Кто вы, профессор Амбридж? (СИ) - Измайлова Кира Алиевна - Страница 32

— А о чем же?

— О девушках. Ваших ученицах, если конкретнее.

— Не понял… — нахмурился Снейп, и Марина Николаевна пересказала ему только что увиденную сценку. — Ну, знаете, Амбридж, в мои должностные обязанности не входит угадывать, что творится в головах у девиц! Я не прорицатель, в конце концов… Оценку я не тем тоном огласил, ну надо же!

— Да, вы не прорицатель, но вы преподаватель, — вкрадчиво произнесла она, — и вы, хочу вам напомнить, мужчина.

— Я вас не понимаю, Амбридж.

— Снейп, — тяжело вздохнула она, — вы преподаете четырнадцать лет и до сих пор не знаете, что девушки в определенном возрасте испытывают острую потребность во влюбленности? Причем объектом этой влюбленности может стать абсолютно кто угодно! Кому-то хватает сверстников, а кто-то потихоньку вздыхает о преподавателях…

— Да бросьте вы! — неверяще сказал он.

— Я серьезно говорю. Даже по увечному Грюму сохли девушки, я слышала разговоры. Кажется, и у Филча есть поклонницы, а кое-кто влюблен в портрет рыцаря и подолгу с ним беседует… А вы, Снейп, — Марина Николаевна посмотрела на него в упор, — единственный в этом замке мужчина моложе сорока лет. Зловещего вида, мрачный, загадочный, с неприятным характером… одним словом, идеальная романтическая фигура для девушек нежного возраста! Этакий байронический герой…

— О господи… — тот закрыл лицо обеими руками, потом развел пальцы, чтобы посмотреть на собеседницу и спросил: — Что, правда?

— Истинная.

— Вот мне только этого и не хватало…

— Снейп, вы что, в самом деле никогда не обращали на это внимания? — поразилась Марина Николаевна.

— Вообще-то, я в школе не за тем, чтобы на девушек заглядываться!

— Да не заглядываться, чтоб вам, а… — тут она тоже закрыла лицо руками и глухо спросила: — Слова «возрастная психология и педагогика» вам о чем-нибудь говорят? Нет? Я так и знала… Ладно. Тогда так… Снейп, если вы видите, что девушка из кожи вон лезет на ваших занятиях и ловит каждое ваше слово, потрудитесь хотя бы одобрительно ей кивнуть. Если хватит сил, можете улыбнуться… хотя нет, лучше посмотреть со значением. Этого будет вполне достаточно, остальное она сама домыслит.

— Главное, чтобы она не домыслила свадьбу и пятерых детишек, — с содроганием произнес он.

— В этом возрасте большинство все-таки думает о романтике, — заверила Марина Николаевна. — Страстные признания, тайные свидания, вздохи при луне, глубоко упрятанная в душе страсть, первый поцелуй… Вы что, никогда подростком не были?

— Был, — мрачно ответил Снейп. — Но я не девушка.

— Ах да, юношей интересует немного иное…

— Например, Темные искусства, — не выдержал он. — Вы это хотели услышать, Амбридж?

— Да бог с вами, Снейп! — удивилась она. — Я к тому, что юноши больше интересуются… кхе-кхе… физикой, а не лирикой, если можно так выразиться.

— Возможно, — сухо сказал Снейп и встал. — Воспитательная беседа окончена, я надеюсь?

— Да, — Марина Николаевна тоже поднялась. — Будьте чуть поприветливее с девочками и, уверяю, они обставят парней на всех экзаменах!

— Непременно последую вашему совету, Амбридж, — ответил он и галантно распахнул перед ней дверь. — Не смею вас более задерживать.

В том, что Снейп все-таки последовал совету, Марина Николаевна убедилась, когда пару дней спустя повстречала в коридоре Чандлер, которая неслась куда-то с охапкой учебников и чуть не сшибла Генерального инспектора.

— Аккуратнее, мисс Чандлер, — строго сказала та, подобрав книгу. — Что это у вас? Зелья, продвинутый курс?

— Да, мадам! — та широко улыбнулась. — Я же собираюсь учиться на медика в Мунго, и вот профессор дал мне разрешение взять книгу из Запретной секции… при поступлении пригодится!

— Больше он вас не обижал? — осторожно осведомилась Марина Николаевна.

— А? Ох, что вы… Наверно, я в тот раз сама придумала, сама обиделась, — вздохнула девушка. — Просто день был неудачный. А сегодня он меня даже похвалил, и вот… книга же! Извините, мадам, надо бежать, столько задали!..

«Как мало человеку нужно для счастья!» — подумала Марина Николаевна и пошла своей дорогой.

Всё шло неплохо, однако имелась одна крайне неприятная обязанность, навязанная министром, которую Марина Николаевна выполняла, скрежеща зубами, но все-таки выполняла: ей предписывалось тщательно следить за Гарри Поттером и всеми его контактами. Да, и почту вскрывать: пришлось приставить к совятне Филча (для вида) и пару домовиков (следить за тем, кто и кому отправляет письма и проверять содержимое). А еще — внимательно наблюдать за каминами: на школьную сеть установили систему слежения, и при попытке связаться извне Марина Николаевна получала сигнал… Увы, система была несовершенна и лишь указывала, какой именно камин задействован для связи. Пока в основном это были преподавательские камины, но один раз среди ночи кто-то ненадолго появился в гриффиндорской гостиной. С этого момента Марина Николаевна была настороже: она была в курсе, что крестный Поттера, беглый Сириус Блэк, которого упорно ловили, но никак не могли поймать (ему явно помогал кто-то из аврората, тут и гадать нечего — иначе откуда бы взялась фантастическая идея ловить Блэка на Тибете?), замечен в Лондоне. Вероятно, это ему предназначалось отправленное Поттером письмо, в котором оказалась примечательная фраза: «А пишу тебе потому, что то, про что писал тебе прошлым летом, опять случилось вчера вечером».

А о чем Поттер мог писать крестному прошлым летом? За год до того, как Волдеморт возродился, но Фадж предпочел сделать вид, будто всех постигли массовые галлюцинации! Еще бы, ни с чем подобным Министерство не сталкивалось уже много лет, и куда проще было объявить Дамблдора и Поттера лжецами, чем всерьез заняться делом… Пресса (да что той прессы в волшебном мире!) фактически подчинялась министру, поэтому в печать не проскальзывало ничто, им не одобренное, рядовые волшебники ни о чем и знать не знали. Подобная тактика замалчивания была Марине Николаевне хорошо известна, равно как и то, что ни к чему хорошему подобное не приводит.

Этим летом на Поттера напали дементоры, и не по своей воле. Сама Долорес Амбридж их и отправила… Это первое. Поттера охраняли (пусть и спустя рукава) люди Дамблдора, но уж точно не от министерской работницы. Это второе. Вывод проще некуда — Волдеморт желает закончить начатое много лет назад и убить Поттера, и директор прекрасно об этом знает. Очевидно, имеется еще что-то, сокрытое от глаз широкой общественности, что-то, связывающее мальчика-который-выжил с Волдемортом… После Авады не выживают, но Поттер сумел, а Волдеморт развоплотился на долгие годы. Могла та попытка убийства оставить какую-то метку? Связь? Магия — штука такая, никогда не угадаешь, как может вывернуться простейшее действие в зависимости от привходящих условий!

И для ритуала своего возрождения Волдеморт выбрал именно Поттера.

Марина Николаевна — то есть Долорес — помнила, как министр пересказывал, бледный и дрожащий, пьяный уже в слюни, откровения Барти Крауча-младшего, даже не соображая, кто перед ним, а потом приказал забыть об этом. Нет Крауча — нет свидетеля, остальное — голые слова. И Долорес Амбридж, первый помощник министра, сделала вид, что ничего и не слышала… А Фадж, проспавшись, сам не вспомнил об этом разговоре, в чем ему помог легкий Обливиэйт: Амбридж не желала подвергнуться ему сама, а сообрази министр, что рассказал слишком много, без этого бы не обошлось.

Вероятно, связь Поттера с Волдемортом как-то проявляется, подумала она, и мальчишка об этом знает. И крестный его знает. Речь в письме именно об этом… Вызвать бы Поттера на откровенность, но куда там! Занимается более-менее неплохо, но от попыток заговорить шарахается. И немудрено: на летнем дисциплинарном слушанье Амбридж показала себя во всей красе, предложив отправить лгунишку в Азкабан… Вот и выкручивайся теперь!

Оставалось только ждать следующего письма или сеанса связи через камин…