В объятиях волка (СИ) - Pricklys Darya "PricklyS / Darina_Dress" - Страница 87

«Ты — зверь, и быть тебе зверем и потомкам твоим зверьми до первой жертвы. В ночь полной Луны ты будешь становиться самим собой и рвать на части себе подобных. Быть тебе человеком, если сможешь избежать ты жертв. И только верная сердцем, чистая душой и невинная телом спасет, связав ваши жизни воедино.»

Мари говорила эти слова, направив руку на лоб Руле, твердо глядя ему в глаза. Она знала, что обладает некими мистическими способностями, передающимися ей по линии матери, но всячески ото всех скрывала, ибо за такое сжигают. Вот и направляли они свою силу на знахарство. К ним ходили за снадобьями от различных недугов, и рецепты эти передавались от матери к дочери из уст в уста, чтобы никто не мог узнать секрет.

Пока Руле приходил в себя, Мари собрала вещи, сына и сбежала. У трупа какой-то женщины она сняла ее католическое обручальное кольцо, подменила на свое. И направилась дальше, из города, прямо в лес. Там у каких-то лесников она и скрывалась, помогая, чем может. Когда лесника задрал зверь, Мари стала жить одна с сыном. Так травками, кореньями, грибами они и жили, помогая редким путникам, пока однажды таким путникам не стал сам Руле, искавший их.

Поначалу Мари очень испугалась — она не узнала своего бывшего возлюбленного — он осунулся, волосы были лохматые, ногти грязные, взгляд полудикий. Узнав свою любимую, он упал ей в ноги и молил о пощаде, прося помочь, снять проклятие. Он долго каялся, объясняя свой поступок. Мари, за это время успевшая простить своего любимого, стала о нем заботиться. К моменту, когда сын Мари, Матис, пришел в дом, Руле уже пришел в себя. Увидев мальчика, он испугался не меньше — ибо он как будто в свои глаза посмотрел. Мальчик же помнил убийцу отца и захотел защитить мать, но та сказала, что это дело прошлое и не богоугодное. Так Руле узнал, что Матис на самом деле был его сыном. Мальчик об этом догадался спустя несколько лет, когда стал замечать сходство между ними. Жак поселился в их доме, они жили одной семьей. Он помогал Мари по хозяйству, та варила ему снадобье от волчьей болезни. Снять свое проклятие Мари не могла, так как Жак в свой первый оборот убил человека. Но самое удачное ее снадобье позволяло Руле в полнолуние спать целые сутки. Так они спокойно и жили, пока однажды не грянула беда. Бывшие сослуживцы Жака увидели его в лесу с семьей. Жак считался дезертиром, а за это казнили. Они бежали, но и те не отставали. Спрятав под листьями Мари и Матиса, Жак одними руками разорвал бывших друзей. На мальчика это произвело неизгладимое впечатление. Ему было и страшно, и в то же время он был горд своим отцом. Они продолжили свое бегство. Дойдя до какой-то деревушки, они поселились на отшибе. Никто не возражал — знахарка с сыном и мужем были хорошим подспорьем в нелегком крестьянском быту. Но их снова вычислили. Бывшие сослуживцы успели дать знать о беглом, и их искали. Жак об этом узнал, когда однажды вошел в дом, а там все перевернуто, и на полу были пятна крови. Потеряв семью во второй раз, он опустил руки. Жить больше не хотелось. Скрываясь в лесу, он все больше дичал и становился зверем. Около Анжера его поймали и сожгли. От бессилия, боли и жара Руле выл волком, хоть и имел обличие человека.

Гермиона плакала, когда читала об этом. Он до последнего сохранял остатки разума. Про казнь писал Матис — он все видел. Он был неподалеку от Анжера, а, услышав слухи, не мог не прийти. Ярость и злоба душили его, но он не был оборотнем, в отличие от своей младшей сестры, которая родилась несколько лет назад. Бежав из той деревни, Мари хотела найти своего Жака, но узнала, что беременна. Она помнила свои слова о проклятии детей и хотела избавиться от дитя, но не смогла — она любила Жака. И впервые в истории родилась волшебница с ликантропией. Мари давала ей зелья с самого раннего возраста, да и Матис дал слово матери хранить тайну и заботиться о сестре. Когда спустя пятнадцать лет Мари умирала, она завещала детям искать средство от волчьей болезни. Те обещали, но жизнь внесла свои коррективы.

На этом история Жака Руле и его семьи обрывалась. Гермиона еще раз вытерла глаза и заметила, как кто-то внимательно на нее смотрит. Девушка подняла взор и увидела черные мужские глаза, алчно на нее смотрящие. Она тяжело сглотнула.

— Ты кто? — хрипло спросил мужчина.

— Я — гостья Аины. — ответила Гермиона. — А Вы?

— Ее сын, Одрик. Ты чья? Я тебя впервые вижу. Ты предназначена мне? — он говорил грубо и отрывисто. Интонации были звериные.

— Нет. — нахмурилась Гермиона. Такой поворот разговора ее не радовал. — Где Аина? Мне необходимо с ней поговорить.

— Мать на ристалище. Я провожу. — осклабился он и протянул руку. Гермиона прижала записи к себе и встала сама. Оборотень глубоко втянул воздух.

— Ты сладко пахнешь! Мне нравится!

— Я под защитой Аины и принадлежу другому. — твердо гладя мерзкому существу в глаза, девушка вышла из дома.

Волк сильно рассердился, но промолчал. Аину Гермиона нашла в центре деревни — она дралась с двумя парнями. Несколько минут девушка взирала на эту неприглядную бойню, понимая, что ни Драко, ни она не приживутся тут точно. А, стало быть, надо искать зелье против Ликантропии.

Аина, заметив гостью, а рядом своего сына, тут же подошла к ним.

— Ну что, нашла, что искала? — спросила она, беря Гермиону под руку.

— Я многое узнала, спасибо огромное, но это не решает моей проблемы.

— Все, что было изучено, находится в этих записях. — сказала она, ведя девушку из деревни.

— Я могу их взять, чтобы дома более внимательно изучить? Обратно пришлю совой или любым другим способом.

— Бери. — махнула она рукой. — Здесь они никому не нужны.

Женщины еще прошли в молчании, когда внезапно один из жителей в почти что панике подбежал к ним.

— Аина, — начал он, — тебя срочно вызывают.

Женщина нахмурилась — ситуация ей не нравилась. Но семья — это семья, она превыше всего.

— Проводи нашу гостью. — бросила она и метнулась сквозь деревья.

Оборотень пошел вперед, Гермиона следовала за ним. Когда его макушка не появилась из-за очередного поворота, она не очень испугалась. Страх пришел, когда трое оборотней, в том числе и Одрик, окружили ее.

— Далеко собралась, девочка? — начал он.

— Это не ваше дело. — ответила она, сжимая волшебную палочку в рукаве. — Где мой провожатый?

— Все, что происходит на моей территории, касается меня. Особенно, если дело о самке.

— Я чужая и принадлежу другому.

— На тебе действительно запах чужака, но ему ты не принадлежишь. Ты еще ничья — твоя кровь пахнет по-другому. А раз ты ничья, то ты будешь моей. — и он начал подходить к ней.

Гермиона шагнула назад — плохо дело. Она с одним Малфоем еле справилась, а тут их трое.

— Я — гостья твоей матери, под ее защитой. — высказала она весомый аргумент.

— Ее здесь нет, а когда ты станешь моей, это уже не будет иметь никакого значения. Единицы приходят сюда по доброй воле. В основном мы похищаем женщин и делаем их своими самками.

— Тронешь — убью. — зло сказала Гермиона, нацеливая свою волшебную палочку на Одрика. Но тот отрывисто рассмеялся.

— Брось, это тебе не поможет! Лучше останься со мной по-хорошему.

— Лучше отпусти меня по-хорошему. — Гермиона все больше выходила из себя.

— Держите ее, парни! — крикнул оборотень, и его двое дружков поспешили выполнить приказ будущего вожака.

Гермиона была готова. На первого, спешившего к ней, она направила заклятие «Сектусемпра», а затем побежала прочь. Это дало ей некоторое время форы. Оно подействовало не как на Малфоя в свое время, но заставило волков остановиться. Пораженный истекал кровью. Он не умирал, но двигаться не мог. Петляя по лесу, Гермиона старалась не обращать внимания на ветви, что ранили ее по лицу. Опять она бежит по лесу, опять она спасает свою жизнь от оборотней. Что ж такое-то?!