Под одной крышей (СИ) - Козина Елена - Страница 3

- Минута в минуту, мистер Максвелл! - сквозь рев мотора видавшего виды фордовского пикапа послышался звонкий голос Чеза. За приспущенным стеклом мелькнула его вытянутая физиономия, усыпанная веснушками и обрамленная выгоревшими на солнце, как у заправского серфера, волосами.

Парень улыбнулся и выпрыгнул из машины. Натянув канареечную толстовку поверх растянутой футболки с портретом Боба Марли, он подхватил большой бумажный пакет с соседнего сиденья и направился к дому. - Я как раз за продуктами успел заскочить. Вы готовы?

- Да, спасибо, Чез. И зови меня по имени, не так уж я и стар, - смущенно пробормотал Гарри в приоткрытую дверь и пожал ему руку.

- Договорились. А то, что не стар, я давно приметил, ага, - ассистент прошаркал на кухню, оставил покупки на столе и уставился на хозяина.

Тому сделалось неуютно под лучистым взглядом огромных кофейных глаз.

Чез наконец приблизился и подмигнул ему:

- Вы еще хоть куда, мистер Максвелл. То есть Гарри. Серьезно! Да и док ваш говорит то же самое, не так ли? Ну, сколько вам, лет сорок-сорок пять, да? А выправка какая! Если бы не это дедовское шмотье, вы бы здесь были номер один, отвечаю!

В крошечном Палмере, с его аграрным кооперативом и мастерской по ремонту мотоциклов в качестве главных достопримечательностей, рейтинг популярности вряд ли кого-то волновал. Гарри же он волновал и того меньше.

Солдат проигнорировал комплимент и, отвернувшись, принялся шарить по тумбочке в поисках ключей.

Поняв, что сморозил глупость, Чез вздохнул и протянул:

- Хотел спросить, вы думаете избавиться от хлама или собрались переезжать?

- П-переезжать?.. - поперхнулся Гарри. - Кто, я?

- Ну-у, вы или ваш брат, - замялся парень. - На входе, там мебель стоит. Я подумал, может...

Пока Чез подыскивал слова, теребя молнию на толстовке, Гарри стремительно пересек порог комнаты, мрачную прихожую и выкатил инвалидную коляску на веранду.

В углу за входной дверью покоились две пыльные книжные полки из родительской спальни, кресло-качалка отца, обитое зеленым флоком, и невысокий дубовый комод. У одной из его медных ручек-листиков был поврежден крепеж, отчего она уныло повисла, угрожая оторваться.

«Мамин комод, - в горле у Гарри встал ком. - Любимый мамин комод!».

Он не видел эти вещи много лет, и они поблекли в его памяти, как залежалые афиши.

Сначала Гарри всячески избегал встречи с ними: любое вещественное напоминание о матери после ее кончины отзывалось в его детской душе острой болью. А этот комод - в особенности.

На нем мама по привычке оставляла чайную чашку, когда принималась за книгу в тишине и уединении. На нем зажигала свечу, когда смеркалось, а потом подолгу вдыхала аромат воска и полевых цветов, что ее мальчишки собирали по округе. И за ним, за излюбленным маминым комодом, маленькие Гарри и Дейл прятались, будто мышки-полевки, когда не в меру выпивший отец поднимал на нее руку. А потом...

Потом - много лет, целую жизнь спустя после маминой смерти - Гарри утратил способность ходить. Эти пожитки так и остались запертыми под крышей, приговоренные к небытию.

Но сейчас ветхая мебель мнилась ему живой, она звала с небывалой силой, возвращая в те дни, когда мама была рядом.

После ранения многое бы отдал Гарри, чтобы вместо этих вещиц и дорогих сердцу мгновений запереть этажом выше изводившую его мигрень и ночные кошмары. Многим бы пожертвовал теперь, чтобы отделаться от соседки, которая прикасается к реликвиям его семьи!

Пусть Дейл извернулся и сдал свой угол без его ведома. Это не дает право новоявленной протеже брата распоряжаться их фамильным имуществом!

- Так куда вы перебираетесь? - осторожно спросил подоспевший Чез, чувствуя, что увиденное застало спецназовца врасплох.

Гарри подернул могучими плечами, опустил руки на вращательные обода коляски и отрезал:

- Я никуда не уеду, заруби себе на носу.

С укором посмотрев на помощника, он осведомился:

- Скажи, тебе о чем-нибудь говорит имя Бекка Филлз?

- Бекка Филлз? - по слогам повторил парень. - Н-нет, да вроде нет. А что? Не дождавшись ответа, он ехидно улыбнулся:

- Это ваша новая подружка, мистер Максвелл?

Стоило этому вопросу сорваться с губ беспечного шутника, как Гарри схватил его за шнурки толстовки, болтавшиеся на груди, и рывком притянул к себе.

Чез только и успел, что переставить ноги в попытке удержать равновесие.

Холодный взгляд спецназовца, юркий и цепкий, как рыболовный крючок, чуть не пронзил бедолагу. Жилы у Гарри на шее напряглись железными тросами.

Когда-то он был способен на марш-бросок в сорок миль с пятидесятифунтовым рюкзаком за спиной и мог осилить вплавь сотню-другую футов при полном армейском снаряжении. Да в нем по-прежнему было столько силы, что, казалось, он с легкостью может подкинуть парня в воздух и удалиться на перекур, пока тот не совершит все возможные пируэты.

- Послушай, - процедил солдат, не ослабляя хватку. - Я должен знать, кто эта женщина.

- Как... какая жен-щина?.. - глаза у Чеза остекленели.

- Женщина, которая намерена здесь поселиться.

- Не знаю, о чем вы! Я никого не видел! - прохрипел парень. - Я не могу дышать!

Нет, он не врет. По поводу последнего, так точно.

Гарри разжал руку и, оттолкнув его, приблизился к раненому комоду.

Не нужно было касаться его потрескавшейся столешницы и оторванной ручки-листика. Не следовало взывать к воспоминаниям.

Снова накатила эта ломящая головная боль. Шум. Крики. Атака. Выстрелы. Все смешалось: мама, командир Стоун, бегущие оперативники, ревущий в ночи ребенок, орущий отец...

Он сжал ладонями раскалывающиеся виски.

- На часах почти десять. Мы опоздаем к врачу, мистер Максвелл, - шепнул Чез и, отдышавшись, припал к стене.

Гарри у него ассоциировался с эдаким Рэмбо, гордым одиночной, испытавшим все тяготы войны. Борьба с террором возвеличила дельтовца до героя и покалечила - а это как минимум было мотивом для плохого настроения.

У всех бывают трудные дни, а у бывших вояк таких дней - большинство.

Гарри опомнился и поднял на него глаза:

- Поехали. Но сначала занеси комод в мастерскую, а все остальное - ко мне в комнату.

Сеанс массажа привел его в чувство. От мануальщика явно был толк: напряжение в шейном отделе спало, а обвинения и подозрения в адрес Дейла, все утро крутившиеся у Гарри в голове, вечером уже не отзывались в ней злостью и нетерпимостью.

«Если Чез не в курсе, значит, Дейл сам подыскал арендаторшу. Небось, рассчитывает на этом поживиться. Но кто, черт побери, захочет забраться в Палмер по доброй воле?».

Распластавшись на кровати, Гарри позволил разыграться собственной фантазии. Его неожиданно поглотили размышления о том, что представляет собой эта неуловимая соседка. Блондинка она или брюнетка, дородная или утонченная, простушка или городская фифа, сбежавшая из страны небоскребов от ревнивого бойфренда?

И чем она так хронически занята?

Удивительно, как не удается ее застать. Не пешком же она добирается сюда! И, что самое важное, как эта женщина умудрилась вытащить и спустить по лестнице все эти пожитки - в одиночку и не производя при этом ни малейшего звука?

Гарри поймал себя на мысли, что зауважал ее за выносливость и завидную партизанскую сноровку.

Да, случается, что от лекарств сон его делается вязок и глубок, но не до такой же степени, чтобы не услышать, как в доме вершится переезд!

Стянув толстый блокнот с полки в изголовье, солдат устроился поудобнее, выдрал лист и замер, подбирая слова.

«Мисс Филлз, - вывел он мелким прерывистым почерком. - Вы без спросу выставили вон вещи, принадлежащие моей семье. Это не лучшая идея для соискателя на угол под этой крышей. Да, вы так и не сообщили, надолго ли планируете тут задержаться? С уважением, Г. Максвелл».

Он отложил ручку с чувством человека, умудрившегося за один присест переписать Евангелие - соблюсти деловой тон в переписке с потенциальным неприятелем стоило немалых усилий.