Мужчина не моей мечты (СИ) - Ардова Алиса - Страница 19

Если бы…

— Хэленни.

— Что?

— Они боролись за руку хэленни.

— Там так и написано? — искренне изумился Дильфор. — Эти страны давние союзники, и о причинах древней распри и единственной войны сразу же постарались забыть. В учебниках, тем более детских, обычно упоминаются лишь личные разногласия правителей. Почему вы решили, что здесь замешана хэленни?

— Это ясно из текста. Сами смотрите…

Мастер поколебался пару мгновений, а потом решительно поднялся, обошел кресло и, остановившись за моей спиной, склонился над книгой.

— Вот… — Мой палец заскользил по странице. — Здесь говорится, что король Сигиллы Гисбрен был магом Земли. Сильным, но не выдающимся. Потом война с Онижем… Победа… Новых территорий Сигилла не получила, достаточно взглянуть на карту, чтобы это понять. Золотые рудники тоже остались у проигравших. Зато старший сын Гисбрена Янурес Великолепный, — ну и имечко, почти неприличное, — родился с даром мага-универсала и стал даже не мастером — повелителем стихий. Братья от него ненамного отставали. Уверена, это наследство их матери-хэленни.

— Пожалуй, вы правы, — признал Дильфор и неожиданно негромко рассмеялся. — Ваша способность читать между строк восхищает, миледи.

Доброе слово и кошке приятно, особенно если кошка давно ничего подобного в свой адрес не слышала.

Вскинула голову, улыбкой отвечая на улыбку. Греясь в теплом сиянии глаз медового цвета…

— Как трогательно!

Два слова, произнесенные низким насмешливым голосом, вдребезги разбили царившую вокруг тишину, заставили нас, вздрогнув, инстинктивно отпрянуть друг от друга и одновременно повернуться ко входу. На пороге комнаты стоял гостеприимный хозяин Эрменлейва — его светлость герцог Роэм Саллер и подчеркнуто внимательно изучал нас с Дильфором.

— Лекарь и верная жена дежурят у постели тяжелобольного, — мужчина прислонился к дверному косяку и скрестил на груди руки. — Рвение, достойное похвалы…

Разумеется, достойное. И я не понимаю, зачем язвить по этому поводу. Мы не делали ничего дурного или непозволительного. Даже дверь никогда не закрывали, любой мог заглянуть и полюбопытствовать, чем мы занимаемся. Но Саллер… такой Саллер. Он всегда появляется не вовремя, и рядом с ним постоянно чувствуешь себя в чем-то виноватой.

— Кхм… — неловко откашлялся мастер. — Миледи очень ответственно отнеслась к моей просьбе проводить как можно больше времени рядом с мужем.

— Успел заметить, — глухо откликнулся герцог.

Холодный взгляд, бесстрастное выражение лица… Почему же мне кажется, что он с трудом сдерживает полыхающее внутри бешенство?

— Мэссер, — предпринял новую попытку лекарь, — с тех пор, как ее сиятельство…

— Позже! — Короткий приказ поставил точку в откровениях Дильфора. — Потом доложишь, Дильф. Сейчас нам с графиней нужно поговорить. Просто-таки жизненно необходимо. Прошу, миледи.

Саллер сделал приглашающий жест и отступил на шаг, позволяя мне пройти.

В полном молчании мы добрались до кабинета, вошли, и в следующий момент я оказалась прижатой к стене твердым горячим мужским телом.

— А вы оказались еще глупее, чем я думал, графиня, — презрительно бросили мне в лицо.

Замечательное начало разговора. Честно признаться, я подозревала, что меня позвали не для того, чтобы засыпать любезностями — от этого человека их точно не дождешься, но и откровенных оскорблений вот так, с ходу, тоже не ожидала. Фраза неожиданно сильно задела, неприятно слышать подобное от мужчины, который тебе нравится. А потом нахлынула обида, вытесняя благоразумие и осторожность.

— Что вы себе позволяете?

Резко дернулась в сторону, пытаясь освободиться. Бесполезно. Саллер не только не отпустил — даже не шелохнулся.

— Желаете преподать мне урок манер, миледи? — хмыкнул он. — Забавно.

— Ничего забавного, — упрямо вздернула подбородок, — наоборот, печально… Печально, что в детстве вы даже не потрудились открыть «Тонкости этикета для благородных юношей».

Надо же, и название учебника так кстати «вспомнилось».

— Ну что вы, миледи, это моя любимая настольная книга… была. Так что если настаиваете… — Мэссер изобразил нечто вроде церемонно-ироничного кивка и почти пропел: — Добрый вечер, миледи. Как вы сегодня спали? Хорошо ли себя чувствуете? Прекрасная погода, не правда ли? — Сделал неуловимо короткую паузу и проронил тем же тоном: — Ах да, позвольте заметить, ваше сиятельство, вы удивительная… дура.

А вот последнее он зря сказал — обида моментально утихла, растворившись в холодной злости.

— Да, я такая, — подтвердила спокойно, хотя бог знает, как тяжело это спокойствие мне далось, — а еще вздорная, легкомысленная и вообще не достойна вашего высочайшего внимания. Вы пригласили меня только за тем, чтобы поведать все это? Не стоило. Как видите, я и так прекрасно помню комплименты, которыми вы меня одаривали.

— Комплименты помните, а предостережение нет?

Герцог прекратил ломать комедию и теперь говорил тихо, жестко. И от этого внезапно стало жутко.

— К-какое предостережение? — Мой голос невольно дрогнул.

Саллер не ответил. Искривил рот в неприятной, двусмысленной ухмылке и перевел взгляд на мои губы.

— Я ничего не делала, — выпалила возмущенно. — Ничего, за что нужно оправдываться. Да, я брала книги из вашей библиотеки, но вы сами разрешили. И я… я читала их вслух мужу. Можете смеяться, но я чувствую, ему это нравится.

— При чем здесь книги? — Дернул он уголком рта.

— Что же еще? В чем вы меня обвиняете? Я все дни провожу возле Трэя. Разговариваю с ним, читаю… делаю все, чтобы он быстрее поправился. Как вы и настаивали.

— С Дильфором вы тоже заигрываете ради мужа? Хихикаете… кокетничаете…

— Что? Я не собиралась ни с кем кокетничать.

— Позволяете к вам прижиматься… — продолжал хозяин кабинета, не обращая внимания на мои слова.

— Он не прижимался. Всего лишь стоял за моей спиной и смотрел…

— Очаровываете… — Он действительно будто оглох. Или не желал меня слышать. — Вы хэленни, миледи. Забыли? — Забудешь такое, как же. — За вами охотятся. Кроме того, никто не знает, как ваш дар влияет на окружающих. Вам нужно вести себя предельно осторожно, скромно, ни с кем не общаться, всех опасаться и молить Танбора о скорейшем выздоровлении мужа. А вы что творите?

В чем-то он, несомненно, прав. Остерегаться, никого не подпускать близко, шарахаться от собственной тени в моем положении, конечно, разумно, но ведь так недолго и с ума сойти. Сидеть, трястись, не пытаясь выяснить хоть что-то о себе, о мире, о том, что вокруг творится, а потом покорно рожать детей тому, на кого укажут? Нет уж. Кроме того, я ведь не бегаю по окрестностям, не бросаюсь с радостными воплями на шею первому встречному. Спальня — библиотека — комната Трэя — снова спальня — изредка парк. Куда уж скромнее?

Но Саллера я тоже понимала… ровно одну минуту. Следующие слова заставили меня буквально задохнуться от негодования.

— Следовало запереть вас в вашей комнате до тех пор, пока Трэй не придет в себя. Пожалел… Не учел, что если вы не задумываясь нарушили данное мне обещание, то с такой же легкостью преступите и брачные обязательства. При первом удобном случае.

Мне словно под дых врезали. Он что, считает меня не только пустышкой, но и дешевкой? Хотелось крикнуть в ответ что-то такое же колкое, но слова застряли в горле, вырвавшись наружу лишь придушенным хрипом. В отчаянии ударила герцога в грудь, надеясь оттолкнуть… убежать… оказаться как можно дальше.

— Куда же вы, миледи?

Казалось, мой порыв только раззадорил его. Твердые пальцы впились в плечи, почти оторвав от пола, не давая двинуться с места. Подняла голову и столкнулась с совершенно невменяемым взглядом.

— Вам обязательно нужно находиться в центре внимания? Купаться в мужском восхищении? Ласках? По-другому не получается? — яростно прошипел он. — Так я могу помочь, Мири… по-родственному, — выдохнул возбужденно, вжимаясь в меня бедрами, грубо дернул к себе и потянулся к губам.