Лабиринт (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 57

Все еще пребывая в оцепенении, я увидела, как к дому подъехала машина и замерла, перестав водить пальцем по стеклу.

В горле пересохло. Я смотрела на автомобиль с горящими фарами и слышала, как учащается собственное дыхание. Из машины вышел мужчина, и я его узнала. Оцепенение мгновенно мутировало в лихорадку, и пустота разлетелась на осколки.

Медленно отошла от окна и направилась к двери. Протянула дрожащие пальцы и повернула ручку, резко распахнув дверь.

Порыв ветра дернул волосы, оросил лицо холодными каплями. Сверкнула молния. Ярко, на весь небосвод.

Он там, стоит возле машины, промокший до нитки. Время замерло, повисло, как на лезвии опасной бритвы, и каждая капля, казалось, падает так медленно, что я вижу в воздухе влажный след, который она за собой оставляет… только падает не на землю, а куда-то внутрь меня. Очень громко и сильно. До боли. А потом стекает, словно воском под кожей.

Я не могла пошевелиться, мне хотелось закричать, побежать, но тело отказывалось слушаться. Я как будто отделилась от него, и моя душа уже обвивалась вокруг Максима, льнула, стонала, бесновалась от дикой радости, а тело вросло в землю. Мне вдруг стало страшно, невыносимо жутко, что сейчас он исчезнет. Что он выточен из этой стены воды, как скульптура, и растает, словно мираж, как только прекратится дождь.

Оттолкнувшись руками от капота машины, Макс медленно пошел ко мне. Он делает шаг, а у меня в висках резонансом отдает, и по телу волна дрожи проходит.

Ручейки воды стекают за воротник белого халата, который я так и не сняла. Он прилип к телу, покрытому мурашками, но не от холода, а от безумного восторга, который ворвался в мою пустоту так отчаянно, что мне стало больно сделать вздох.

Сердце то билось очень тихо, то орало, как ненормальное, бешеным стуком о ребра, и снова замирало.

Теперь он стоял совсем близко. Я даже видела, как капли дождя дрожат на его ресницах. Они стекают по его скулам, а плачу я. Или это дождь такой солено-горький и печет глаза. Позади него сверкает молния, на доли секунд освещая мокрое лицо, и я вижу каждую черту, резкую, заостренную. Запах свежести и мокрой травы забивается в легкие вместе с его запахом, и я сама не понимаю, как закрываю глаза и вдыхаю. Очень глубоко… задерживая в себе, а потом медленно выдыхаю, снова открыв глаза. Мне до боли захотелось прикоснуться к нему, а я не могла. У меня пальцы свело, и я только смотрю, сквозь стену воды и остановившееся время. На него. Потому что настоящий. Потому что нашел и приехал… Да. Приехал ко мне.

Встретилась с его горящим взглядом и физически ощутила, как он впитывается мне в кожу, в каждую пору. Макс наклонился и прижался лбом к моему лбу, а я всхлипнула от прикосновения. Закрыла глаза снова, чувствуя, как он трется колючей щекой о мою щеку, размазывая воду и слезы. Скольжение его кожи по моей. И ни одного слова и прикосновения, кроме этого какого-то безумного трения лиц. Когда губы не целуют, а скользят по губам, по щекам, и глазам. Мои волосы лезут нам в рот, спутываются, липнут к его скулам, а ему все равно… Я чувствую, как у меня по венам растекается счастье. Обжигающее, ядовитое. Это, оказывается, больно. По-настоящему больно. Как будто я долго замерзала, до окоченения, а потом холод отходит и дух захватывает от того мучения, которое приносит неожиданное тепло. Мучительно хорошо, изощренно и ошеломляюще хорошо. Я обхватила его лицо ладонями, касаясь кончиками пальцев скул, линии бровей, носа. Словно рисуя его лицо прикосновениями, размазывая дождь, оставляя влажные следы. От бешеной жажды прикосновений сердце готово разорваться.

Адреналин после потрясения плавит вены, обжигает, как раскаленным железом. И я чувствую, как он сам дрожит, тяжело дыша. Резко схватил за волосы на затылке и рванул к себе, жадно впиваясь в мои губы. Мы застонали оба. Громко. И этот стон, словно выстрел в полной тишине, от которого оба дернулись, и я сама стиснула его волосы, сжимая в кулаки мокрые пряди, притягивая Макса к себе с надрывным рыданием, кусая за нижнюю губу. Дождь полил сильнее, а я ничего не чувствовала, меня колотило от сумасшествия, меня разрывало на части, и я даже не понимала, что продолжаю плакать и всхлипывать. Макс приподнял меня за талию и до хруста прижал к себе, хаотично целуя мое лицо, скулы, шею, руки и снова губы. В яростной лихорадке. И ни одного слова, а мне кажется, тишина вокруг нас орет и воет, как провода, раздираемые напряжением в тысячу вольт. Они вот-вот лопнут, и все вокруг задрожит от мощного удара током.

Мне казалось, я задохнусь, но я дышала его рваным дыханием. Макс сильно сжал мою грудь, скользя губами по шее, кусая воспаленную кожу, слизывая капли дождя.

Я дико хотела его здесь, немедленно, на улице под этим ливнем. Я хотела, чтобы он взял меня сейчас, под дождем. Под ярким, жгучим и холодным дождем, чтобы наполнил меня собой. Мою пустоту. Заполнил так, чтобы я кричала от этой наполненности. Его во мне. И я не о сексе… а о нем и о нас.

Я бы не вынесла расставания ни на секунду, даже для того, чтобы просто войти в дом. Макс шумно выдохнул, пожирая взглядом мою кожу и бешено вздымающуюся грудь под его пальцами. Такая темная рука, с сильным запястьем, контрастом на мокром белом халате и выпуклости плоти под жадными пальцами. И снова к моим губам, как в голодном исступлении, приподнимая меня под руки, прижимая к стене. Слишком торопливо, нетерпеливо. Дверь с грохотом захлопнулась от сквозняка, а мне плевать, пусть хоть стены рухнут.

Прижимает к себе, опускаясь на мокрое крыльцо, задирая халат, отрывая пуговки на груди. Усаживая на себя. Я не чувствую ничего, только его, такого каменного под моими пальцами. Все еще впиваюсь в его волосы, не давая оторваться от своих губ, потому что не умею сейчас дышать еще чем-то, кроме его дыхания.

Вспышка молнии осветила его лицо, блестящую кожу, горящие глаза, раздался оглушительный раскат грома. Моргнули фары машины и погасли. А я лихорадочно продираюсь сквозь мокрую рубашку, к коже, чтобы обжигать пальцы прикосновениями и чувствовать, как он отодвигает мои трусики в сторону и обнажая мою грудь, резко насаживает меня на себя, удерживая за талию. Дернулась навстречу, прогибаясь в пояснице, шумно дыша носом и закатывая глаза. Один толчок, и он сильно сдавил меня руками, кусая за сосок, зарываясь лицом между грудями, замер на секунду и глухо застонал. Я смотрела на дождь, запрокинув голову и улыбалась. Не сдержался. Так быстро. Так надорванно. Как будто подыхал от голода. По мне. Это был не секс. Это было утоление голода. Жадной необходимостью. Как несколько глотков воды, после того как ползешь по пустыне.

Макс все еще сжимал меня до боли, обжигая мою кожу горячим дыханием.

— Дышать не мог, — прохрипел, целуя мою шею, и у меня заболело в груди, я зарылась пальцами в его мокрые волосы. Есть признания, которые звучат иначе. Которые предназначены только для того, кто поймет. И если бы Макс сказал, что любит меня, это прозвучало бы фальшиво. Это было бы похоже на кого угодно, но не на него.

— Дыши мной.

— Дышу. Мне мало. Еще.

Да. Он дышал мной. Он меня жрал безжалостно и беспощадно. Он отбирал у меня саму себя, отдирал с мясом и с кожей. Обнажал до костей. Он ласкал мои нервы, он касался моего сердца через грудную клетку и дразнил даже его до безумного возбуждения, и оно судорожно сжималось от собственного экстаза и истекало кровью, как влагой после оргазма.

Он дышал мной, прислонив к окну, содрав мокрый, грязный халат и прижав к холодному стеклу, жадно целовал мой позвоночник, а я тряслась от сумасшедшей похоти, когда он поставил мою ногу коленом на подоконник и медленно глубоко вошел в меня пальцами сзади, обжигая дыханием мой затылок.

— Хочу дышать криками… кричи для меня, малыш. Сильно кричи, пока я буду дышать тобой глубоко, — толчок пальцами, и я закусила губы, — резко и больно дышать тобой, жадно и беспощадно, до полусмерти, маленькая, я хочу отдышать тебя за все то время, что подыхал без моего воздуха, а ты кричи… — прорычал мне в ухо, — кричи, пока я буду выдирать из тебя мое дыхание губами и языком, — опустился на колени позади меня.