Побочное действие - "Мадам Тихоня" - Страница 51

– Есть второй. Собирает данные и ждёт сигнала. Начнёт действовать, как только… позволят, – заговорила Мэл сдавленно, изредка и рвано вдыхая через рот. – Когда хозяева назначат… «час Ц». Связь держали через него, – указала подбородком на замершего лазутчика и запнулась, уловив в ответ дикую смесь ненависти и благодарности. – Подключались к выделенным частотам. Так вы их и засекли, верно?

Где-то за спиной сдержанно усмехнулся Алвин, и Мэл скорчила гримасу в ответ, хотя снайпер не мог видеть её лица. Чужие мысли теснились в мозгу, будто в череп плотно набили толчёного стекла. Кое-что можно было даже понять, например тот факт, что связь с внешним миром работала здесь только для хозяев архипелага. Слабые голоса остальных сжирались мощными искусственными помехами. Попытки пробиться карались очень быстро – вот он, пример, на столе. Живой… временно. А кое-кто, кажется, уже начинал проявлять нетерпение – вот-вот разразится очередной порцией грязной брани.

– У этого радиостанция спрятана здесь рядом, на высоте, в древнем укреплении. Там ещё орудие торчит. – Мэл повела головой, стряхивая оцепенение, как липкую заразу. – Его напарник – белый американец. Тёмные глаза, тёмные волосы. Охраняет босса… в одной из смен.

Ну вот и всё. Перед глазами стоп-кадром застыла внешность второго шпиона, а в ушах увязло тягучее молчание. Только проклятая капель всё звенела и звенела, вытачивая углубления в каменном полу, да жертва на столе с усилием поднимала и опускала избитую грудь. Мэл вспомнила, что всё ещё зажимает азиату рот, сильно, до нытья в плечах, и поджала пальцы, по которым размазалась чужая слюна в сгустках и прожилках крови. Тело выгнулось, насколько позволяли путы, с визгом засучило ногами, от чего задники ботинок визгливо заскребли по столу. Мэл почти с удовольствием, до хруста принялась выкручивать себе перепачканные ладони. Лазутчик дёрнулся, вцепился в неё чёрным взглядом и зашевелил губами, мучительно выталкивая звуки:

– П-про…

– Глядите-ка, крысе надоело! – Ваас немедля очутился у самого стола, склонился над бывшим подчинённым. Мэл смотрела в прямо перед собой, куда-то в глубину пустой клетки, сквозь тронутые ржавчиной полосы железа, но была уверена: главарь ухмыляется в предвкушении. – Ему надоела боль, он хочет от неё избавиться. Сейчас, блядь, избавим… Давайте сюда лебёдку!

Пираты зашевелились, выполняя команду. Кто-то шустро метнулся в угол за одной из клеток, завозился там и выбрался через несколько мгновений с ручной тележкой, колёса которой скрипели на все лады. Особенно сильно завизжало при остановке – едва ли ни у самого лица жертвы, на уровне зрячего глаза. В кузове с низкими бортиками обретался вполне безобидный предмет, похожий на катушку с ручкой.

«Ничего не закончилось…» – одиноко мелькнуло у Мэл в голове. Внутри, где-то у солнечного сплетения, оборвалось и ухнуло вниз что-то горячее, просто раскалённое. Рядом в ведре, заставив вздрогнуть, хлюпнула вода. Грязные руки безликого бандита швырнули на живот лазутчику плохо отжатую тряпку, завозили туда-сюда, смывая буро-чёрные разводы. В абсолютной темноте раскосого глаза жертвы застыло что-то вроде недоверия.

– Но… я…

– Скажешь, всё выложил, амиго? Да, блядь, ты точно так думал, – до крайности проникновенно протянул Ваас. Ещё проникновенней – чёрт, и придёт же такое в голову! – выглядел нож у него в руке. Уже другой, чуть изогнутый к острию, с блестящим, свободным от потёков лезвием. А на смуглой коже главаря полосы и пятна уже застыли, только ладонь наверняка прилипала к рукоятке, но это ему не мешало.

Надрез вышел удивительно ровным, почти ненастоящим – тонкая линия сантиметров десять от пупка вниз. Только брызнуло из-под ножа по-настоящему, а потом разъехались кожа и мышцы, легко, как ветхая ткань, но совсем немного – в поджаром теле азиата тропическое солнце не оставило ничего лишнего, – ни жира, ни влаги.

Странно. Мэл была уверена – кричать шпион уже неспособен, – но он завопил. Дико, по-звериному, до звенящего эха в голове. А может, просто дрогнула защита. Или причина в том, что осколок ребра в перемолотом теле на столе наконец сместился окончательно, пробивая сосуды. Впрочем, какая, к чёрту, разница, если скользкие пальцы копошатся вроде бы в тебе самой, нащупывая петлю тонкого кишечника. Потом аккуратно, со знанием дела, целой тянут её наружу. Туда, где уже заготовлен крюк на обрезке троса, прикреплённого к барабану.

– Хочешь покрутить? – голос Вааса прорвался сквозь визг и скрежет. Главарь указывал на ручку лебёдки, на его роже темнела свежая дорожка из брызг, даже на зубах, которые он обнажил в оскале. Мэл ощерилась в ответ. У всего этого мог быть один финал, стоило только дёрнуть за чей-нибудь «проводок»…

– Только не вздумай сейчас ничего выкинуть. Иначе… – Это снова был Алвин. Мэл заозиралась, пытаясь отыскать снайпера, его отрезвляющий взгляд. Нашла, наткнулась на холод и почему-то гнев.

– Пшла отсюда! – скомандовал Ваас. Мэл дёрнула плечами, но подчинилась, чувствуя внутри жидкий лёд бессилия. За спиной щёлкнул выключатель, на этот раз как-то глухо, от света лампы во все стороны поползли густые тени. А может, это стремительно чернело в глазах, под шумные, почти собачьи выдохи на столе и спокойный голос Алвина:

– Ваас, с этой съёмкой мы теряем время. Хойту нужны результаты.

– Викинг, иди на хуй со своими правилами! Обойдусь без твоих советов.

Лазутчик умирал. Да, именно теперь, наконец, у него были все шансы на завершение, но в руках его палачей любой шанс превращался в агонию. В невозможный жар внутри развороченного живота. В тяжкую пульсацию, что казалось, разрасталась до размеров грота, и сам каменный мешок тянулся и бился, как живая кишка, весь в прожилках то ли крови, то ли света с темнотой. В размеренное, настойчивое, деловитое попискивание механизма лебёдки. В бесконечное нытьё позвоночника – или тут виноват неудобный стул, до которого Мэл как-то умудрилась добраться? Больше того, явно сидела уже некоторое время, неестественно прямо, не касаясь спинки и разглядывая пляску темноты под плотно сомкнутыми веками. Только чтобы влага, склеившая ресницы, не стекала предательски по щекам.

– Я могла это прекратить, – процедила сквозь зубы упрямо и зло, когда ощутила – Алвин снова устроился на том же стуле, рядом с которым оставил винтовку. Явился призраком, как возник бы и в полной тишине, не будь там, в круге света, резни под прицелом объективов. Это можно было прекратить. Гораздо раньше, развернув чужую память, как вереницу голографических картинок, совсем без боли. Если бы только кто-то потребовал.

– Он того не стоит, – голос снайпера таял в духоте, такой же холодный, как отголоски его гнева. Слабые, чуть заметные. За Вааса. Или, скорее, за пару слов, оброненных главарём насчёт комплекса и Сектора В. Будто бы ей нравилось мучить людей не меньше, чем ему. Хуже того – нравилось обладать подобной властью и правами, даже превращаться ради этого в жалкий мелкий винтик огромной системы. Да ладно, Алвин, а тебе, значит, такое не по душе? Настолько, что даже садистку и ведьму, «тупую белую девочку» готов сдерживать от совершения глупостей, только бы её тоже не уложили на пыточный стол? Да брось, ты серьёзно?

– Ты не похож на остальных, – пробормотала Мэл. Из-под ресниц всё-таки побежали солёные дорожки, защекотали кожу щёк, прижгли прокусы на губах. Хорошо, в тёмном углу, под низким сводом слёзы вряд ли заметны. Только жесты контролировать трудно.