Умница для авантюриста (СИ) - Ночь Ева - Страница 68

Если кто ждал, что дверь распахнётся, глубоко ошибся: её пришлось тянуть на себя, срывая остатки ногтей. Тяжёлая, словно сросшаяся с замком. Визжала противно и протяжно, будто жалуясь, что её потревожили. Зато хохотал Фолионто, постукивая всеми своими механическими суставами, а, может, и челюстью — кто ж его знает, где и какие у него части тела! Я слушала его голос и радовалась. Как оказалось — рано. За дверью нас ждал сюрприз.

— Я думала, ты доволен, — пробормотала, ударяя рукой о вычурную, ажурную решётку, что закрывала вход, — оказывается, ты над нами смеёшься.

Фолионто недовольно заворчал, словно я обидела его.

— Не спеши, — вот у кого терпения — бездна, так это у Гесса. — Приглядись.

Я и так рассматривала решётку со всех сторон. У неё не было замочной скважины. Да и ключа у нас больше тоже не было.

— Разве что распилить её, — произнесла я кровожадно.

— Бесполезно, — подал голос Орландо, — здесь это не действует. Иначе давно бы распилили всё, что можно.

— Красивая, но прочная, — устало я подёргала за прутья.

— С секретом, — указал Гесс на тусклый ржавый металлический круг посередине. — Всмотрись.

Неприметный узор — странные линии-бороздки.

— На что-то это похоже… На годовые кольца деревьев?

— Но это не кольца. Больше напоминает рисунок на человеческих пальцах.

Я потёрла круг рукой, а потом рукавом, пытаясь очистить круг, чтобы лучше видеть.

— Не похоже на ржавчину, — сказала и запнулась. Гесс прикоснулся к поверхности и вздрогнул. Черты его обострились, ноздри раздувались. — Кровь? — высказала догадку, хотя уже понимала, чувствовала: это правда.

— Всё замешано на крови. Замок подпускает только тех, в ком течёт древняя кровь предков, — Гесс улыбался и продолжал водить пальцами по металлической пластине. — Это и есть настоящий ключ — кровь.

— Орландо? — попросила я. Мужчина только пожал плечами, достал нож и, полоснув острым лезвием ладонь, приложил её к кругу.

Фолионто вздрогнул и забормотал громче. В его интонациях слышалось недовольство. Я видела, как Марселла перевязывала платком порез и как скептически улыбался Орландо.

— Убедились? Какие ещё будут бредовые идеи?

— Не слушайте его! — неожиданно воскликнула Марселла. — Лучше вспомните, что я говорила!

— Связанные Фолионто? — тут же реагирует Гесс. Он всегда умел улавливать главное. Марселла кивает сквозь слёзы. И я догадываюсь, почему она плачет.

Гесс небрежно стирает рукавом белоснежной рубашки кровь Орландо, забирает у него нож. Вздыхает, протягивая ко мне руку. Я не колеблюсь. Он осторожно кончиком ножа прокалывает мне палец.

— Думаю, этого будет достаточно. Дело не в количестве, а в наличии крови. Однако, себя Гесс не жалеет и проводит лезвием по ладони, как это делал не верящий ни во что херувим.

— Вместе, любимая, — шепчет мой муж, и мы одновременно прикладываем руки к тускло поблескивающему кругу.

Решётка, вздрогнув, покрывается рябью и, искажаясь, начинает исчезать. Я вскрикнула и уловила всеобщий вздох на нашими спинами.

— Что это? — неверяще протянула я руку в пустоту.

— Магия, — пожал плечами Гесс. — Двери открыть могут только те, кого связал Фолионто. Те, кто по-настоящему любит друг друга. Предназначены, чтобы быть вместе. Раз и навсегда. Лишь это на самом деле важно. И для него, как оказалось, тоже.

Я оглядываюсь назад. Ловлю напряжённый взгляд Орландо, вижу заплаканное лицо Марселлы. Если бы он любил её, они могли бы стать той самой парой, перед которой распахнул бы свои двери старый замок. Но, может, всё не так уж плохо? — моё сердце хочет верить в лучшее.

Я обвожу взглядом тех, кто был с нами рядом. Герда посылает мне воздушный поцелуй и яростно машет розовым зонтом. А затем, взявшись за руки, мы с Гессом делаем шаг вперёд — переступаем порог Фолионто, чтобы найти наконец-то семейные реликвии Дона Педро, которые помогут мне вернуть отца.

Гесс

Темнота упала, как штора. Облепила со всех сторон, как только мы переступили порог Фолионто. Теперь и я слышал, как дышит и бормочет замок: ко мне вернулся его «голос»: видимо, старый мастодонт решил, что я достоин его услышать вновь.

— Я ничего не вижу, Гесс, — Рени не испугана. Рука доверчиво покоится в моей.

— Не знаю, огорчу тебя или обрадую: я тоже ничего не вижу. Может, сделаем ещё один шаг?

Она смеётся, и мы осторожно двигаемся вперёд. Вначале сереет, как перед рассветом, проступают смутные очертания. Какой ты внутри, Фолионто? Какие сюрпризы готовишь? Готов ли ты нам доверять и согласишься ли поведать свои секреты?

Серые «сумерки» сменяются голубоватым светом, словно там, впереди, висит огромная лампа и освещает путь.

— Никогда не видела ничего подобного! — Рени отрывается от меня и беспорядочно мечется по полупустому пространству. Замок и внутри полон механизмов. Она права: он организм, созданный из сплетения труб, вращающихся деталей, крутящихся дисков. — Интересно, как тут жили люди? Ведь жили же?

Жили. Очень давно. Это видно по тяжёлым портьерам на окнах. Полуистлевших, но ещё вполне достойно смотрящихся. Диван. Столик. Пуфики для ног. Канделябры на стенах — чёрные от времени, но очень красивые. Механизмы на стенах — как часть интерьера. Вместо обоев. Есть что-то гармоничное и завораживающее в движении и вечно меняющемся рисунке деталей, что подчинены единому ритму.

— Как странно? Ты заметил? Мы облазили с тобой все стены замка. Там нет ни одного окна. А здесь есть. Как домик в домике. Что там, за шторами? Как думаешь, я могу посмотреть?

Рени возбуждена, глаза сияют, щёки горят.

— Иди сюда, — прошу я. Мне сейчас необходимо прикоснуться к ней. Неистребимое желание, собственническое чувство. Она льнёт ко мне. Открытая, доверчивая, домашняя. Знакомая незнакомка. Я знаю и не знаю её. Столько ещё предстоит мне открытий.

Жар её губ обжигает. Изгибы её уютно впечатываются в меня. Я полая форма, а она — моё содержимое. Или наоборот? Разве тут понять. С трудом размыкаю объятья. Мы здесь не за этим.

— Давай посмотрим, что прячут портьеры, — предлагаю я и первым осторожно прикасаюсь к ветхой материи. Не одергиваю, а лишь приоткрываю.

— Там должны быть механизмы, — шепчет Рени, — а на самом деле — знакомый пейзаж. Надо же. Как такое может быть?

— Магия, — пытаюсь пояснить необъяснимое. — Искажение реальностей не самое великое достижение. Замку снаружи, возможно, выгоднее смотреться грозным оружием, неприступной крепостью, чем просто милым домом с бархатными шторами на окнах.

— Смотри, что я нашла! — прикипает Рени к трубке в стене. — Это что-то вроде подзорной трубы! Вся местность как на ладони. Можно рассмотреть каждую деталь на много километров вокруг! Очень мощные линзы! Вот бы отец порадовался! Ему бы тут понравилось!

Её воодушевление сходит на «нет», Рени сникает, как только мысли её возвращаются к цели, из-за которой, собственно, мы сюда попали.

— Пойдём, — подбадриваю я её. — Нам ещё многое предстоит осмотреть. Кто знает, где хранятся побрякушки для дона Педро?

— Я всё время думаю теперь, зачем они ему? Сомневаюсь, что эти вещи — просто дорогие сердцу предметы. Фолионто не подпускал к себе людей столетиями. Он видел эти вещи только на картинках. Это не ностальгия. Не жажда коллекционера. Это что-то другое. Иначе он бы не пытался с такой маниакальностью добыть их.

Моя девочка произносит вслух то, о чём я постоянно размышляю. Но я сейчас не хочу добавлять в её душу ещё больше сомнений и сумятицы.

— Какая разница? Давай просто найдём их, а потом подумаем обо всём остальном, — и, хоть я и обещал Рени не воздействовать на неё, вкладываю в слова немножко убеждения и спокойствия.

Вскоре мы поняли, что Фолионто не собирается нам помогать. Он напоминал лабиринт: комнаты сменялись, уводили то вверх, то вниз, открывались какие-то неожиданные проходы, лазы. Кое-где мы передвигались на четвереньках, а один раз провалились сквозь вязкую субстанцию. К счастью, удачно.