Умница для авантюриста (СИ) - Ночь Ева - Страница 67

— Люблю тебя, люблю, — исступлённо шепчут его губы. А каждый толчок подстёгивает меня, ведёт к свободе, к жаркому небу — одному на двоих. Это как вскрик в унисон; как слаженный взмах крыльев, что отрывают от земли и отправляют в стремительный полёт к заоблачным и уже досягаемым высям…

Рени

На тело Гесса можно смотреть бесконечно: радуга его кожи меняется ежесекундно, перетекает из одного цвета в другой, смешивается, набегает волнами. Он похож на медленные тягучие завораживающие воды глубокого омута.

— Как, оказывается, много можно сделать, когда встаёшь на рассвете, — смеюсь и трусь о мужа всем телом. Мой муж — произношу мысленно и не могу поверить, что это правда. Как-то всё быстро и неожиданно. Но то, что он мой — полностью и бесповоротно — верю всем сердцем. — Надо собираться, — вздыхаю тяжело, сожалея, что нельзя спрятаться от всех куда-нибудь хотя бы на неделю. А лучше на месяц. Нет, на год. — Где-то там бродит наша неприкаянная Герда. А ещё ждёт Фолионто. Пора заставить его жить. Скрипеть всеми суставами, но шевелиться.

Гесс встаёт, и я любуюсь им, не могу наглядеться. Он снова прежний — смуглый поджарый хищник. Я надеваю привычную рабочую одежду — брюки и блузу, у Гесса выбора нет: белая рубашка ложится мягкими складками. Тёмные бриджи подчёркивают стройность его длинных ног.

Я бы хотела, чтобы со мной осталась его частица. Ребёнок. Крохотное существо, которое не позволит забыть самого лучшего, предназначенного только мне мужчину.

Гесс оборачивается резко, и я пугаюсь. Он смотрит на мои руки, прикрывающие живот — бессознательный жест каждой женщины, которая грезит о материнстве. Тень сожаления мелькает в его глазах. Не желаю знать, почему. Никто, даже он, не вправе отобрать у меня надежду.

— Пойдём? — он кивает и хочет что-то сказать, но я не даю, страшась, что с его губ слетят слова, способные безвозвратно разрушить мои мечты.

Вихрем вырываюсь наружу, жмурюсь от слепящего солнца. Все уже в сборе. Ждут. У Орландо — маска вместо лица. Неподалёку стоит Марселла. Крутые кудри вьются чуть ниже плеч. Мне жаль её. Но, может, однажды её любовь достучится до сердца, предназначенного ей судьбой?

Фолионто притих в ожидании. Поскрипывает, но голоса его почти не слышно. Все собравшиеся смотрят на меня с интересом. Несколько недель мы трудились плечом к плечу, но так никто и не смог понять, как действует древний механизм. Смутно подозреваю, что хитрец отводит глаза.

— Ну что, напарник? Вместе? — всматриваюсь я в родное лицо Гесса.

Переплетаю свои пальцы с его. Не отвожу взгляда. Растворяюсь в его глазах. На ощупь нахожу небольшой рычаг. Он похож на плохо отполированный жезл регулировщика. Такой есть у Эдди. Ничем не приметная, скромная округлая железяка, спрятанная в аккуратной выемке.

Кладу наши руки на навершие и плавно опускаю рычаг вниз. До упора. До тех пор, пока он не ложится идеально в такую же выемку внизу. Время замирает — так кажется, потому что умолкает Фолионто. Перестаёт скрипеть, гудеть, жаловаться. Он похож сейчас на голодного ребёнка, которому засунули в рот ложку каши. Раздумывает: глотнуть или выплюнуть?

— Как думаешь: он не рассыплется? — спрашивает Гесс, но в нём нет ни капли напряжения. Он скорее взбудоражен, как и я.

— Нет, — отвечаю твёрдо, уверенная, что у замка вот-вот начнётся новая жизнь.

Под ногами вздрогнула земля. Будто кто-то очень большой и неповоротливый проснулся и вздохнул. А затем всё пришло в движение: зашевелились и, словно нехотя, начали вращаться шестерёнки, застучали валы, зашуршали колёсики, загудели трубы — механизм заработал.

Мы отошли подальше: хотелось полюбоваться на красавца со стороны.

— Как будто огромные часы тикают, — поделилась я впечатлением: Фолионто ожил. Механические части его двигались, отчего казалось, что стены шевелятся, как шкура и конечности огромного животного. Вокруг шумели и радовались люди: получилось! Нам удалось воплотить мою догадку в жизнь. Не знаю, верил ли кто-нибудь, что мы добьёмся успеха. Только я да Гесс не сомневались. Было во мне это: часто, когда говорили: «невозможно», я чувствовала, что, если рискнуть, то получится.

— Теперь мы можем попробовать открыть дверь, — обратилась я к Орландо. Ты говорил, есть ключ?

За целое утро мы не сказали друг другу ни слова. Думаю, он уже знал о свадьбе на рассвете. Пустое лицо, не выражающее никаких чувств. Гипсовый слепок безупречной чистоты и красоты. Марселла не рядом, но неподалёку — осторожная тень, что крадётся за своим хозяином и готова спрятаться, как только солнце изменит свой ракурс.

Он не ответил и не кивнул. Подошёл к Фолионто и, пошарив рукой в углублении над дверью, протянул мне ключ. Большой, странный. Такими закрывают подвалы или гаражи.

— Я не верю, что он возьмёт и распахнёт свои объятья, — держал он ключ двумя пальцами за головку. Покачивал им со стороны в сторону и кривил губы в деланной улыбке.

— Посмотрим, — я ловко выхватила ключ и решительно шагнула к двери. Замочную скважину найти было не трудно. Я не надеялась, что всё будет просто, но самонадеянно думала, что решение придёт, когда я посмотрю, как это всё действует.

Он провернулся в замке. И даже что-то щёлкнуло, а дверь так и не поддалась. Я знала наизусть все выемки, впадины, выступы на этой неприступной крепости. Нажимала — и пробовала снова. Безрезультатно. В какой-то момент услышала невесёлый смех Орландо. Сжала плотнее губы. Не может быть, чтобы я ошиблась!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я присела, чтобы отдохнуть. Рядом примостился Гесс, расслабленно вытягивая вперёд длинные ноги.

— Не отчаивайся, — шепнул он мне на ухо. И выпустил из рук Бита. Мерцатель деловито поскакал прямо к дверям. Я с удивлением следила за толстозадым животным. Радужный кролик вставал на задние лапки, подрагивал усами, дёргал носиком, обнюхивая пространство.

— Ты что-то знаешь, чего не знаю я? — спросила тихо, показывая глазами на Бита.

— Тут главное — не мешать, — пошевелил бровями мой несносный мужчина и ослепительно улыбнулся, поправляя выбившийся из моей причёски локон. — Ничего не могу поделать, всё время хочется тебя касаться, — прошептал он доверительно, и я ощутила, как разливается жар внутри. — Мерцатели не только опасность чувствуют. У них вообще отлично развито чутьё. По крайней мере, стоит попробовать. Хуже не будет.

Гесс смотрел на мои губы. Я невольно облизала их, чувствуя, что ещё немного — и я буду целоваться с ним на глазах всей толпы. Пока мы глазели друг на друга, посылая вполне понятные обещания, Бит сделал стойку у правого бортика. Это ближе к крыльцу, чем к двери.

— Посмотрим? — предложил Гесс, но я уже и без него поднялась, заворожённая выжидательной неподвижностью мерцателя. Шарила ладонями, как слепая, и ничего не находила — гладкий прямоугольник. Ни зазора, ни трещинки. На такие выступы обычно ставят вазоны с цветами.

— Должно же быть хоть что-то, — бормотала я, очерчивая пальцами ровные грани. Я разве что на зуб не пробовала этот бортик.

Неожиданно Гесс приподнял меня и поставил сверху. Я замерла.

— Надо попытаться ещё и так, — он встал со мной рядом. Бесполезно. — Орландо, Марселла, — позвал и приглашающее махнул рукой. Парочка нехотя приблизилась. — Тут как раз ещё и для вас место осталось.

И когда две пары ног присоединились к нам, я почувствовала, что бортик начинает двигаться вниз. Охнула Марселла. Взмахнул руками Орландо, пытаясь удержаться. Девушка вцепилась в него, но куда ей — не справилась, упала сверху на несчастного потрёпанного херувима. Их участие в общем деле не прошло впустую: бортик почти сравнялся с землёй.

— Как ты догадался? — спросила Гесса.

— По царапинам на боковых гранях. Вряд ли они заметны для людей, зато для меня видны. Если знать, куда смотреть, конечно. Ну же, — подтолкнул он меня к двери, и я в очередной раз провернула ключ.