты к Господу! — предприняла последнюю отчаянную попытку договориться Лизбет. — Ну что тебе в мире живых-то делать?! Тебе там лучше будет!

Призрак в ответ на это действительно пошел — но не в рай — а просто боязливо отодвинулся подальше.

— Сама иди, — с безопасного расстояния озвучил он встречное предложение. Девицу прошиб холодный пот: вот и конец. Ее прокляли и теперь точно уволокут на тот свет! Призрак между тем продолжил: — Я думал, ты еще ничего. Нормальная, хоть толстая и в веснушках. А ты вон чего творишь. Ладно еще я — а на кого другого так бы кинулась — еще б за колдовство спалили. Придумала тоже — людей по подворотням подкарауливать. Вобщем, проваливай давай, меня мастер небось уже по всему городу ищет.