Сердце кугуара (СИ) - Караюз Алина - Страница 50

— Антуан? — удивленно выдохнув, она опустила голову ниже, невольно подставляя шею под невесомые поцелуи. — Мне казалось, он последний, кто станет тебя спасать.

— Так и есть. Но я нужен ему.

— Да, ты уже говорил. Но так и не сказал мне, зачем. 

— Все дело в моей способности к обращению. Он одержим идеей наградить ею всех веров. Думает, если это случится, мы станем сильнее людей и сможем жить, как нам хочется.

— Но вы и так сильнее любого человека!

— Как видишь, недостаточно. Иначе люди не смогли бы загнать нас в резервации и принимать законы, ограничивающие нашу свободу.

— А может дело не в этом? Не в физической силе?

— А в чем?

Вздохнув, Ева медленно сняла с плеч его руки и обернулась. Теперь они стояли так близко, что их тела соприкасались, а дыхание смешивалось. Соски девушки набухли и затвердели, стоило им только коснуться твердой груди Лукаша. И даже одежда не помешала ощутить, как напряглось его тело. Воздух вокруг словно наэлектризовался, готовый в любой момент затрещать разрядами молний, и Ева почувствовала волны животного магнетизма, исходившие от мужчины, который стоял рядом с ней.

Но ей нужно было это сказать. Чтобы расставить все точки над «i». Чтобы ни у него, ни у нее не осталось иллюзий. 

— Может быть, дело в том, что вы не хотите быть людьми? — начала она, медленно выговаривая каждое слово. — Вы позволяете своей животной половине главенствовать над человеческой, вам нравится жить инстинктами, а не разумом. Вы пестуете свою звериную половину, превозносите, уделяете ей слишком много внимания. Даже спутницу жизни вы выбираете как звери, по запаху. А не как человек — по внутренним качествам. Вы утверждаете, что у вас нет любви, что у вас только секс и партнерство… Может, все дело в этом?

Он молча смотрел на нее, не зная, что сказать.

— А что у нас, Лукаш? — она заглянула ему в глаза. — Если веры не умеют любить, то, что между нами? Твой Зверь признал во мне пару по запаху — это твои слова. Но я не вер, я человек, и мне плевать, как ты пахнешь, лишь бы не слишком сильно.

— Ева…

— Нет, подожди. Дай мне договорить. — Она набрала в легкие побольше воздуха и прижала руки к груди, чтобы хоть как-то защититься от возбуждения, которое разливалось по телу теплыми волнами. — Ты знаешь, как действуешь на меня. И я знаю, что ты меня хочешь. Но этого мало. Мне мало. Я хочу больше. И мне не нужно одолжение в виде брачного свидетельства. Мне плевать, по каким соображениям выходят замуж другие, я хочу по любви.

Она замолчала, ожидая его ответ.

Но Лукаш молчал.

Ее слова задели его за живое. Он вспомнил, как вчера вечером пришел Андрулеску с незнакомыми людьми в военной форме и приказал поднять его на палубу. Как сообщил о том, что Ева беременна, и о том, что через два дня ей назначен аборт. А еще, что некто Шейн Догерти стал ее официальным опекуном, и скоро будет иметь хорошенькую блондинку, как только ему захочется.

Эти слова, выплюнутые с жестокой насмешкой, обезоружили Лукаша, выбили из колеи. Они ворвались в его мир, перевернув все с ног на голову, обрушились ледяным водопадом, пронзили сердце и разум. Они заставила его Зверя проснуться и вырваться на свободу, хотя инъекция была сделана всего час назад…

Лукаш помнил, как обезумев от ярости набросился на бывших товарищей, которые теперь стали врагами. Как метил в горло Андрулеску, мечтая всадить в него клыки, почувствовать, как сжимаются челюсти, как лопается под ними кожа и горячая кровь брызжет в горло… И только где-то задней мыслью осознавал, что кугуар подчиняется. Что это он, Лукаш Каховский, в гневе и ярости управляет звериным телом. Что теперь они стали едины — внутренний Зверь и человек, запертые в одном теле…

Конечно, его остановили. Их было слишком много для него одного. В ход пошли палки и электрошокеры, а потом кто-то накинул ему на шею импульсный ошейник, моментально заставивший корчиться от боли каждое нервное окончание. И Лукаш понял, что проиграл.

Когда Андрулеску присел перед ним на корточки, Лукаш от боли уже ничего не видел. И потому пропустил сожаление, мелькнувшее на лице бывшего друга.

— А ведь все могло быть по-другому, — услышал он тихий голос. — Мы могли бы работать вместе. И вместе трахнуть эту реальность. Ну, ничего. У меня для тебя предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

Антуан замолчал, обдумывая, что скажет дальше. А потом предложил сделку: Лукаш добровольно сдает генетический материал для лаборатории Химнесса, а он, как глава резервации, заключает от его имени брак с госпожой Воронцовой и передает его в руки людей, посланных Генри Нейманом.

Это было то, чего Лукаш боялся больше всего. Быть загнанным в угол. Остаться без выбора.

Все эти годы он старательно избегал ловушек, но в этот раз удача повернулась к нему спиной. Он попался. И когда он осознал всю глубину задницы, в которой оказался, то… согласился.

Согласился, не думая о последствиях.

Потому что это был единственный способ вновь увидеть ее. Обнять. Прижаться губами. Вдохнуть ее запах и ощутить тепло ее тела. Убедиться, что ей ничего не грозит.

И ему было плевать, что будет потом.

А теперь она спрашивает, что между ними?

Да он готов жизнь отдать, лишь бы знать, что с ней все в порядке!

— Ева… — Как же трудно, оказывается, говорить. В горло точно песку насыпали. Или нет. Залили расплавленный свинец, и слова не хотят протискиваться, застревают. — Я просто хочу… чтобы ты была в безопасности…

— И все? — она сжала в кулачки, всем видом показывая, что хотела услышать совсем другое.

— И наш ребенок.

Ева на секунду прикрыла глаза.

Господи, он безнадежен.

— Каховский, я тебе уже говорила, что ты идиот? — выдохнула устало. — Так вот, ты не идиот, ты хуже. Я даже не знаю, как это назвать.

Она хотела еще что-то сказать, но Лукаш не дал. Сначала его теплый палец прикоснулся к ее губам, запечатывая слова, которые еще не успели оформиться в звуки.

А потом Ева услышала тихий голос.

— Я должен был сказать тебе это еще на катере. Но не смог. Решил, что так будет лучше. Что если ты будешь ненавидеть меня, то сможешь быстрее забыть.

Она подняла голову и заглянула ему в глаза.

— Что сказать, Лукаш?

Зрачки мужчины расширились, поглощая всю радужку, когда он нагнулся к ней. Как завороженная, Ева уставилась на его губы.

— Может, у веров и нет любви, но я влюбился в тебя с первого взгляда.

Она счастливо рассмеялась, когда он подхватил ее на руки. И в этот момент им обоим было плевать на весь мир: на людей, на веров, на туманное будущее и на то, что в палату в любой момент могут войти. Главное — теперь они вместе. А вместе можно решить любые проблемы.

Антуан Андрулеску сидел в плетеном кресле, во дворе своего особняка, и наслаждался закатом в обществе контрабандного коньяка. Солнце клонилось к западу, его прощальные лучи золотили напиток в бокале. Глава Химнесса довольно щурился, чувству себя вполне удовлетворенным. Еще бы, и генный материал для будущих опытов получил, и от непокорного приора избавился. Пусть теперь люди ломают голову, что с ним делать. А он, Антуан, тихо и мирно начнет выводить новое поколение. Два дня назад уже был сделан забор яйцеклеток у девушек-гибридов. Так что с минуты на минуту должен позвонить лаборант и сообщить об успехах.

Пискнула мобилка, лежавшая на столе.

А вот и он.

Все еще сыто улыбаясь, Антуан поднял трубку.

— Слушаю.

— Мастер, у нас возникли проблемы с оплодотворением яйцеклеток.

— Какие проблемы?

— Вам это не понравится…

Улыбка моментально сползла с лица Андрулеску.

Нахмурившись, он процедил:

— Говори.

— Сперматозоиды Каховского не подходят для наших целей. Мы провели несколько тестов… В общем… Его сперматозоиды гибнут, стоит им только соприкоснуться с любой яйцеклеткой.

Антуан стиснул бокал с такой силой, что стекло затрещало.