Стертая - Терри Тери - Страница 16

Открываю глаза и ничего не вижу. Открываю еще шире, поднимаюсь и иду на ощупь к окну. Отвожу штору, выглядываю — сегодня луны нет.

Получилось. В самой середине кошмара я сбежала в «безопасное место». Никого не разбудила своими криками, не отключилась. И уровень на моем «Лево» вполне приемлемый — 4.8.

А вот сон изменился. Деревья, трава, облака — остались. Но на этот раз я была не одна и играла в прятки с детьми. Там, в этом счастливом месте, я была ребенком.

Ужас первого сна блекнет, детали рассеиваются, как поднимающийся в небо дым. Но ощущение реальности произошедшего не проходит, как будто я сама была там в тот день и своими глазами видела, как погибали ученики. Безумие.

В автобус на следующее утро захожу с неприятным ощущением. Но спину мне прикрывает Эми.

Она на своем обычном месте, та, что вчера сделала мне подножку. Сидит, выпрямившись, смотрит в окно. Проходя мимо, я не спускаю с нее глаз. Больше она меня врасплох не застанет. Эми следит за моим взглядом.

— Та самая? — спрашивает она шепотом, но я не отвечаю.

Я сажусь сзади рядом с Беном.

— Бедняжка... — Он осторожно трогает мое лицо, касается нижней губы подушечками пальцев. За ночь губа распухла и потемнела и выглядит хуже, чем вчера. — Больно?

— Только если улыбаюсь.

Бен берет мою холодную руку в свою, теплую.

— Значит, сегодня никаких улыбок, — строго говорит он и делает серьезное лицо.

И сразу меняется. Общее для всех Зачищенных довольное выражение исчезает, хотя глаза еще улыбаются. А у меня снова возникает чувство, что я знаю его и знала всегда и что рядом с ним мне ничто не угрожает. В груди теплеет. Приятно.

Миссис Али ждет меня в Отделении. Увидев, хмурится.

— Что у тебя с лицом?

— Упала в автобусе.

— Конечно.

— Да.

— Послушай, Кайла, если тебя кто-то донимает, скажи мне. Мы с этим разберемся. Так что на самом деле случилось?

Смотрю в ее глаза и вижу только озабоченность. Я уже почти готова рассказать, что произошло, но тут внутренний голос шепчет: «Не самая лучшая мысль».

— Споткнулась и упала.

Миссис Али качает головой.

— Ладно. Если вспомнишь что-нибудь еще, расскажи мне. Итак, мы получили результаты твоих тестов. Умная девочка. С сегодняшнего дня отправляешься прямиком в основной курс. Одиннадцатый год обучения. Получается, ты немного старше других учеников. Хотя этого никто знать не будет, если ты сама не скажешь, ведь большинство повыше тебя.

Она вручает мне расписание.

— У тебя общая группа. В английский корпус.

Я открываю расписание и пробегаю взглядом.

Сначала быстро, потом внимательнее. Общая группа, английский, математика, история, биология, самостоятельные занятия, основы естествознания, агрономия и Отделение три раза в неделю, что бы это ни значило. Основ искусства нет.

— А как же с основами искусства?

— В чем дело, Кайла?

— Основы искусства. В расписании их нет.

— Нет. У тебя пока нет права выбирать, как у других учащихся. Нам приходится учитывать наполняемость. Сейчас просто нет места.

Я смотрю на нее молча. Как же так? Единственный предмет, который я действительно хочу изучать. Предмет, ради которого я и хотела пойти поскорее в школу. Даже в больнице были уроки основ искусства.

— Но...

— Никаких «но». На все времени нет. Ты опоздаешь на урок. Если что-то будет не так, поговори с доктором Уинстон. — Миссис Али торопливо выходит. Я, как оглушенная, тащусь за ней. Так нельзя. Это неправильно. Даже сестра Пенни сказала, что мне можно заниматься искусством, если я подхожу, ведь так же? А доктору Уинстон просто нет до меня никакого дела, это же очевидно. И разговаривать с ней бессмысленно.

Миссис Али тащит меня по дорожкам и через корпуса зданий, едва успевая избежать столкновения со спешащими туда и сюда учащимися. У входа в класс она еще раз напоминает мне про карточку, потом представляет мистеру Гудману — моему тьютору и преподавателю английского. В классе уже появляются и занимают свои места другие ребята. Миссис Али уходит, пообещав вернуться и отвести на следующий урок.

Я стою растерянно у доски и не знаю, что делать.

— Подожди минутку, Кайла, — с улыбкой говорит мистер Гудман.

Ученики входят, проводят своими карточками по ридеру и рассаживаются. Звенит звонок. Последняя девочка идет от двери через класс.

— Снова опаздываешь, Феб?

— Извините, сэр, — отзывается она тоном, в котором нет и намека на сожаление, и садится за последнюю парту. Теперь единственное свободное место в классе рядом с ней. С той, которая сделала мне подножку в автобусе.

Она смотрит на мою распухшую губу и улыбается. Я смотрю на нее и не улыбаюсь. По классу проносится шепоток. Неужели все уже знают?

— Успокойтесь, 11-С. Это Кайла. Она будет заниматься в нашей группе. Я хочу, чтобы вы приняли ее радушно.

Стою рядом с ним, оглядываю комнату, полную глаз: любопытных, враждебных, неуверенных. Так или иначе все смотрят — на меня и на «Лево» у меня на запястье.

— Садись рядом с Феб, — говорит мистер Гудман.

Иду к последнему столу, и все эти взгляды как будто виснут у меня на ногах, отчего каждый шаг дается тяжелее. Отодвигаю стул как можно дальше от Феб — но при этом все равно остаюсь за столом — и сажусь. Мистер Гудман поворачивается к доске. Теперь все наблюдают за Феб.

Мой «Лево» вибрирует. Бросаю взгляд — 4.4. Феб ухмыляется, и вибрация усиливается. 4.2.

Моя соседка поднимает руку.

— Сэр! По-моему, новенькая вот-вот отключится.

И снова смешки и переглядывания. Глаза... глаза повсюду...

3.9...

Я закрываю глаза. «Зеленые деревья голубое небо белые облака зеленые деревья голубое небо белые облака...»

Слышу тяжелые шаги... прикосновение руки к плечу.

— Все в порядке, Кайла? — спрашивает мистер Гудман.

Я открываю глаза.

Да.

— Молодец. А теперь, пожалуйста, спиши с доски клятву гражданина.

Я открываю тетрадку.

На последнем утреннем уроке меня ожидает приятный сюрприз — Бен в моем классе по биологии.

Провожу карточкой по ридеру у двери и вижу, как он машет мне и говорит что-то сидящим рядом парням. Те ворчат, но пересаживаются, освобождая место рядом с ним.

— Как дела?

Я молча пожимаю плечами, но он все понимает по моему лицу.

— Ничего, дальше будет лучше, — совершенно серьезно говорит Бен. — Нет, правда. У меня первый день тоже получился поганый.

Смотрю на него и не знаю, что думать. Иногда он кажется мне таким же, как все Зачищенные, — туповатым, с глупой ухмылкой. С другой стороны, я вижу, что у него есть и свои мысли. Может быть, я не так уж и отличаюсь от других, как представляется порой. Или дело в Бене, рядом с которым я не чувствую себя одинокой.

Он гримасничает.

— Не забывай — никаких улыбок. Это больно.

— Ах да. Верно. — Я сдерживаю только-только пробивающуюся ухмылку и улыбаюсь ему одними глазами.

Наша учительница биологии, мисс Ферн, чудаковатая и забавная. Дает задание: выбрать птиц, которыми нам хотелось бы быть, посмотреть про них в книгах и на веб-сайтах, а потом сделать постер.

Какую птицу выбрать? Не представляю. Начинаю с того, что пролистываю книгу и натыкаюсь на черные глазки, белые перышки, серьезную, в форме сердечка, мордочку, такую плоскую, что напоминает маску с темными прорезями. Сипуха. Что-то в сове говорит: «Это я».

Составляю таксономическое описание, отмечаю пищевые привычки и для начала делаю наброски совы в разных положениях, а уже потом рисую ее в полете, с распростертыми крыльями. Увлеченная делом, вовремя напоминаю себе не пользоваться левой рукой.

Над плечом склоняется мисс Ферн.

— Потрясающе! Кайла, у тебя талант.

Меня окружают другие ребята, и все хвалят, говорят приятные слова. В этом классе меня принимают намного лучше, доброжелательнее, хотя, может быть, лишь потому, что на моей стороне Бен. Девчонки не сводят с него глаз, и отношения с мальчишками у него ровные, дружелюбные. Он — один из них, они приняли его и теперь принимают меня. Как у него это получается?